Вера Головачёва - Дух светящейся маски

Но это было лицо живого человека. В ужасе отскочив от кабины, я бросилась к двери. Но этот мертвецки бледный человек нажал на газ, автобус заревел, как бешеный, и мы помчались с такой скоростью, которой этот вид транспорта развить не мог.

Нужно было во что бы то ни стало выбраться из страшной развалюхи, но сделать это было практически невозможно.

– Я все равно тебя остановлю! – со злостью в голосе закричала я и бросила в белого сморщенного человека какой-то мягкий шарик, который находился у меня в руках. Несмотря на то, что мое орудие было очень легким, стекло с грохотом посыпалось на пол. Разъяренный водитель вскочил со своего кресла, бросил руль и принялся сгребать своими бесчувственными руками толстые осколки.

«Сейчас он соберет их и бросит в меня», – пронеслось у меня в голове. И в это же мгновение в меня полетела груда острых и тяжелых осколков. Я закричала, закрыла лицо руками и… в этот момент проснулась.

Кондуктор стояла рядом и трясла меня за плечо. На полу лежали мои скомканные варежки. Ими-то я и пыталась защититься от ужасного водителя.

Мне стыдно было смотреть в глаза кондуктору за то, что я раскричалась на весь автобус, поэтому я решила выйти на следующей же остановке. Оказалось, о свою-то я уже проспала, и теперь мне нужно возвращаться назад.

Я подняла варежки и вышла. Когда мои ботинки утонули в снежном сугробе, мне сразу же вспомнилось кипельно белое лицо приснившегося мне уродца. И тут я поняла: в окне отражалось именно это лицо! Лицо, которое больше похоже на маску.

Не помню, как я дошла до дома. Моя догадка до такой степени меня поразила, что я не могла думать ни о чем другом и совсем не смотрела на дорогу. Это просто невероятно – это существо преследует меня не только наяву, но и во сне.

Теперь я знаю, что тот, кто меня преследует, обладает способностями, которые не подвластны обыкновенному человеку. С моей стороны было очень глупо обвинять Прохорова и Катьку в том, будто они специально меня запугивают. Они здесь не при чем. Венька – просто странный тип, а Катя вообще моя лучшая подруга, и на их счет я больше не беспокоилась.

Маму очень испугало мое раннее возвращение. Сегодня у нее был выходной, и она целый день дома. Мне все-таки удалось ее успокоить, сказав, что у меня сильно разболелась голова и Тамара Викторовна отпустила меня домой.

Я легла на диван в своей спальне и с головой накрылась теплым одеялом.

– Выпей таблетку, и тебе сразу же полегчает, – предложила мама и подала мне круглую белую пилюлю. Я с детства не могу терпеть эту гадость, но ради того, чтобы мама не волновалась из-за меня, я решила все-таки выпить эту штучку. К тому же от расстройства у меня действительно разболелась голова.

Но, как только я заглянула на таблетку, я чуть не подлетела до потолка. Мне показалось, она имеет такую же форму, как и маска. Лекарство было таким же белым. «В общем, – решила я про себя, – я превращаюсь в психопатку, которой теперь везде будет мерещиться это злобное выражение, эти огромные белые глаза и тонкие, как маленькие змеи, губы».

– Чего ты так испугалась? – не поняла мама. – Это же обыкновенная таблетка от головы. – Выпей и полежи. Боль пройдет.

Запив молоком лекарство, я снова закуталась в одеяло и почувствовала себя маленькой принцессой в крохотном уютном домике. Здесь-то меня никто не достанет. Даже эта противная маска. Мама решила меня не тревожить и, закрыв дверь в мою комнату, ушла на кухню готовить ужин.

Под одеялом было так тепло и хорошо, что меня сразу же начало клонить ко сну. Видимо, самое хорошее лекарство от шока для меня – это хороший крепкий сон.

Я не запомнила свой сон, хотя я проспала почти целый день и открыла глаза только к вечеру. В это время я услышала то, что могло приблизить меня к отгадке загадки о маске. Ведь до сих пор я так и не знаю, почему она преследует именно меня и, главное, зачем.

Эту мелодию я уже слышала. И сомневаться даже не нужно. Но мне трудно вспомнить, где и когда это было. Такую музыку трудно с чем-нибудь спутать, а забыть ее просто невозможно. Я даже помню, что под этот вальс, мало кому известный, но очень красивый, мы с Катей кружились, хохоча над своими неуклюжими движениями. Нам явно было нелегко танцевать именно этот танец, и барышень из девятнадцатого века мы напоминали весьма отдаленно.

– Ты оттоптала мне правую ногу, – говорила я, стараясь перекричать музыку и громкие голоса ребят, спорящих над тем, что нам лучше включить – «Иванушек» или Земфиру.

Этот красивый вальс заиграл ни с того ни с сего, когда мы всей гурьбой пришли ко мне в комнату. Мы даже не подходили к магнитофону и не перебирали, как обычно, несколько радиостанций. Он просто возник из тишины и пустоты, и до сих пор никто из нас не знает, что же это такое было. Никто, кроме Женьки, наверное.

Катька рассмеялась и еще раз, но уже с большим усердием, наступила мне на ногу. Все это было, было, но когда?

Хотя я врала себе от начала и до конца. Я прекрасно помню, когда это было, но у меня нет смелости и решимости заново с головой окунуться в то время. Это очень тяжело, потому что там был Женька.

В первый раз такой прекрасный вальс я услышала накануне Нового Года. В прошлом году к встрече этого праздника я готовилась не только в маленьком кругу своей семьи. Тогда, ровно год назад, у меня была очень дружная компания. Встречаясь с друзьями и подругами, я и узнала моего Женьку таким, каким с ним подружилась.

Наш прошлогодний смех растаял вместе со снегом, и сейчас остались одни воспоминания…

ГЛАВА 5

З1 декабря – очень ответственный день, по крайней мере, для меня лично. Кто бы только знал, с каким нетерпением я его жду! Наверное, с ноября месяца мой письменный стол по вечерам обычно завален всевозможными безделушками, из которых я делаю елочные украшения, гирлянды, маски и шью праздничный наряд. Такого беспорядка в моей комнате не бывает никогда, кроме предновогоднего времени.

Но утром 31 декабря, наведя порядок и оглядывая разноцветную и очень праздничную комнату, я понимаю, что потрудилась на славу и теперь со спокойным сердцем могу веселиться и встречать Новый Год.

Чего только я не придумывала! Лишь бы праздник запомнился на весь оставшийся год. Я вырезала мишуру, мастерила причудливые гирлянды, красочно их разукрашивала и вешала пол самый потолок. Наверное, мои старания были чрезмерными, потому как папе обычно не очень нравилось то, что ему приходится ходить по дому пригнувшись, стараясь не задеть за мои украшения. Игрушки тоже были сами разными, и большая их часть сделана моими руками. Я вырезала их из дерева, картона, брызгала на них лаком для волос, раскрашивала лаком для ногтей, оставляя маму без единого пузыречка.