Вячеслав Денисов - Ярость Антитела

— Я все слышу. Я талантливый физик. Но пять процентов вам ни к чему.

— Как это? — тревожно удивился старик.

— Потому что мертвым деньги не нужны.

Шагнув назад, старик нажал на кнопку за столом.

Он больше не колебался ни секунды. Нет сомнений в том, что вещество бесценно. Старик не понимал, каково его будущее предназначение, но для него было очевидно, что те, кто понимает, за владение им готовы побороться. Но жизнь куда дороже. И поэтому, известив нажатием кнопки власти, теперь добивался одного — протянуть время.

— Так вы скажете мне, что это за вещество?

— Я не знаю его названия.

— А почему у вас такое странное имя — Гламур?

— Я люблю красиво одеваться.

— По вам не скажешь…

— Я же говорю — я талантливый физик, — и гость рассмеялся.

— Вы минуту назад так странно заговорили о смерти, — начал старик, размышляя попутно, сколько времени прошло после нажатия тревожной кнопки. Время от времени он сдавал федералам химиков и прочую ученую тварь, это и позволяло ему копить на остаток жизни, торгуя подделками антиквариата. — Так я не услышал ответа.

Гость почесал пальцем подбородок, положил брусок в свинцовый футляр и опустил футляр в карман пальто.

— Почему — странно? Я просто заговорил о смерти, потому что предчувствую ее.

— Как это — предчувствуете?!

— Чего вы так разволновались? — прищурился гость. — Не нужно кипятиться, старче.

— Не каждый вошедший заговаривает со мной о смерти… — пробормотал хозяин магазина.

«А если кнопка сломана?» — с ужасом подумал он.

И он нажал кнопку второй раз. Этот жест ногой, автоматически спровоцированный душевным криком, оказался столь откровенным, что посетитель вдруг замешкался и тут же рывком подтянул себя к краю стола. Кресло подкатилось, он заглянул под стол, оттолкнул владельца магазина к стене и увидел кнопку.

— Старая сволочь, — едва слышно пробормотал он.

Его рука скользнула за пояс, под пиджак, и вскоре старик почувствовал бурление в желудке. Прямо в левую линзу его очков смотрел черный зрачок среза пистолетного ствола.

— Вы меня неправильно поняли, — выдавил старик, но вместо слов из его чрева раздалось странное бульканье.

— Я тебя правильно понял, шкура, — еще яростнее повторил гость, увидев в монитор на стене, что путь из магазина закрыт: перед крыльцом с визгом остановилась машина, и из нее уже выскакивали двое в штатском.

— Где запасный выход? — спокойно спросил мужчина. Стволом пистолета он сбросил с носа антикварщика очки и воткнул его в освободившуюся глазницу. — Если через минуту я не окажусь у него, твои мозги добавят на полотне Айвазовского багровых тонов.

После такого предупреждения старик не колебался. Вытянув перед собой руку с указательным пальцем, он едва поспевал тощими ногами за своим дряхлым торсом. Одна сильная рука незнакомца волокла его в глубь магазина, вторая открывала возникающие на пути следования двери.

Запасный выход был, его не могло не быть. Но проблема заключалась в огромном амбарном замке, ключ от которого находился, конечно, в той комнате, которую они только что покинули. Тонкость же момента содержалась в том, что старик об этом не сказал, но его об этом никто и не спрашивал. Ему велели показать запасный выход, он показал, так что расправляться с ним за ключ формального права у мужчины не было.

— Продажная дрянь! — воскликнул гость и с размаху опустил рукоять пистолета на голову антиквара.

Всхлипнув, старик мгновенно прекратил сап, потяжелел и сполз по стене на грязный пол.

— Я больше не буду тебя бить. И ты знаешь почему?

— Почему?.. — прошептал старик, подняв лицо. Теперь, без очков, лицо его было похоже на женское.

— Потому что не нужно руками без перчаток хватать чужие вещи.

— И что теперь будет?! — заорал старик.

— Ничего не будет. Абсолютно ничего. То есть — ничего абсолютно.

Мужчина уже почти выбил дверь, и теперь она держалась лишь на паре гвоздей замочных петель. Наконец чудо свершилось. Обитая стальными листами створка отскочила в сторону, и посетитель антикварного магазина ринулся на улицу.

Его чувство спасения жило в нем не больше десяти секунд. За спиной раздались металлические щелчки, перепутать которые с чем-то другим просто невозможно, команды остановиться, лечь и бросить оружие.

Москва — большой город, но он тесен для тех, кто решил его покорить. Поняв невозможность уйти от преследователей, мужчина принял единственно верное для себя решение. С разбегу рухнув за кусты акации, он перекатился и улегся так, чтобы оказаться лицом к преследователям. Его оружие те видели, а потому надеяться на то, что стрельбы в его сторону не будет, глупо. Значит, выход один. Стрелять и бежать. Бежать и стрелять.

И он выстрелил. Промазал, по всей видимости, так как никаких дополнительных эмоций в стане врага этот хлопок не вызвал. Он выстрелил во второй раз и, кажется, попал. Удача его окрылила, и он, совершенно позабыв, что магазин его оружия предназначен лишь для восьми патронов, стал частить со спусковым крючком.

И даже удивился, когда после громких выстрелов его пистолет затих. Затвор давно отскочил в крайнее заднее положение, ствол дымился, и в этом состоянии оружие было совершенно бесполезно.

«Это осечка, — в запале подумал мужчина. — Патроны не могли закончиться так быстро. Верни затвор в обычное положение и стреляй!..»

Спустив затвор, он перекатился из-за кустов за лавочку и прицелился. На мушке его пистолета замер молодой тридцатилетний парень в костюме. Свою смерть тот не видел и вертел головой в поисках преследуемого.

Щелк… Как жалок был этот звук. Тугой крючок глухо щелкнул и перечеркнул все надежды на дальнейшую точную стрельбу. Оставался быстрый бег.

Мужчина рывком поднял свое сильное тело из-за лавочки, вложил в него всю свою, подпитываемую адреналином, мощь и побежал в сторону арочной выемки на стене дома.

Пуля догнала его в десяти метрах от выхода на улицу. Разорвала рукав пальто и с глухим стуком отколола от стены кусок кирпича.

Бросившись за угол, мужчина скрылся.

Когда двое в штатском вернулись к магазину, один из них разговаривал с кем-то по телефону, а второй зажимал рукой пустячную рану на плече и пытался выяснить у сидящего на полу хозяина лавки предмет только что закончившегося разговора.

— Как имя его? Как имя?

— Гламур, — простонал старик. — Он сказал, что я умру…

— Такие, как ты, живут по сто лет! — успокоил его один из контрразведчиков. Отвернувшись от старика, он закурил. — Что он приносил, что предлагал? А?