Мифы Ктулху - Роберт Ирвин Говард
Я издал изумленный, недоверчивый возглас.
Гола еще раз подчеркнул, что сказал правду. Всякий раз человеческие следы цепочкой уходили прочь от места кровавой расправы.
— Тогда почему туземцы не сказали хозяину, чтобы он выследил преступника? — недоверчиво спросил я.
Гола понимающе посмотрел на меня и прошептал, подавшись вперед:
— Следы оставил человек в господских ботинках!
Даже если предположить, что Гола солгал, я почувствовал трепет необъяснимого ужаса. Кто же, по мнению туземцев, совершал эти страшные убийства?
И слуга ответил мне прямо:
— Дон Винсенте!
Голова у меня так и пошла кругом. Как же все это увязать? Кто на самом деле убил фон Шиллера и чуть не прикончил Марситу? Кто бы ни проник к ней, он явно хотел попросту расправиться с ней, а вовсе не надругаться над девушкой, как мы все поначалу решили.
Почему де Монтур предупредил нас? Очевидно, он знал о преступлении еще больше, потому что в конце концов ему удалось доказать нам, что Дезмарт невиновен.
Я вообще ничего больше не понимал.
Несмотря на попытки предотвратить утечку страшных подробностей, весть о резне распространилась среди туземцев. Они сделались беспокойными и нервными, и трижды в тот день дон Винсенте бил черных плетьми за отлынивание от положенных работ. В замке воцарилась тягостная атмосфера. Я подумывал пойти к дону Винсенте и рассказать ему о том, что поведал мне Гола, но решил еще немного повременить с этим.
Женщины в тот день оставались в своих комнатах, мужчины ходили беспокойные и угрюмые. Дон Винсенте объявил, что выставил двойную охрану и отправил отдельный контингент патрулировать коридоры замка. Я цинично подумал, что, если подозрения Голы подтвердятся, охрана не окажет большой помощи.
Я не из тех, господа, кто проявляет терпение в таких ситуациях. Я тогда был молод и горяч. Когда мы сидели за вечерней трапезой, я грянул о стол пустым бокалом и гордо всем объявил, что не испытываю страха ни перед кем, будь то даже не человек, а кровожадный зверь или сам сатана — посему ночью буду спать с раскрытой настежь дверью. Оповестив всех о моем намерении, я демонстративно удалился в свои покои, зло грохоча сапогами.
Снова, как и в первую ночь, пришел де Монтур. Лицо его было совсем как у человека, заглянувшего в самые зияющие врата ада.
— Я пришел, — сказал он, — чтобы просить вас — нет, месье, умолять вас! — пересмотреть ваше опрометчивое решение.
Я нетерпеливо покачал головой.
— Вы настроены решительно, так? Тогда я прошу вас сделать для меня кое-что еще. Когда я войду в свою комнату, я попрошу вас запереть дверь ко мне снаружи.
Я сделал то, о чем он меня просил, а затем вернулся к себе. Дав поручение Голе начистить и наточить кинжал и рапиру, я, твердо решив не ложиться спать, засел в большом кресле посреди полной темноты. Лязг точильни, над которой сгорбился мой новый слуга, помогал отогнать дремоту. Я долго раздумывал о странной просьбе де Монтура — он показался очень измученным и нервным, и в его глазах угадывались тени ужасающих тайн, доступных лишь ему одному. К тому же… де Монтур определенно не казался мне злонамеренным типом.
Вдруг мне пришла в голову мысль сходить к нему и выяснить, что он знает.
Вояж по темным коридорам дался мне нелегко, но я превозмог природный страх темноты и вскорости добрался до дверей в покои де Монтура. Оказавшись на месте, я позвал его, но никто не откликнулся. Протянутой рукой я нащупал клинья расщепленного дерева там, где должна быть монолитная дверь. Достав кремень, я высек искру — и начавший тлеть трут помог мне разглядеть: прочный засов был сорван, а тяжелая деревянная панель, совершенно разбитая, еле держалась на остатках петель.
И, очевидно, выломать ее пытались… изнутри!
Как и стоило ожидать, в комнате никого не оказалось.
Руководствуясь инстинктом, я быстро, но бесшумно — без обуви мои шаги были очень легкими — поспешил обратно в свою комнату. Подойдя к двери, я заметил, что в темноте передо мной что-то движется. Что-то ползло из бокового коридора, подкрадываясь все ближе и ближе.
В приступе паники я метнулся вперед и, никуда конкретно не метя, своим клинком стал полосовать темноту. Мой стиснутый до боли кулак ударился о чью-то голову, а потом чье-то тело шумно осело на пол. Еще одну искру высек я из огнива — оказалось, у моих ног в глубоком беспамятстве лежал человек… и это был сам де Монтур.
Я запалил настенный факел как раз к тому моменту, как он открыл глаза и встал предо мной на нетвердых ногах.
— Вы! — воскликнул я, сам едва понимая, что говорю. — Так это вы!..
Он лишь кивнул.
— Вы убили фон Шиллера?
— Увы… это был я.
Я отпрянул назад; от страха едва получалось дышать.
— Послушайте… — Он поднял руку. — Возьмите свою рапиру и пронзите мне сердце. Я уверен, никто не станет наказывать вас за это.
— Ну нет, я так не могу!
— Тогда вам следует сейчас действовать очень быстро. Вернитесь в свою комнату, как можно крепче заприте дверь. Поторопитесь! Он вернется!
— Кто это — он? — Я протянул ему руку. — Если он опасен, то и вам необходимо пойти со мной. Я не могу подвергать вас…
— Ни в коем случае! — де Монтур находился в полном отчаянии; мою руку он оттолкнул. — Поторопитесь! Мне удалось на время сбросить его, но он вот-вот вернется вновь. — Тихим шепотом, полным неподдельного ужаса, де Монтур добавил: — Да он ведь… он ведь вылезет прямо сейчас!
И тут на меня взаправду нахлынуло предчувствие чего-то потустороннего, чуждого людской природе — совершенно инакового, насылающего дикий, панический страх.
Де Монтур стоял передо мной на негнущихся ногах, с отведенными назад руками и сжатыми кулаками. Под его кожей проступили сильно напряженные мышцы, глаза вдруг расширились и зрачки стали ýже, а на лбу выступили жилы, как при больших физических нагрузках.
Оглянувшись, я, к своему ужасу, понял, что бесформенное, безымянное нечто, словно бы из ниоткуда возникшее, приняло смутную форму! Тенью оно двигалось к де Монтуру — и, когда их уже ничто не разделяло, слилось с ним, стало единым целым с этим мужчиной!
