Сергей Софрин - Проект «Асгард»

Чертово лето для Марата началось с цепи странных, необъяснимых и загадочных происшествий, породивших на свет массу непредвиденных затруднений.

Во-первых, вернувшийся пару месяцев назад из долгожданной поездки в Мексику Славян однажды позвонил ему среди ночи и каким-то лихорадочным, возбужденным голосом стал говорить о своем невероятном везении, связанном с отсутствием денег на экскурсию в города майя.

— Понимаешь, — почти кричал он в телефонную трубку, — если бы я не потерял в дефолт половину сбережений, я бы махнул в Паленке, а так мне пришлось довольствоваться путешествием в Теотиуакан8, находящийся всего в пятидесяти километрах к северу от Мехико. Там, прежде чем наступил на свете день, собрались боги, дабы решить, кто возьмет на себя освещение мира! Я попал туда случайно! Или, — он запнулся и выдохнул, как показалось Марату, с внезапным испугом, — не случайно… Да какая, к черту, разница!? Никто из вас не верил, а я добрался до города богов!

— И там спятил. — Сухо ответил Марат. — Еще недавно ты сокрушался, что не увидел гробницу Властелина Пакаля9, а теперь будишь меня в час ночи и орешь, осчастливленный неким запоздалым прозрением. Для тысяч людей Мехико — другая галактика, они даже в Костроме не бывали. В их глазах ты — Афанасий Никитин. В моих, кстати, тоже. Ступай в кроватку, ляг на правый бочок, подложи под щечку ладошку и угомонись. Мы все тобой страшно гордимся.

— Завтра я к тебе приеду. Часиков в девять утра. — Неожиданно сказал Славян. — Никуда не уходи.

— Я завтра не смогу, — возразил Марат, — у меня завтра занятия в младшей группе.

— Сможешь. — Прозвучало в ответ, и на другом конце провода положили трубку.

На следующий день Марат впервые в жизни неоправданно, сославшись на несуществующее нездоровье, пропустил тренировку. С его учениками занимался другой наставник, или по-китайски «шифу», как называли в классической школе у-шу «Союз неба и земли» преподавателей. Вынужденное бесчестье, принятое ради друга, чем-то напоминало детское незаслуженное стояние в углу, переполненное неприятными размышлениями о непонятной взрослой несправедливости. Оно раздражало и вселяло какие-то туманные перспективы на задушевный, откровенный разговор с топтыгиным, столь неуклюже вторгшемся на территорию чужого самолюбия. По сути, на мифическую химеру, придуманную педагогами и литераторами. Ибо никогда еще настоящие агрессоры не пересматривали своих прежних решений.

Появившийся в квартире симулянта вчерашний полночный возмутитель спокойствия прямо с порога потребовал всю литературу по восточной философии и эзотерике, которая только имелась в хозяйской библиотеке. Его напористость уже раздражала. Славян несносно капризничал, швырял на диван не понравившиеся ему книги, просил испить то чая, то кофе, четырежды пытался самовольно обследовать платяной шкаф. Вроде бы, подозревая Марата в злокозненном укрывательстве редких фолиантов.

— Зачем тебе столько книг разом, и какое отношение они имеют к твоей поездке в Мексику? — Удивлялся Марат, праведно следуя святым законам гостеприимства. — Сначала лучше поясни, что тебя конкретно интересует. Может я, и без ненужного хаотичного рытья бумаги, обеспечу успех твоего предприятия…

Но его гость только отмахивался и планомерно устраивал в комнате избу-читальню. Он раскладывал на паласе веером разные издания, нервозно их перелистывал, сортировал, распихивал по пакетам. Потом убрал все отобранное в привезенный с собой кейс, отказался от предложенного обеда и, не откланявшись, удалился.

Еще через два дня Славян вернулся и попросился к Марату в ученики.

— Мне необходимо овладеть энергетикой. — Сказал он. — Энергетика — ключ к пониманию всей эзотерики. Устрой для меня курс подготовки шаолиньского монаха. Готов оплатить любые издержки.

— Один из ключей. — Поправил его Марат. — Без базовых упражнений искусство ци-гун не постичь. Ко всему прочему, должен тебе доложить, что в систему обучения монахов, кроме занятий у-шу, входили курс медицины, каллиграфия, уроки поэзии, прививка трудолюбия и иные дисциплины, формирующие гармоничную, просветленную личность. А о деньгах между нами разговор уж и совсем неуместен…

— Полностью вверяюсь твоему богатому опыту. Однако давай обойдемся без каллиграфии и стихосложения. На академическое образование у меня, в силу семейных обстоятельств, времени нет.

Славян замялся и испытующе посмотрел на своего будущего учителя:

— Только мне нужна полная конфиденциальность. Я прошу не посвящать в наши дела Влада и Ирокеза. Пусть они остаются в неведении. Хотя бы первое время.

Шифу на свою голову согласился, но тут же пожалел: новый ученик зачастил с посещениями, забирая у него весь досуг.

Во-вторых, Марату стали сниться странные, тревожные сны. Пустынные, туманные, лишенные какой-либо растительности темные долины, покрытые топкой грязью и пучками гниющих водорослей. Бледные, шершавые крабы, копошащиеся среди вздутых разлагающихся трупов людей и собак. Черные ступенчатые каменные пирамиды, холодные и безжизненные, сочащиеся влагой, давящие своей нечеловеческой, циклопической монументальностью и какой-то злобной, мстительной монолитной тяжестью.

Иногда Марат пытался взобраться на их покатые, отполированные временем и водой ступени, чтобы, поднявшись выше тумана, глотнуть свежего воздуха и увидеть солнечный свет, но тогда пирамиды оживали, содрогаясь в конвульсиях, и сбрасывали его вниз, к подножию, где он, захлебываясь, начинал тонуть в жирном, вонючем иле.

Эти сны изматывали и угнетали, уносили силы, будто сосущие кровь упыри. По утрам Марат просыпался разбитым, в холодном, липком, больном поту, его тошнило, тупой тянущей болью ломило затылок.

В-третьих, квартиру Марата дважды обворовывали.

Оба раза днем, аккуратно вскрыв железную дверь отмычками, проникали внутрь, переворачивали все вверх дном, брали какую-то ерунду, вроде старого кассетного магнитофона или фотоаппарата-мыльницы и уходили, под метелку опустошив холодильник.

Вечером недоумевающий от такого невиданного избирательного крохоборства хозяин, не вызывая милиции, приводил жилище в порядок и шел к соседу, слесарю из ЖЭКа, который, посмеиваясь, почти даром менял ему замки.

— Полюбили домушники твои холостяцкие деликатесы, — ерничал тот, — не могут они устоять перед соблазном отведать колбаски. Наверное, в уголовном мире сейчас тоже глубокий кризис. Люди готовы буквально за харчи работать. Подводят себя под статью чисто ради пропитания! Ну разве не некрасовские страдания!