Сергей Жилин - Душегуб

— Ко мне, — скомандовал часовой по завершению процедуры.

Мы поднялись. С вершины холма удалось рассмотреть хаотично раскиданные палатки, какие-то шалаши из досок, в ветвях обнаружились платформы. Огорожен лагерь то колючей проволокой, то частоколом, то просто глубокими рвами.

Когда я с Юрико приблизился к Моррину, за спиной возникли двое. Так мы направились по широкой тропинке к средоточию факелов. Стоило поравняться с палатками, как со всех сторон стали мелькать лица. Кто с любопытством, кто с насмешкой, а кто с ненавистью провожает нас. Здесь удивительным образом никто не спит, все возятся с хозяйством: что-то чинят, ремонтируют шалаши, шьют одежду из шкур. Дети и те носятся с криками в столь позднее время.

Многие вооружены, даже и не знаешь, от кого схватишь пулю или нож, от мужчины или от женщины. А глаза леших именно этот порыв выдают…

Конвой не больно-то гарантирует нашу безопасность.

Вскоре нас подвели к неказистому дому, построенному наполовину из брёвен, а наполовину из досок. Над входом закрепили череп оленя, меж рогами натянули флаг: белое полотно с глазастым деревом, начертанным углём.

— Заходим, — кивнул внутрь Старший, обернувшись в дверях.

Мы попали в терем атамана. В прихожей нашлось место ковру, на стенах висят картины, цветастые шарфы и платки. Под потолком повисли на верёвках банки со свечками. В этих же банках лежат разнообразные травки, листья и шишки, испускающие густой аромат.

Не останавливаясь, Моррин толкнул очередную дверь и провёл нас в следующую комнату. Та оказалась не в пример больше, у дальней стены застыла громадина печи, угол рядом увешан оружием, на полках расставлены боевые трофеи, включая череп неизвестной твари. Вдоль стен — лавки, слева — большой комод, над ним — исчерченная карта.

Вход в дальнюю комнатушку закрыт большим куском ткани. Услышав, что пришли гости, оттуда выскочил атаман. Рослый мужчина в военной форме, достаточно молодой, с выбритым лицом, на котором с трудом сыщется место, не покрытое шрамами. Сломанный в нескольких местах нос похож на молнию, большие глаза цепко прыгают то на меня, то на Юрико, короткие волосы отдают рыжиной.

Оценив нас, он ткнул пальцем в угол:

— Присаживайтесь.

Сам он устроился на соседней лавке лицом к нам, уперев длинные руки в колени. На спокойном лице застыл интерес. Мы дождались, когда он заговорит первым:

— Зачем вам мои люди?

— Нам нужны те, кого вы выгнали, — попытался уточнить я.

— Не имеет значения, — отмахнулся атаман, — если выгоняешь из семьи нерадивого ребёнка, засранец от этого не забывает, где ты прячешь деньги. Неприятности мне не нужны, но я при этом не такой параноик, чтобы мочить вас бездумно. Столичные…

— В общем, мы из Центра Медицины, слышали про такой?

Атаман леших очень серьёзно кивнул.

— И мы ищем причину эпидемии, что разразилась в Гаваре несколько лет назад. Возможно, всему виной наркотики.

— Наркотики? — с недоверием скрестил руки на груди блондин. — Это почему сразу наркотики?

— Они запрещены, — пожал я плечами, — поэтому изготовителям приходится ютиться в жутких дырах, изготавливаются наркотики в антисанитарии, с использованием разной дряни…

— Да, уяснил. В самом деле, серьёзную дурь толкали только мои ребята. Однажды от наркоты скончалось свыше тридцати человек за год, тогда пришлось разгонять торгашей. Лет пять в лагере ни одного дельца не водится. Когда случилась эпидемия?

— Три года назад, — ответила Юрико.

Глубоко погрузившись в себя, атаман поднялся, спрятав руки за спину. Опустив голову на грудь, он неторопливо прошагал к карте.

— Да, вечный мой дефект — не здороваюсь. Меня зовут Иосиф Эмин, прозвище — Койот.

— Оскар Праусен.

— Юрико Номати.

— Чудно, теперь к торговцам. Пять лет назад я выгнал из лагеря шестерых. Один решил пристроиться у соседней банды на юге, — Иосиф указал место на карте, — но там его быстро растерзали, месяца не прошло. Второй сейчас живёт в Карнбёрдже, но, если верить разведке, с наркотиками завязал сразу после изгнания. Третий тоже исправился, окопался в маленькой деревушке без названия на западе. Ещё одного поймал мстительный муж, жена которого скончалась от дури… тело сгрызли волки. Последние двое объединились, но один из них вскоре решил вести бизнес без компаньона. Наркотиками занимается только он один, в Сеферане.

Палец упёрся в крупный населённый пункт, отмеченный крестами, черепами и всем, чем только можно. На ум приходит одно предположение, озвученное Юрико:

— Это город?

— Город, — злобно взглянул на карту атаман, его шрамы исказились в полутьме. — Вы когда-нибудь видели коров? Рогатые, массивные лепёшки такие кладут, — разулыбавшись, Иосиф показал руками действительно крупных размеров фекалий. — Так вот Сеферан — это коровья лепёшка, над которой мухи вьются.

— Разве там нет радиационного фона? — указал я на бурую карту.

— Есть. В центре, где бомба шлёпнулась. На окраинах жить можно, — отвернувшись к окну, леший звонко цыкнул. — Всякое отребье сбилось в общину. Не то чтобы коллектив — каждый сам по себе. Тот, кто вам нужен, затаился в этой дыре. Спросите Нансенкриса Вуда… или Собаковода.

— Собаковода?

Иосиф развёл руками, показывая своё бессилие к получению прозвищ его людей. История обещает быть интересной, раз атаман плюхнулся на лавку, крякнул и взмахнул кулаком так, как обычно начинают выступления все любители потравить байки.

— Была у Нансенкриса нездоровая любовь к собакам, многие пошучивали, что они ему милее девок. Хорошо известно, что частенько он наведывался в населённые пункты… все наведываются, воруют по мелочи, а кто солидно так, но… этот хрен таскал щенков. Вырастит зверюгу, дрессирует потом… пару раз его псы нападали на людей — застрелили. А он ещё наворует.

— Как он выглядит? — вопрос донельзя «по делу» сумел нагло разрушить волшебство маленького эпоса.

Атаман закатил глаза, досадливо поморщился и дал знак Моррину ответить:

— Невысокий, чуть полноват, руки толстые. Бороду ещё носил в косичку заплетённую, но это пять лет назад было. Ещё татуировка была на шее, но её не разглядеть.

— И ещё у него шесть пальцев на ногах, — обнажил жёлтые зубы в улыбке Иосиф.

Старший вяло покивал, медленно переведя взгляд с атамана на нас, и резюмировал:

— Выродок, не человек.

— А теперь, — резко поднялся и зашагал по комнате Иосиф, — расскажите, что вы с ним сделаете?

— Разберёмся, есть ли его вина…

— Скучно, — перебил меня на полуслове леший. — У вас, госпожа Номати, вижу, есть план получше.