Владислава Груэ - Эльфы, гоблины, тролли

— Колесо истерлось, — задумчиво сказал старшина гоблинов. — Из железного дерева колесо, магией укрепленное. А говорили — вечное.

И рассеянно пнул по нему окованной в железо ногой. Колесо треснуло и развалилось, кибитка ощутимо просела, внутри с грохотом упал котел.

— Вечного не бывает, брат мой гоблин, — прогудел предводитель троллей. — Даже подлость людская, на что живучая зараза, и ту искореняем успешно сияющими клинками!

— Дражайший мой друг! — ядовито вмешалась в философскую беседу Оксаниэль изнутри кибитки. — Не будете ли вы столь любезны прикрыть пасть и заменить колесо — да быстро?! Детишек купать, стоя на наклонном полу, невместно!

— Дражайшая моя подруга! — мгновенно просиял старшина гоблинов. — Я… мигом!

— Оксаниэль! — укоризненно откликнулся из-за кибитки Элендар. — Вот от Высшей эльфийки не хватало мне передразниваний! Я же отучаюсь от высокопарности, почти отучился!

— Ой, я нечаянно! — невинно заявила невидимая Оксаниэль. — От дражайшего моего друга нахваталась, того не заметя!

— То верно может быть, — подобрел Предвечный король вьехов. — Счастливые… хм… друзья схожими становятся, и тысячи лет совместно не прожив. А вы — воистину самые счастливые… хм, друзья. Вы когда поженитеь, чтоб не было путаницы в устойчивых сентенциях, кои присущи любому бессмертному народу?! Можете не отвечать… Тайфун, действительно, закрой пасть да замени колесо, когда сама Оксаниэль соизволяет просить!

— А стоит ли его менять? — вдруг серьезно сказал гоблин и присел прямо там, где стоял. — Колесо — оно ведь к дороге. А мы, как ни крути…

В лагере мновенно установилась внимательная тишина. Элендар — несомненно, законный и мудрейший правитель вьехов, но его еще понять надо как-то, а с каждым десятком лет это становилось труднее. Говаривали тайком, что в искусстве непостижимых высказываний он превзошел самого Вьехо. Брехня, разумеется, потому что Вьехо, ну, он же из легенд, но слух тем не менее показательный. А Тайфун — он свой, он понятный во всех своих нехитрых желаниях! И, что более важно, не стесняющийся эти желания громогласно озвучивать. А так как за многие годы желания гоблина и прочей команды стали не сильно различаться, то команде всегда было страшно интересно послушать, чего брякнет гоблин и, главное, что на это соизволит ответствовать начальство.

Тайфун оглядел нехитрый временный лагерь, сдвинул шлем, почесал макушку и сделал простецкий вывод:

— …мы, как ни крути, пришли.

— Брат мой гоблин! — возмутился предводитель троллей. — Мы еще Изначальный мир не нашли!

Подтянувшиеся на интересный разговор воины сконфуженно опустили глаза. Изначальный мир — это да, это такой факт, который и гоблину вряд ли объехать, как говорилось у вьехов, на кривой козе, ибо клялись дойти. С другой стороны, устают, как выяснилось, даже колеса из железного дерева, укрепленные магией. Но — клялись же…

— Мы пришли, брат тролль, — твердо повторил гоблин. — И вовсе не потому, что через последние миры пробивались с непрерывными боями — хотя задрало уже в заговоренном железе ходить денно и нощно, ни почесаться, ни подругу прижать к сердцу… И не потому мы пришли, что великий прежде отряд сильно убавился, да что там, почти что исчез в необозримых пространствах людского мира — хотя как воевать дальше со всем миром силами пяти десятков воинов, из коих больше половины новички и боевой магии, как говорится, не нюхали, ни Элендар не представляет, ни даже я… И даже не потому мы пришли, что в бродячей нашей жизни почти что растеряли свою древнюю великую культуру — взять хотя бы то, что в Маин никто не верит, и Вьехо для большинства стал не более, чем легендой, и малую нужду молодые воины справляют чуть ли не у тележных колес… А пришли мы, потому что существует страшное пророчество.

— Пророчество? — подозрительно спросил предводитель троллей. — Существует?

— Сам Смерч изрек, еще когда в отряде был! — клятвенно заверил гоблин. — И в скрижали тогда же занес собственноручно!

— Да он писать не умеет!

— Потому и страшное!

Воины возбужденно загомонили. Пророчество! Это… это меняло ситуацию! Ай да гоблин, неотразимый аргумент привел, сам Вьехо лучше не смог бы!

— И что пророчество? — спросил предводитель троллей, единственный не утративший сообразительности от счастья.

Старшина гоблинов встал и торжественно поднял руку. Установилась почтительная тишина.

— Смерч предрек… — тихо и торжественно произнес Тайфун. — Он сказал так: где остановимся — Изначальный мир. Ну вот, мы остановились. Значит, это — Изначальный мир. И мы — пришли.

Гоблин удовлетворенно осмотрел лица соратников, их огромные, слегка выпученные глаза, и уселся обратно на землю.

— Можете задавать вопросы, — разрешил он.

— А где созвездие Акры-стрелка? — раздалось одновременно с разных сторон.

Гоблин пожал закованными в железо плечами:

— Со временем меняется все. Вот, даже колесо истерлось из железного дерева — вечное колесо! Вот сколько мы провели в странствиях! Созвездия меняются гораздо чаще. Я так думаю.

— Думает он! — проворчал предводитель троллей, в глубине души немного уязвленный тем, что не он первый догадался предложить окончание странствий. — Пророчество всему отряду дано было! И где он, тот прежний отряд? В каких незнаемых землях остановились разрозненные его части, в каких мирах обрели успокоение? Что, и там тоже Изначальный мир?

— А как иначе? — изумился старшина гоблинов. — Уж настолько ты должен был освоить космогонию, за столь веков странствий! Миров неисчислимое множество, и в тех, кои отстоят друг от друга незначительно по меркам бесконечного нашего пути, созвездия мало различаются! Акра-стрелок не на один вот этот лесок взирает с высоты, а на множество! И вот это множество миров и есть Изначальный мир, если строго следовать древнему определению! Брат мой тролль, сам подумай, могут ли нашим аданам понравиться светлые леса да пеноструйные реки? Им болота подавай! Думаю, там они сейчас и обретаются… Что же касаемо меня, то мне вот эти холмы, и лес, и светлая река неподалеку очень даже нравятся! Сколь лет мечтаю пожить в философских мечтаниях, баллады любовные для дражайшей моей подруги послагать…

И гоблин широко повел вокруг руками. Предводитель троллей придирчиво огляделся. Открыл нерешительно пасть…

— Спасибо, брат мой гоблин, — вдруг сказала Кареглазка и светло улыбнулась. — Как давно я ждала этого. Руки устали от оружия. А здесь… я вижу, из местного дерева получится прекрасный ткацкий стан, не хуже прежнего!