Мария Барышева - Дарители

— Плохие симптомы, — пробормотал он, совершенно не заметив Бона, и двинулся в сторону лестницы. — На пенсию, определенно на пенсию, иначе все это завершится инфарктом. Почему все спрашивают с меня, в конце концов существует Олег Семенович, пускай к нему и… — бормотание стихло на лестнице, и Бон хотел было опять прильнуть к двери, но на лестнице снова раздались чьи-то шаги, и он дернулся в сторону. Определенно наступил час пик. Когда идущий поднялся на последнюю ступеньку и свернул в коридор, Бон и испугался, и расстроился. По правилам человека следовало остановить, но он прекрасно знал, что остановить его не сможет. Все же он сказал с официальной обреченностью:

— Ян Станиславович, туда сейчас не…

— Прэтш![7] — рявкнул Ян, явно не собираясь останавливаться, и Бон благоразумно освободил дорогу — пусть сами разбираются. Ян вошел в палату, дернув за собой дверь, но Бон успел просунуть ладонь за косяк и осторожно придержать дверь за ручку, чтобы она не открылась слишком уж подозрительно. Он все же получил ощутимый удар по пальцам и скривился, а потом, встав поудобней, начал слушать.

Ян, не доходя до кровати, остановился и поправил очки, и Баскаков, пристально разглядывавший лежавшего на кровати человека, обернулся.

— Ну что?

— Все в порядке, — ответил Ян и засунул руки в карманы брюк, — неполадки устранили, беспокоиться больше не о чем, сегодня же могу возвращаться. Только с каких это пор я должен выполнять чужие обязанности? Следует ли это понимать, как… — он намеренно не закончил фразу, предоставив это сделать Баскакову. Тот неопределенно кивнул.

— Возможно, возможно… Новости есть?

— Похоже, мы напали на его след, хотя я не уверен… если дело касается его, я никогда ни в чем не уверен, особенно в последнее время, — Ян вытащил из кармана правую руку и зло посмотрел на рассекавший запястье аккуратный шрам. — А девки…вы же понимаете, искать на таком огромном пространстве…

— Думаешь, безнадежное дело? — хмуро спросил Баскаков. Ян пожал плечами.

— Мы можем найти их завтра, а можем искать всю жизнь. Человеческий фактор — штука непредсказуемая. Кстати, со мной приехало сопровождение Схимника, но от них никакого толку. Он развязался с ними так, что виноваты получились, в принципе, они, хотя наверняка он очень ловко создал для этого условия, а потом они только и говорили с ним, что по телефону и, якобы, нигде за ним не успевали, хотя, думаю, там, куда они ехали, его и изначально не было.

— Кто знает, может все действительно так и складывалось, — задумчиво произнес Баскаков.

— Вы опять начинаете его оправдывать?! — Ян вскинул в воздух правую ладонь, словно отдавая нацистский салют. — Даже после этого?! В Ростове они были почти у нас в руках, мы бы взяли девку, если бы не он! Не верите мне — поговорите с парнями, которые там были!

— Не ори — забыл, где находишься?! Я одно знаю точно — в последнее время вы только и делали, что норовили вцепиться друг другу в глотки!

— А я вам говорю, что его кто-то перекупил!

— Да, его? — холодно осведомился Баскаков. — А может, тебя?

Ян задохнулся, потом по его тонким губам медленно расползлась кривая ухмылка.

— Не доверяете мне — пошлите Сергеева, а я…

— Ладно, поговорим в другом месте, — раздраженно оборвал его Виктор Валентинович и снова повернулся к кровати. Ян проследил за его взглядом и выражением лица и спросил:

— Я так понимаю, без изменений? Что врач говорит?

— Много чего, да все без толку.

— Я, конечно, понимаю, что в своем нынешнем положении не могу делать никаких предложений, — вкрадчиво заговорил Ян, — но вы же понимаете, что вот это невозможно прятать до бесконечности, даже в собственной больнице. Проку от него никакого — фактически, это труп. Я не сомневаюсь, что после Ростова Чистова уже считает его мертвым, а виртуальные предложения на нее не действовали и не подействуют. На него идут средства, за ним закреплены люди, а для поисков, между прочим, людей не хватает. Надо что-то решать. Вам следует определиться — что сейчас важнее.

Баскаков хмуро смотрел на лежащего на постели худого человека с бледным лицом и аккуратно постриженной медсестрой каштановой бородой.

— Да, ты прав, — сказал он, — слишком долго все это тянется. Пусть паренек еще недельку поскучает под приятную музычку, а потом, думаю, ему станет хуже.

— Почему еще недельку?

— Потом объясню. Идем, поедешь со мной, — Баскаков запахнул плащ, и они с Яном вышли из палаты. Бон с каменным лицом стоял возле стены, и Баскаков недовольно покосился на него.

— Где остальные?

— На этаже, вот сейчас подойдут.

— Что, сразу обоим приспичило? — Баскаков хмыкнул и в сопровождении Яна, шедшего чуть впереди со свободно опущенными руками, направился к лестнице. Бон выждал нужное количество времени, потирая ушибленную руку, после чего достал телефон и набрал номер Схимника.

Виктор Валентинович всю дорогу мрачно молчал, просматривая какие-то бумаги. Ян молчал обиженно и возмущенно, что-то рассчитывая в своей записной книжке, хотя обычно он сидел, откинувшись на спинку сидения и полузакрыв глаза, наслаждаясь поездкой в роскошной машине. Шофер и телохранитель молчали равнодушно и привычно, занимаясь каждый своим делом. Несколько раз у Баскакова настойчиво звонил телефон, но тот, не глядя на номер, механически говорил в трубку:

— Позже, я занят.

Только когда вальяжный «фантом», поблескивая под фонарями лакированными черными боками, неторопливо свернул на очередную улицу, и за тополями потянулось длинное серое здание, Баскаков оторвался от бумаг и взглянул в окно, и Ян, встрепенувшись, сделал то же самое. К одному из безликих магазинчиков в здании вела узенькая лесенка без перил, закрытая досками, возле которой лежала горка строительного мусора, закрашенные белым окна слепо смотрели на вечернюю улицу. Вывески над магазинчиком не было.

— Что здесь теперь будет? — спросил Ян, провожая взглядом удаляющийся магазинчик. Баскаков отвернулся.

— Парфюмерно-косметический. После того, что в нем случилось, немного нашлось охотников сюда вселяться — народ оброс предрассудками, как… Ты, кстати, знаешь, что никого из этой конторы так и не нашли — все разбежались, как тараканы, почти на следующий же день — предупредили, видать. Все дела вел Гунько, а где он информацию по командировкам держал — черт его знает!

— Думаете, он сам с лестницы свалился?

— Похоже. Он последний месяц пил по черному, да еще как раз с сеанса в бардаке уходил — прямо на лестнице в том бардаке и ухнул — сердце отказало. Можно сказать, многопрофильная смерть — сразу по двум причинам.