Сергей Дубянский - Деревянный каземат

Не сговариваясь, они свернули в красно-белый шатер, где сидели лишь двое мужчин, ведших беседу с калькуляторами в руках. Проходя мимо стойки, Ира прихватила две маленькие бутылочки пива, орешки и водрузила все это на свободный столик. Перегретая ткань излучала душное тепло и специфический запах пыли.

– Знаешь, – Ира закурила, – зря я тебе все это рассказала.

– Почему?

– Ты ж максималистка; сгоряча какую-нибудь фигню сотворишь… – на протестующий Катин жест Ира погрозила пальцем, – я тебя знаю. А шеф стопроцентно вычислит, что мы подруги и все такое. И куда я тогда? Меня, извини, там все устраивает. Нет, муж у меня классный, но он в своих проблемах; я для него, типа, мебель, а он – благодетель, добытчик; я должна быть ему благодарна по гроб жизни за то, что с барского плеча подкидывает мне немного бабла. Он может так прямо не говорит, но он это думает; ты меня понимаешь?

– Наверное, – Катя вспомнила самые пронзительные моменты своей семейной жизни – ей тоже не хватало, именно, любви и денег, причем, одно цеплялось за другое, и неизвестно, что являлось первичным. Когда нет денег даже на колготки, и любовь не греет; а когда нет любви, хочется хотя бы денег… Впрочем, открылось это ей только сейчас, а тогда все воспринималось как временные трудности; еще полгода, год – все наладится, и уж тогда!.. Да, тогда все у них было прекрасно, если б еще не закончилось так, как закончилось…

Катин агрессивный пыл поугас, хотя предложенная схема отношений продолжала выглядеть совершенно дико. Может, в мусульманском мире, о котором она знала лишь понаслышке, такой вариант и естественен, но здесь, где бабы «входят в горящие избы» и «останавливают коней»! …Зачем, вот, ему их восемь? – вдруг подумала Катя, – почему нельзя спать с одной, и давать ей по штуке в месяц «на булавки»?..

– А жена у него есть? – продолжила она мысль вслух.

– Понятия не имею, – Ира беззаботно пожала плечами, – лично мне, без разницы – он сам по себе замечательный, – больше она не нашла аргументов и отпив пива, вдруг сказала, – так что давай закроем тему. Я тебе ничего не рассказывала, да?

– Хозяин – барин, – Катя разочарованно вздохнула, но сделала это для Иры, прекрасно понимая, что другого варианта за раз заработать столько денег, у нее не будет никогда; и как же можно от него отказываться?..

– Ну, мне пора, – Ира посмотрела на часы, – а то муж ревнует, если я задерживаюсь, не поставив его в известность.

Катя чуть не расхохоталась от столь трепетной заботы, но вовремя сообразила, что так недолго и потерять лучшую подругу, поэтому понимающе кивнув, сделала серьезное лицо.

– Пока. Звони, если что.

Она дождалась, пока Ира поймает такси, и оставив недопитое пиво, направилась к остановке, придирчиво изучая проходящих мимо женщин и прикидывая, кто из них мог бы согласиться работать в «Компромиссе». Конечно, у нее были свои критерии, но в итоге получалось не так уж и мало…

Домой Катя вернулась не расстроенная, но задумчивая.

– Как дела? – мать сразу появилась из комнаты.

– Работу мне уже предложили; опять в магазине, так что не пропадем, – отрапортовала она бодро.

– А Ира твоя что сказала?

– Ой, у нее там все очень сложно. Боюсь, я не справлюсь.

– Видишь, все-таки надо было учиться, – мать вздохнула.

Катя не стала напоминать, кто отговорил ее идти в институт сразу после школы. Да и знала б она, что дело вовсе не в образовании, а, скорее, в воспитании. …Вот, у Наташки таких проблем наверняка б не стояло… Мысль еще не оформилась окончательно, но Катя чувствовала, что та уже появилась.

– Чем теперь торговать будешь? – спросила мать.

– Снова обувью.

Тема показалась настолько скучной, что Катя поспешила сбежать от дальнейших расспросов в свою комнату. Сбросила одежду, пахшую несвежим телом, и облачившись в купальник, вышла во двор. Летний душ являлся неизменным ритуалом – без него она не ощущала комфорта.

Обычно ласковые струи смывали все накопившиеся за день проблемы, деля день на две части – суетную и вольную, когда можно расслабиться и принадлежать только самой себе, но сегодня почему-то проблемы не уходили. Наверное, впечатления оказались слишком сильными, чтоб избавиться от них так просто.

Катя вышла из душа и остановилась посреди дорожки, ожидая, пока заходящее солнце высушит кожу, сделав ее гладкой и бархатистой. Сквозь редкий забор она видела изнуренных жарой «пляжников», понуро поднимавшихся с берега. Дети хныкали и просились на руки, но уставшие родители только одергивали их, отгоняя, словно уличных собачонок.

…Они ж знали, чем все закончится, – подумала Катя, – и, тем не менее, шли. После такого отдыха надо еще два дня дома отлеживаться… Так и мы, знаем, чем все заканчивается, но почему-то думаем, что, именно, у нас оно обернется по-другому. Поэтому, на фиг, философию! Каждый в жизни устраивается сам, и надо всего лишь решить, что делать дальше – идти к Димке в магазин или?.. Коробки с обувью вызывали, если не отвращение, то изначальную усталость и хандру, хотя Катя еще не видела, ни их, ни нового магазина. …Все-таки приятней заработать две штуки баксов… блин, это ж больше года торчать за прилавком!.. Этот убийственный аргумент окончательно рассеял остававшиеся смутные сомнения, и следующая мысль уже была совершенно четкой: …И как же без помощи Ирки выйти на эту Лену?..

Солнце почти зашло, и на пороге появилась мать, направляясь в свой любимый огород. Катя уже знала, что сейчас потребуется принести воды или продернуть какую-нибудь грядку, поэтому предпочла поскорее скрыться в доме.

К вечеру Катины мысли не только не обрели конкретики, а, наоборот, расползлись, рождая новые и новые варианты, один фантастичнее другого. Собственные идеи мешались со сценами из сериалов; мечты, прошедшие тяжкий путь трансформации от «принца на белом коне» до «хорошей зарплаты и мужика, несильно пьющего» путались с рассказами подруг, явно приукрашавших свою жизнь, чтоб не выглядеть законченными неудачницами. Она даже не стала смотреть телевизор, чтоб не разрушить этот сложный узор, из которого каким-то образом должно было возникнуть верное решение.

– Спокойной ночи, – мать заглянула в комнату.

– Ты уже спать? – удивилась Катя.

– Так двенадцать, – мать подозрительно взглянула на дочь, – у тебя, точно, ничего не случилось?

– Точно, – Катя послала воздушный поцелуй; едва дверь закрылась, она улеглась на спину, подняв повыше подушку, и уставилась в окно. Огромная луна пристально разглядывала в комнату. Темные рельефы лунных гор и впадин нечеткими мазками набрасывали контур лица, которому можно было придать любое выражение и даже портретное сходство. Только сходство, с кем? Никто из ее знакомых не мог претендовать на то, чтоб сравниться с лунным ликом. Значит, это незнакомое лицо, но очень хочется его увидеть…