Владислава Груэ - Гипер-С

Гёрла разглядывает меня спокойно и заинтересованно. Кричать явно не собирается. Не знает, что беременна? Не признала во мне маньяка? Или?.. Я теряюсь в догадках, ситуация странная, к такому я не готов.

Похоже, девушка не понимает, как страшно сейчас рискует. При данном раскладе самое правильное — убить ее по возможности незаметно и уйти. Мертвую голову не светят. Не убью — мне конец. Отложенная смерть, вот кто она такая. Что она делает так далеко от консерватории? И почему меня узнала?!

Я могу ее убить. Это тоже часть моей работы. Так просто: встать, развернуться и пойти. И, проходя мимо, спицей в сердце. Спица есть, в ранте рюкзака, она всегда там есть на всякий случай, и обращаться с ней я учился больше года.

Я криво улыбаюсь ей, встаю, подхватываю на плечо синтезатор и ухожу. Спица остается в ранте рюкзака. Может, кто-то способен поднять руку на влюбленную девочку, но не я, не я.

Туфельки звонко и четко стучат за синой. Догоняет. Почему догоняет? Хочет продолжить знакомство? Она что, тоже маньячка?! Не, ну не может такого быть… Больше всего мне хочется рвануть что есть сил вдоль по улице и за угол. Только это бесполезно. Максимум завтра ее посветят, и всё, конец. В государстве тотального контроля, если засветился, уже не спрятаться.

Я все же решаю рвануть. Сдаваться — не по мне. Но девочка берет меня под руку. А ладошка-то у нее твердая, не скрипичная ладошка.

Кое-что начинает проясняться.

— Прямо иди, — приказывает она.

Я и сейчас могу ее убить. Сейчас — даже удобнее, безопаснее, с хорошим шансом на чистый уход. Ударить плавно и быстро — и спрыгнуть с пешеходного мостика вниз, в поток студентов. Смешаться с ними, и ищи потом. Именно такой отход я присмотрел, когда выбрал для работы эту площадку. Но убивать ее бессмысленно, потому что кое-что прояснилось. Не бывает у скрипачек каменно твердых ладошек. Значит, остается что? Правильно, идти прямо. Но там — витрина.

— Куда прямо? — огрызаюсь я. — Носом в стекло?

— В дверь, гоут.

Дверь действительно имеется, чуть правее. И вывеска «Кафе-хаус» над ней. Милое тихое местечко, чтоб неторопливо перекусить, я его хорошо знаю. Два десятка сортов свежей выпечки, десяток видов пирожных, мясные и рыбные салатики. Хороший кофе, плохой чай, натуральные соки. Синтетические напитки и краш-вина тоже есть, но спросом не пользуются. Цены — убиться об стену. Студенты могут их себе позволить, бродяги с площади нет, очень удобно, не надо тратиться на охранника. А бродяги пусть сосут свою краш-дрянь на площади у вокзалов…

Но двое унылых типусов, к которым меня подвели, прихлебывают именно краш-вино, в просторечии — мозгач. Один вислоносый, другой щекастый, но оба одинаково скучные, я таких и перепутать могу. Впрочем, для меня большинство людей выглядят скучными. Сам я живу в постоянных размышлениях, в поиске, и подобных себе выделяю в толпе сразу, у них лица словно светятся жизнью. Прочие же… вот как эти, просто сидят, просто пьют, ничего сверх. Тоска зеленая, я бы удавился, а им ничего, нравится. Может, мутация какая-то?

Кстати, вчерашняя гёрла из консерватории светилась вся. От любви, от любопытства, от ожидания приключений. А эта, сегодняшняя, нет. И это тоже кое-что проясняет.

Кажется, я наконец-то столкнулся с теми, ради кого приехал в Нью-Сиб.

Потому что я, помимо всего прочего… ну, правильней всего сказать, что секретный агент. Только без офицерского удостоверения, оружия, денег и полномочий. И без связи. В общем, без всего. Так надо, потому что те, кто отправились до меня, исчезли. Ни оружие им не помогло, ни связь с Центром. Это называется — утечка. Я же никак не связан со спецслужбами, и до сих пор жив-здоров. Это огромный плюс. В минусе то, что непонятно, как вообще без полномочий выполнить задание, простой гражданин в этом плане мало что может. И еще, если сейчас вот эти решат меня арестовать, мне конец. То, что я маньяк, никто не отменит, и десять смертных приговоров — на мне. Но это уже мои личные проблемы, задания не касаются. Мое задание — вот эти. Я их называю — «пчелы».

Типусы между тем привычно представляются. Надо же, оперативники управления по борьбе с насилием в сфере личности. Они что, подрабатывают охранниками у девочек с гардерами? Потому что девушка-двойник — несомненно телохранительница.

Следует короткий грубый допрос, в основном для психологического давления. Имя, государственные идентификаторы, места регистрации. Их цель — заставить меня отвечать. И я, конечно, отвечаю, отвечаю правдиво. У типусов перед глазами экраны инфо, проверяют, не сходя с места. К счастью, столичный период жизни там никак не отражен, а то бы ребята напряглись. Я родился и вырос здесь, в Нью-Сибе.

Не так я себе представлял свой провал, не так. Я представлял — будет погоня, стрельба, ранение в ноги, затем избиение тонфами, с медленно меркнущим сознанием… Именно такой вариант смерти громко обещали мне инфо на Старом проспекте, именно к нему я готовился. А тут — допрос. И гёрла в качестве охранницы. Хотя какая она гёрла? Та светилась вся, а эта… обычная телохранительница-двойник, каких полно. Макияж-мимикр вблизи очень даже различим. Я не зразу заметил подмену, потому что растерялся. Не каждый день доводится видеть перед собой олицетворение десяти смертных приговоров. Но о смертных приговорах, похоже, речь не идет…

А типусы между тем начинают говорить сами. Они долго и нудно перечисляют, какие кары грозят мне за связь с малолеткой, девица с железной хваткой неумело, но старательно хмурится… а во мне тихо растет недоумение. Вот это вот — это что? Психологическая обработка, принуждение к сотрудничеству, что ли? А что так тупо? Перечисление статей кодекса правонарушений в сфере личности, ах как страшно, щас умру… А потом до меня доходит, что типусы вообще-то давят меня изо всех сил! Мутанты типа «бык», причем сильные — а я их не разглядел! Ох дурак… Будь на моем месте обычный человек, он давно бы обмочился от страха — в прямом смысле. То есть мне, если хочу выглядеть простым парнем, надо бы изобразить ужас, вместо того чтоб высокомерно улыбаться! А теперь что, поезд ушел. Попался. Мораль — не считай врага глупее себя, не считай никогда! Старое правило, всем известное, да что-то забывается всякими высокомерными дураками!

Как ни странно, меня подвело хорошее знание противника. «Пчелы» не отличаются умом и сообразительностью, на это и купился. Забыл, что в пределах своих функций они вполне профессиональны, не мне, любителю, тягаться с ними на их поле.

— Что, мальчик, бандитствуешь потихоньку? — доверительно спрашивает вислоносый, правильно истолковав мое смятение.

Я не сразу понимаю вопрос. То, что мальчик — это как раз понятно, у меня такие особенности физиологии, что выгляжу гораздо моложе своего возраста, по виду мальчик и есть, в вилке от шестнадцати до тридцати пяти, тут нечего обижаться. Но при чем бандитизм?