Гильермо дель Торо - Штамм. Закат
Уронив меч, Гудвезер подхватил мальчика, однако Зак, внезапно ожив, оттолкнул отца и бросился к окну.
– Ма-ма, – прохрипел он.
* * *Отпрыгнув от окна, Келли карабкалась вверх по кирпичной стене. Когти, образовавшиеся на кончиках средних пальцев, облегчали ей задачу. Она взбиралась, словно паучиха, плотно прижимаясь к стене. Ее гнала вверх ярость, неимоверная ненависть к человеку, ставшему у нее на пути именно тогда, когда она ощутила – с той же остротой, с какой мать во сне слышит зов своего ребенка, попавшего в беду, – восхитительную близость Самого Любимого. Горе Зака было для нее как свет маяка, исходящий от души. Его почти безграничная нужда в матери с удвоенной силой отзывалась в ней другой нуждой – вампирской, не имеющей границ.
Снова встретившись с Закарией Гудвезером, Келли увидела перед собой не мальчика. Не сына. Не любовь всей своей жизни. Она увидела часть себя – ту часть, которая все еще оставалась человеческой. Часть, по-прежнему биологически принадлежащую ей – Келли, которой наперекор биологии суждена была вечная жизнь. Увидела собственную кровь, только все еще по-человечески красную, а не по-вампирски белую. Кровь, несущую в себе кислород, а не пищу. Келли увидела дефектную, несовершенную часть себя, насильно удерживаемую от воссоединения с нею.
А она хотела эту часть. Она до безумия жаждала ее.
То была не человеческая любовь. То была вампирская нужда. Вампирская страсть. У людей размножение направлено вовне, оно нацелено на воспроизводство, на рождение и рост потомства; но вампирское размножение направлено в обратную сторону, воспроизводство идет вспять по линии родства, вампир вселяется в уже существующие живые клетки и обращает их, приспосабливая для собственных целей.
Положительный полюс магнита – любовь – становится своей противоположностью, и эта противоположность вовсе не ненависть. И не смерть. Отрицательный полюс магнита – это инфекция. На место разделенной любви, соединения семени и яйцеклетки, слияния наследственных факторов для создания нового уникального существа заступает нечто совершенно иное – извращение репродуктивного процесса. Чужая косная материя вторгается в жизнеспособную клетку и производит на свет сотни миллионов абсолютно одинаковых, идентичных организмов. Здесь нет ни разделенной любви, ни акта творения – есть лишь яростная, разрушительная сила. Это осквернение самой сути оплодотворения, низложение любви. Изнасилование биологии и вытеснение жизни.
Келли очень нужен был Зак. Пока он не обращен, а следовательно, не закончен, она сама не может считать себя завершенной.
Тварь по имени Келли встала в полный рост на кромке крыши. Она была совершенно равнодушна к страданиям города, расстилавшегося вокруг. Она испытывала только жажду. Необоримую страсть к крови и к тому, в ком текла ее собственная кровь. Эта бешеная лихорадка и гнала ее вперед. Вирус знает одно: он должен заражать.
Вампирша начала было искать другой путь внутрь кирпичной коробки, как вдруг из-за надстройки над лестничным колодцем послышались шаги – чьи-то ноги в старых туфлях шаркали по гравию.
Несмотря на темноту, она отчетливо увидела его. Это был старый Сетракян, охотник на вампиров. Он вышел из-за надстройки с серебряным мечом в руке и направился к ней. Все ясно: Сетракян хочет припереть ее к парапету, чтобы за спиной остались только край крыши и ночная бездна.
Тепловое излучение охотника было жидкое и тусклое. Это и понятно: отжившая свое человеческая особь, кровь медленно струится в жилах. Старик показался Келли маленьким. Впрочем, для нее теперь все люди коротышки. Маленькие, бесформенные, эти существа суетливо толпятся на самом краешке бытия и все время падают, спотыкаясь о собственный жалкий интеллект. Бабочка, у которой на спине между крыльями начертана мертвая голова, с полнейшим отвращением взирает на мохнатый кокон. Ранняя стадия эволюции. Устаревшая модель, не способная услышать благотворный ликующий зов Владыки.
Что-то внутри Келли все время перекликалось с ним. Некая форма примитивной, но в то же время хорошо отлаженной чувственной коммуникации, как у животных. Душа улья.
Дряхлое человеческое существо подошло ближе – Келли не сводила глаз со смертоносного лезвия, ярко сверкавшего в ночи, – и тут в ней зазвучал голос: он пришел непосредственно от Владыки, а уж через Келли был мгновенно ретранслирован в сознание старого мстителя.
Авраам.
Да, звук исходил от Владыки – и все же это был не тот мощный и властный голос, каким его знала Келли.
Авраам. Не делай этого.
Интонация была явно женской. Но ведь сама Келли ничего не произносила. Этот голос она слышала впервые в жизни.
А вот Сетракян точно слышал его ранее. Келли поняла это по тепловому излучению человеческого существа, по тому, как участился сердечный ритм старого охотника.
Я живу и в ней… Я живу в ней…
Мститель остановился. В его взгляде появился намек на слабость. Вампир Келли ухватилась за эту возможность, ее челюсть отвалилась, рот распахнулся, она почувствовала, что ожившее жало вот-вот выстрелит.
Но тут охотник воздел свой меч и с криком бросился на нее. У Келли не осталось выбора. Серебряное лезвие, ослепительно пылая, прожигало мрак ее глаз.
Она повернулась, пробежала вдоль парапета, перемахнула через него и стремглав помчалась по отвесной стене вниз. Пересекая пустой участок между домами, Келли лишь раз обернулась, чтобы бросить взгляд наверх, на дряхлое человеческое существо с его тающим тепловым излучением. Старик стоял в полном одиночестве. Стоял и смотрел, как она исчезает в ночи.
* * *Гудвезер подошел к Заку и потянул сына за руку, стремясь уберечь от обжигающего света ультрафиолетовой лампы, лежавшей в оконной клетке.
– Убирайся! – крикнул Зак.
– Ну же, дружок, – сказал Эф, стараясь успокоить его.
Им обоим нужно было успокоиться.
– Эй, дружище. Зи. Ну же…
– Ты пытался убить ее.
Эф не знал, что сказать. Потому как он и впрямь пытался убить Келли.
– Она… Она все равно уже мертва.
– Не для меня!
– Ты видел ее, Зи. – Эфу не хотелось говорить о жале. – Ты видел, во что она превратилась. Она больше не твоя мама. Мне очень жаль.
– Ты не должен убивать ее! – всхлипнул Зак.
Его голос все еще прерывался после перенесенного приступа.
– Должен, – сказал Эф. – Должен.
Он подошел к Заку, пытаясь восстановить утраченный контакт, но мальчик отпрянул. Вместо того чтобы прильнуть к отцу, Зак пододвинулся к Норе – единственному человеку поблизости, который хоть как-то мог заменить мать, – и с плачем уткнулся в ее плечо.
Нора посмотрела на Гудвезера. Ее взгляд был полон сочувствия, но Эф не принял утешения.
Позади него в дверях появился Фет.
– Пошли, – сказал Гудвезер и выбежал из комнаты.
Ночная стража
Они медленно продвигались по улице в сторону парка Маркуса Грейви – пятеро оставивших службу пеших полицейских и сержант на личном автомобиле.
Без знаков различия. Без видеокамер, положенных для патрульных машин. Без докладов о проделанной работе. Забыты внутренние расследования, общественные советы и отдел собственной безопасности.
Главное – сила. И порядок.
Федералы уже навешали на них ярлыков: «инфекционная мания», «чумное помешательство» и так далее.
А куда делся старый добрый термин «плохие парни»? Вышел из моды?
Что там говорили в правительстве? Мобилизовать полицию штата? Призвать национальную гвардию? Развернуть войска?
«По крайней мере, дайте нам, простым городским полицейским, ребятам в синей форме, право первого выстрела».
– Эй! Что за фигня?
Один из мужчин схватился за глубокий разрез на руке – что-то рассекло локоть, пройдя сквозь рукав. Следующий снаряд ударил в асфальт прямо под ногами.
– Они что, швыряют гребаные камни?
Все вскинули глаза к крышам.
– Вон! Там!
Плита декоративной облицовки с изображением геральдической лилии летела им на головы. Борцы бросились врассыпную – камень с треском разбился о бордюр тротуара, обдав голени мужчин градом обломков.
– Сюда!
Компания ринулась к двери подъезда, ворвалась внутрь. Первый побежал вверх по лестнице. Там, посреди площадки, стояла девочка-подросток в длинной ночной рубашке.
– Убирайся отсюда, детка! – заорал мужчина, огибая ее и направляясь к следующему пролету.
Наверху кто-то двигался. Сейчас полицейскому не нужно было вызывать подкрепление, не нужно было играть по правилам, не нужно было искать оправданий для применения силы. Он велел парню наверху остановиться, а затем вколотил в него четыре пули и уложил на месте.
