Мокруха - Джон Ширли
Рука его медленно сжималась вокруг её шеи. Сильные умелые пальцы сдавливали пересохшую глотку, и пенис его постепенно набух до более или менее полного возбуждения.
Через минуту после того, как закончилась кассета с Моцартом, он вышел из неё. Ментально. Рассчитав с превосходной точностью: как раз в миг её смерти. Он не осмеливался ближе исследовать её смертные ощущения своим психощупом. Это возбудило бы эфирные перкуссии. Акишра услышат. Они могут снова его обнаружить. Душечерви. Он освободился, но свободу эту надлежит тщательно охранять.
Он не понял, как именно убил её: задушил или принудил скончаться от истощения. Какая разница? Всё равно она уже была высосана досуха.
Теперь надо убрать за собой.
У жизни всегда есть неприятная изнанка.
— А Констанс уже вернулась, мистер Гарнер?
— А что? Разве она не с тобой, Терри? — Гарнера стиснула ледяная клешня мрачного воображения, но он приказал ей убираться.
Приятельница Констанс, Терри, звонила из торгового центра — Гарнер слышал отдалённое «бим-бам-бонг» видеоаркадных автоматов. Девчонка искала Констанс. Которой, между прочим, вообще полагалось бы находиться как раз в компании Терри. Но объяснений может быть много...
— Терри?..
— Нет... э-э... она была со мной, но потом, ну, в общем, говорит: «Пойду в туалет смотаюсь». А я, значит: «Ладно, только побыстрей, ты меня должна в одиннадцать домой отвезти, а то папа будет ругаться, ясно?» И она: «Ага-ага, я быстро!» И не возвращается, и не возвращается...
— Она не показывалась. Ты её машину видела?
— Нет. Вы думаете, она, э, меня надурила?
— Нет, не думаю. Просто я-то считал, что она ещё в молле. Ты можешь проверить и перезвонить мне?
— А... Да, конечно. Перезвоню.
Разговор окончился, и Гарнер вернулся в свою группу. Но понял, что, пока Терри не перезвонит, у него всё из рук будет валиться. Ладно, тогда стоит просто отвлечься на группу и попытаться не брать в голову... Если психовать каждый раз, как дочка опаздывает на несколько минут, заработаешь хронический стресс.
Группа сидела в гостиной. Там пахло сигаретами и остывшим кофе. Трындёж продлился ещё минут десять, пока миссис Уайнблатт жаловалась на неудачный брак. Остальные, как могли, «принимали участие», хотя эту историю миссис Уайнблатт рассказывала уже как минимум полдюжины раз и регулярно впадала в полное отрицалово насчёт тяжкого, но необходимого развода.
Гарнер покачал головой, поняв, что внимание от миссис Уайнблатт отвлекает тревога за Констанс. У него весь день были нехорошие предчувствия насчёт Констанс, так что, когда он узнал, как Терри потеряла её в торговом центре, то сразу подумал, что это уж точно не к добру.
Минуты ползли: миссис Уайнблатт ныла, старпёр Гарри Дуган отпускал циничные реплики, Джеймс изображал самоуверенного надутого первокурсника. Чёртова Констанс. Ну почему это должно было случиться именно сейчас? Должна же у девчонки быть хоть какая-то ответственность...
Или...
Звякнул дверной звонок. Гарнер аж подскочил и торопливо объявил встречу закрытой, хотя Джеймс явно собирался продолжать откровения. Гарнер видел, что пацан ещё сильнее надулся, приняв это за личную обиду. Ну и ладно. Гарнер подбежал к двери, ожидая, что на пороге стоит долговязый коп.
Но там оказалась двадцатипятилетняя белая женщина на шестом месяце беременности: Алевтия Беренсон. Он консультировал её уже три месяца от и до. Она сидела на крэке.
— Заходи, Алевтия, — насилу улыбнулся он. Прежде чем закрыть дверь, окинул беглым взором улицу.
Провёл Алевтию в кабинет. Она улыбалась, но на глазах выступили слёзы. Кожа пошла язвочками. Пытается его разжалобить? Села на софу.
Это не был день, положенный для исповеди, но беременным наркоманкам позволены попустительства. Поможешь ей соскочить с иглы — спасёшь бонусом ещё одну жизнь.
Он понимал, что лицо у него напряжённое. Он ждал телефонного звонка. Какого чёрта Терри так тянет?
Из дневника Эфрама Пикси, 5 января 1987 года
Номер Семь реагирует охотнее, чем Номер Шесть. Я убедился, что дело во мне. Без сомнения, важно ещё и то, что я освободился от Акишра. Они меня высасывали, изводили, гнобили мои таланты. А Номер Шесть, в свою очередь, реагировала лучше Номера Пять.
Божественное Зрение прорастает во мне. Оно усиливается и разнообразится. Какой бы дух ни даровал мне сей Талант (а я полагаю несомненным, что он спиритического свойства и признан вознести меня к Трансценденции), я уверен, что таково было моё призвание изначально. Даже когда я ишачил на профессорской должности, пытаясь вдолбить Ницше в бошки этим вскормленным мыльными операми овцам. Мне ведомо, что Безымянный Дух начинает слияние со мной, принимая участие в моём триумфе.
Без Акишра, препятствующих нашему единению, я чувствую Безымянного Духа так, как может ощущать настроение аудитории великий скрипач. Действительно, я ощущаю, как Безымянный Дух разделяет со мной все переживания, дарованные Небесным Талантом. Хотя я ни разу не видел его Присутствия физическими глазами, в последнюю ночь с Седьмой на пустынном, усыпанном галькой пляже, я остро ощутил Его. И, конечно, звёзды: я узрел невидимые обычному глазу созвездия меж привычных ярких. Созвездия тайного Негативного Зодиака, управляющие жизнями тайных властителей человечества. Зодиак сей зрю лишь я и, может, несколько подобных мне...
Минога, Кобра, Судья, Паук, Кали, Свинья, Вешатель...
— Я хочу сказать, если вы и впрямь хотите помочь мне, — с деланной наивностью говорила Алевтия, — то не могли бы вы дать пятьдесят или сто наличкой, чтоб я сняла комнату на пару дней...
— А, вон оно что. Я тебе найду жильё, — устало сказал Гарнер. — Я сниму номер в гостинице. Я обеспечу тебя едой. Но наличными я тебе даже пятицентовика не дам. Я знаю, что ты с ними сделаешь.
— Вы же проповедник. Либеральный методист или как там вас. Вы же просто проповедник, преподобный Гарнер, а священникам ваще-т’ положено доверять больше, чем копам...
— Тогда не доверяй мне. Без разницы. Уверуй в Господа, и этого достаточно.
— Не понимаю, почему вы от меня ждёте веры в Господа после того, как на меня свалилось всё это дерьмо, — сказала Алевтия. Она похудела, если не считать большого живота, под глазами залегли морщинки. На тыльной стороне рук виднелись небольшие язвы, покрытые коростой. На щеках их было ещё больше.
— Тебя снова подсадили на крэк, — сказал Гарнер.
— Ну... — сказала она и замолчала, явно решая, стоит ли это отрицать.
— У тебя свежие ранки на руках и лице. Кокаиновые мухи искусали? — продолжал он.
Она расплакалась,
