Пётр Михеев - Психология греха

 Виктория видела ту же комнату Рады. В ней ничего не изменилось, и в то же время она казалась другой. Раньше она так искусно варьировала на грани красоты и хаоса, сейчас же бесспорно остался только один хаос; от красоты не осталось ничего. Бардак – то самое слово, которое подходило больше всего. Психиатр осмотрелась более внимательно.

 Нечему удивляться, ведь ни к одному предмету уже давно не притрагивались: огромный слой пыли покрывал всё. Хуже всего досталось пианино. Дерево испортилось, потрескалось и облупилось; должно быть, к нему не притрагивались с того самого дня, когда Рада не выдержала ударов судьбы, и покинула реальный мир, запершись внутри себя.

 Виктория думала, что кроме неё в комнате никого нет, но присмотревшись, поняла, что ошиблась. В дальнем углу, посреди горы одежды и манекена она приметила движущееся от дыхания тело Рады. Девушка сидела на полу и тупо глядела куда-то впереди себя. Психиатр ужаснулась от одной мысли, что все эти годы Рада вот так просидела у себя в комнате.

 Женшина хотела подойти к девушке, поговорить, но это было невозможно. Её не существовало в прошлом Рады, так же как и Рады в её видении на самом деле не существовало. Единственное, что могла делать Виктория – это наблюдать. Ничего не оставалось, кроме как ждать. Ведь не просто так она видела Раду именно в этот отрезок времени?

 Долго ждать не пришлось. Синтезатор, ни разу не выключенный из сети, хоть и пыльный, как всё, чему не повезло существовать в мрачной комнате, вдруг заработал сам по себе. Его экранчик слабо осветил комнату, что не укрылось от взгляда находящейся в глубокой депрессии девушки. Рада зашевелилась. Она, как умирающая змея, подползла к синтезатору и с великим трудом поднялась. Рука сама по себе мягко провела по клавишам.

 «Что это? – ощутив что-то непонятное, забытое, подумала она. – Почему это так знакомо? Где я нахожусь, кто я?.. Музыкант... Пианист... Я хотела быть пианистом, но не стала. Почему? Не могу вспомнить. Умею ли я играть?»

 Девушка неуверенно нажала на одну из клавиш. Палец неприятно укололо несильным напряжнием. Причиной тому было ничто иное, как пыль, враг всякой электроники. За несколько лет  без присмотра, синтезатор букввально пропитался пылью изнутри. Несмотря на это, нажатая клавиша вызвала чистый звук, не уступающий живому.

 Рада повторно нажала на другую клавишу. Результат был тем же. Она осторожно принялась играть уже хорошо знакомую Викториии композицию, сначала медленно, а затем ускорясь всё больше и больше. Женщина-психиатр не переставала удивляться. Казалось бы, она в третий раз слышыт одну и ту же музыку, но каждый раз она звучала совершенно по-разному. В Торлине она звучала печально. В день экзамена – нервно и срывающеся. Сейчас – спокойно и умиротворяюще.

 Рада с необыкновенной скоростью передвигала пальцами, не прерывая музыки. Ток проникал через пальцы в тело девушки, но ничто не могло её остановить через музыку открыть душу своей комнате. Несмотря на то, что она несколько лет не притрагивалась к музыкальному инструменту, навыков она не растеряла. Виктория, будучи никаким музыкальным критиком, и та, в глубине своей души поняла, какую ценность Рада представляла музыкальному миру; то, что она не смогла закончить консерваторию было роковым недоразумением.

 Музыка затихла – это одарённая пианист закончила играть на синтезаторе. Девушка нахмурила брови. Она слышала внутри себя крик, но не могла разобрать его слов. Она закрыла глаза и напрягла своё шестое чувство, чтобы услышать, что ей говорит сердце:

 «Беги! – услышала она его слова. – Куда? Уходи! Но куда? Вон из этого города! Зачем? Чтобы освободиться! От чего? От себя и своего греха! Какого греха? Греха несовершенства! Но я могу бороться сама? Нет! Слишком поздно, ты потратила то время, когда ещё могла что-то сделать! Но я поднялась... Только благодаря мне! А значит, ты должна следовать моему плану до конца! Иди!»

 Рада не могла противиться. Виктория знала, эти мысли бедной девушке навязал Кинг, но Рада считала, что думает так сама. Она без промедления направилась к выходу, на улицу, за город, по автостраде, где как раз в то время будет проезжать Возир, который подберёт девушку и отвезёт в  город, где пройдёт её казнь.

 - Это не по правилам! – возникла Виктория. – Я ведь даже не знаю где она! 

 Цикл III-XXVI

 Видение закончилось, а Рады рядом не было. Искать тот дом, где они расстались, тоже бесполезно. Никакой возможности воссоединиться, и, тем не менее, увиденное прошлое Рады само по себе намекало, что девушке осталось жить не долго. Но, в таком случае, Кинг обманул её! Или... ошибься? Виктории надо лишь остаться на месте и не пересечься с Радой. Это, конечно же, немного, но хоть какое-то начало против Кинга и его плана. Но Рада. Девушка погибнет в любом случае. Виктория собиралась хладнокровно пожертвовать ею. Разве не об этом предупреждал Антон?

 Виктория оказалась в странном месте. Оно походило на длиннющий коридор, которому не было видно конца, с дверями вместо стен. Ещё одно видение? Женщина обернулась – сзади  ей путь преграждала идущая своим течением река. Виктория заподозрила самое худшее. Она посмотрела поверх дверей: за ними торчали верхушки деревьев, а вместо неба она видела всё те же ткани организма. Она всё ещё находилась в парке, но двери мешали ей свободно передвигаться по нему. Значит...

 Двери, те, что стояли ближе всего, заскрипели. Виктория повернулась к одной из них; уродливая лапа уже показалась в проёме. Психиатр с готовностью налегла на дверь и придавила лапу. Послышался громкий душераздирающий вопль, на секунду оглушивший женщину. Помотав головой, она посмотрела на дверь напротив: та тоже открывалась, предоставив взору и лапу, и пасть, полную острых зубов. То же самое происходило со всеми близлежащими дверями. Виктория онемела. Если она сейчас же отсюда не убежит, то монстры попросту растерзают её на части. Она отошла от двери, которая без промедления снова приоткрылась. Но внимание Виктории приковал увеличивающийся проём двери напротив. Она увидела половину лика монстра. Глаз, жёлтого и красного цветов, был широко раскрыт и жаждующе смотрел на Викторию. Глаз пронзил её насквозь. Виктория, чувствуя подступающий дикий страх, зажмурилась и пулей метнулась по коридору из дверей.

 Она не знала, как долго придётся бежать. Возможно, бесконечно. Или пока силы не покинут её. Судя по тому, что над дверями показались дома, она уже выбежала из парка. Но останавливаться нельзя. Двери, находящиеся впереди, со временем тоже стали отворяться, а чутьё подсказывало беглянке, что сзади за ней уже гналось множество чудовищ. Она чувствовала зловоние, исходящее из их пастей; слышала топот, создаваемый их быстрыми ногами. Они догоняли её. Ещё чуть-чуть, и один из них схватит её, повалит на землю и вонзит свои зубы в её тело. За первым монстром потянутся другие. Начнуться волнения, потому что чудища не смогут поделить маленькую Викторию между собой. Один схватит её за голову, второй за ноги, третий за руку. Каждый потянет жертву в свою сторону, но так как силы у них идентичны, то единственное, чего они добьются это то, что тело женщины, не выдержав давления, разорвётся на части.