Дино Динаев - Дурная Слава

Бен прислушался, но в тумане либо вязли все звуки, либо остальные ездоки благоразумно последовали его примеру и стояли на разных участках с выключенными моторами, там, где их застиг туман. В нескольких метрах в молочном киселе проступило нечто громоздкое и темное. Ему сначала показалось, что, припав к земле, застыло животное — дикое и опасное. Бен замер, чувствуя, как кожа на спине становится шершавой от высыпавших мурашек. Лишь тусклое посверкивание вывело его из оцепенения. Он сделал пару шагов, и из тумана выплыло тупое рыло милицейской машины.

Бен обошел ее со всех сторон. Никого. Внутри бился огонек вызова. Бен крикнул, но голос прочно завяз в тумане. Бену, который уж было начал успокаиваться, опять сделалось не по себе. Полезли дурные мысли, а еще чище живописные картины.

Патрульный в мерзком виде, являющемся последствием выстрела в упор, сидит, прислонившись к дереву, а его убийца затаился в тумане, настороженно прислушиваясь к шагам нежданно нагрянувшего свидетеля. В таком тумане выстрела никто не услышит точно.

Бен полностью сознавал всю абсурдность своих предчувствий. Ну не виноват он, ей богу. Что сделать, если внутри него сидит Веничка с полным набором дурных предчувствий. Образованный человек, наученный мыслить логически, и полная беззащитность от собственных убогих фантазий.

Бен заводит машину и едет, сам не зная куда. По шажочку, по метру. Неизвестно сколько продолжается наваждение. Туман пронзает молния. Бен вздрагивает и дергает рулем. Молнии мечутся с завидным упорством, даже ритмом. Проходит бездна времени, он успел изойти холодным потом, прежде чем понимает, что это не молнии, а маячок на еще одной милицейской машине. Слава богу, он не успел представить расстрелянных и удавленных уже в ней, потому что милиционер живой-здоровый стоит рядом с машиной.

Хоть он не машет Бену, тот останавливается сам и говорит:

— Что у вас случилось? Какой жуткий туман!

Гаишник, молодой очень худой парень, оглядывает его меланхоличным взглядом и говорит:

— Почему что-то должно случиться? Проезжайте, гражданин.

— Там у вас милицейская машина стоит. В ней никого нет.

— Ба! Это ж Еременко машина! — молодой сдвигает фуражку на затылок, вытягивает из машины микрофон и кричит. — Сотый нашелся! Еременко, слышь меня?

— В метрах пятидесяти, — шепчет Бен.

— Слышь, Еременко, твой сотый в полста от меня ближе к городу! Хватай ноги в руки и чеши за сотым, пока начальство не в курсе, растеряха!

Молодой сунул микрофон в машину и повернулся к Бену:

— Растеряха, вчерашний день ищет! Причем с утра.

— Что все-таки случилось, столько милиции? И при выезде из города, я видел, стоял пост.

— Носится тут по трассе один припадочный. Несет всякий бред, что сына ему надо спасать, торопится он, может случиться непоправимое. Уже столько аварий из-за него. И выезжает гад только в плохую погоду, знает, что при хорошей видимости мы его враз вычислим.

Бен почувствовал себя неуютно. То ли туман на него так действовал, то ли рассказ милиционера, но его вдруг холод пробрал до костей.

— Что это вы вздрогнули? Вроде не холодно, — взгляд молодого стал подозрительным.

— Документики предъявите, гражданин.

— Да, ладно, я же бред не несу и никого спасать не рвусь, — пытался Бен отшутиться.

— Документы, сказано! — рявкнул мент и даже к кобуре движение обозначил.

Бен совершенно не представлял, чем вызвана столь разительная перемена отношения к нему, и суетливо полез за документами. Водительское удостоверение, ОСАГО и пропуск на фирму лежали вместе.

— Фирма "Роса"! — неожиданно зло протянул молодой, в голосе которого не наблюдалось даже нескольких атомов простого участия. — У меня брат в «Катакомбе» работал. Слышал про такую?

"Катакомбу" в Алге знали все. «Роса» разорила ее под чистую, из менеджмента кого-то подставили по — крупному и посадили. Директор вроде удавился. Бен всегда подозревал, что богачи все немного с прибабахом. Зачем в противном случае обзывать свое детище "Катакомбой"?

— Я в «Росе» совсем недавно, — на всякий случай поставил он мента в известность.

— Садитесь в машину и катитесь отсюда! — холодно произнес молодой. — Или вы хотите, чтобы я вас задержал за езду в нетрезвом виде? Машину на штраф стоянку, вас на освидетельствование.

— Да я не пил! — возмутился Бен.

— Я даю вам пять секунд, чтобы убраться! — молодой демонстративно повернулся к нему спиной, вновь вытянул микрофон и закричал. — Еременко, заберешь ты сотого или нет, в твою душу!

Пунцовый от стыда Бен забрался в машину и еще долго по пути запихивал удостоверение в карман. Пропуск норовил выпасть обратно, словно говорил, нет брат, я с тобой навсегда, от меня так просто не отделаться.

На въезде в «Ареал», перекрытом железным шлагбаумом, Бена остановил охранник в камуфляже и казацкой папахе, заметив:

— Узнаю машину. Стало быть, вы теперь будете вместо Геры?

Бен был человеком суеверным, за черной кошкой мог квартал гнаться, чтобы только не дать ей перейти ему дорогу. И когда охранник сказал, что он будет вместо покойника, то внутренне похолодел. Все равно, что казак его к покойнику пристегнул. Ведь поверье такое есть, что покойник тянет за собой. После одного умирают еще двое. Бог любит троицу. Бен был в смятении. На ум приходили старые истории, связанных с покойниками, когда умирали, казалось бы, совершенно здоровые люди, не пьющие, не курящие, простужались, ложились в больницы, потом у них что-то расклеивалось в организме, отказывали почки, легкие, перед кончиной их уродовало до неузнаваемости, и трупы вывозили из больничных моргов в закрытых гробах.

Совершенно убитый Бен взял пропуск и поплелся к машине.

Поселок, застроенный двух и трехэтажными особняками, производил довольно гнетущее впечатление. Нигде ни души. Полное ощущение, что поселок не заселен.

Дом Базилевского стоял на отшибе. Сразу за забором начиналось дикое поле, на котором уже устроили свалку. Поле разрезал овраг, подходивший вплотную к опасно накренившемуся забору. Участок рядом с домом был абсолютно пуст, ни деревца, ни травинки. Грязь жирно отливала синевой, и зрелище было тошнотворное.

Дверь перечеркивала полоска скотча. Бен сорвал липкую ленту, она не замедлила намертво прилипнуть к рукам. В саду возвышалась пузатая бочка с дождевой водой, он сунул туда руку и отдернул, точно ошпарившись. В воде всплыло белое лицо, окаймленное развевающимися волосами. Господи, кукла! Бен так и не решился до нее дотронуться, от нее воняло гнилью.

Бен опрокинул бочку, и в потоке воды куклу понесло по огороду, вываливая в грязи.