Энн Райс - Вампир Лестат

– Что бы это ни было, не стоит обращать внимание, – сказал я, – оно никогда не подходит ближе. – Но сам я был уверен, что на этот раз существо так и полыхает злобой. Мне не терпелось поскорее убраться подальше от кладбища Невинных мучеников. – Оно живет на кладбище, – пробормотал я, – и, возможно, не в состоянии жить где-либо в другом месте, во всяком случае… долго.

Но прежде чем я успел договорить, я вновь ощутил его присутствие, и на этот раз существо источало гораздо большие ненависть и злобу.

– Оно смеется! – шепотом воскликнула она. Я внимательно посмотрел на Габриэль. Не было никаких сомнений в том, что она слышит это существо намного лучше, чем я.

– Окликни его, – попросил я. – Скажи ему, что оно трусит. Вели ему подойти к нам поближе.

Она бросила на меня удивленный взгляд.

– Ты действительно этого хочешь? – едва слышно спросила она.

Я почувствовал, что она слегка дрожит, и постарался ее успокоить. Как будто вновь почувствовав боль, она приложила руку к груди.

– Пожалуй, отложим встречу. Еще не время. Уверен, что вскоре мы услышим его снова.

– Оно исчезло. Но это существо ненавидит нас…

– Пошли отсюда, – стараясь говорить как можно небрежнее, бросил я и, обхватив за плечи, увлек ее за собой.

Я не стал делиться с нею мыслями о том, что некоторые вещи беспокоят меня гораздо больше, чем присутствие этого существа и его выходки. Если Габриэль слышит существо так же хорошо, а быть может, даже лучше, чем я, значит, она обладает всеми моими возможностями, включая способность передавать и воспринимать образы и мысли. Однако теперь мы не могли слышать друг друга.

Глава 3

Как только мы пересекли мост, я нашел себе подходящую жертву. Именно в тот момент я особенно глубоко осознал: все, что мне до сих пор приходилось делать в одиночку, теперь я буду совершать вместе с ней. Она будет наблюдать за моими действиями, учиться у меня. От этих мыслей кровь бросилась мне в лицо.

Выманивая из кабачка свою жертву, дразня и выводя этого человека из себя и в конце концов убивая его, я действовал несколько более хитро и жестоко, чем обычно, понимая при этом, что устраиваю для нее своего рода представление. А потому, когда все закончилось, я чувствовал, что совершенно выдохся.

Она была в восторге. Наблюдение за моими действиями доставляло ей не меньшее удовольствие, чем сам процесс высасывания крови. Потом, тесно прижавшись друг к другу и ощущая исходящее от нас тепло, мы отправились дальше. Кровь бросилась мне в голову. Тела наши пылали, а тонкая одежда, разделявшая их, казалась чем-то лишним и совершенно ненужным.

С этой минуты я полностью потерял представление о времени. Та восхитительная ночь до сих пор остается самой долгой, какую мне когда-либо приходилось переживать за всю свою бессмертную жизнь.

Она была поистине бесконечной и головокружительно бездонной. Случались минуты, когда я чувствовал, что нуждаюсь в защите от ее сюрпризов и удовольствий, но я был совершенно лишен такой защиты.

Несмотря на то что я без конца повторял ее имя, пытаясь приучить себя к мысли, что отныне она для меня – Габриэль, мне никак не удавалось осознать это до конца. Для меня по-прежнему существовала она – та, в которой я всем своим существом всегда нуждался. Единственная женщина, которую я любил.

Процесс ее физической смерти длился недолго.

Отыскав пустое помещение в одном из подвалов, мы пробыли там, пока все не закончилось. Все это время я держал ее в своих объятиях и почти без умолку говорил. Я вновь, уже не образами, а словами, рассказал ей о том, как это происходило со мной.

Я рассказал ей обо всем, что обнаружил в башне, о том, что говорил мне Магнус, о своих столкновениях с загадочными существами. О том, что я почти привык к ним, научился не обращать на них внимания и не испытывал никакого желания выслеживать их и выяснять, что они собой представляют. Я снова и снова посылал ей образы, но тщетно. Ни она, ни я не сказали об этом ни слова. Но слушала она меня очень внимательно.

Я рассказал ей о подозрениях Ники, о которых он, конечно, не обмолвился и словом. Теперь, говорил я, я опасаюсь за него еще больше. Снова открытое окно и опустевшая комната, а кроме того, имеются свидетели, которые могут подтвердить, что все это действительно очень странно.

Хотя, возможно, ничего страшного не случится. Я придумаю какую-нибудь правдоподобную историю для Роже. Я найду какой-нибудь выход и в отношении Ники, попытаюсь рассеять его подозрения на мой счет.

Мне показалось, что мой рассказ заинтересовал ее, но в то же время она не придала ему большого значения. Гораздо больше Габриэль волновало то, что ждет впереди ее.

После того как смерть свершилась, остановить Габриэль было практически невозможно. Не было такой стены, на которую она не поднялась, ни одной двери, в которую она не вошла, ни одной крыши, которую она сочла чересчур крутой.

Создавалось впечатление, что она никак не могла поверить в то, что будет жить вечно. Скорее, она воспринимала эту ночь как единственную подаренную ей и стремилась увидеть и познать абсолютно все до того момента, когда смерть придет за ней на рассвете.

Много раз я пытался уговорить ее вернуться домой, в башню. Час шел за часом, и я чувствовал, что морально очень устал.

Мне необходимо было побыть в тишине и спокойно обдумать все, что произошло. Бывали мгновения, когда у меня темнело в глазах. Однако она жаждала приключений и хотела испробовать все.

Она предложила забраться в дома смертных и поискать подходящие для нее наряды. Когда я сказал, что всегда покупаю себе одежду, она лишь рассмеялась в ответ.

– Мы легко можем определить, какие дома пусты, – говорила она, бесшумно двигаясь вперед и оглядывая темные окна особняков, – и узнать, спят ли слуги.

Ее предложение было вполне разумным, хотя прежде мне такое и в голову не приходило. Вскоре я быстрым шагом следовал за ней по узким лестницам, а потом по коврам коридоров, удивляясь тому, с какой легкостью нам удавалось проникать внутрь, и с интересом разглядывая убранство жилищ. Я вдруг обнаружил, что мне доставляет удовольствие трогать руками вещи, будь то веер, табакерка или газета, которую совсем недавно читал хозяин дома, и даже башмаки, стоящие возле камина. Это было столь же захватывающе, как подсматривать в окна.

Однако у нее была своя цель. В женской гардеробной одного из больших старинных домов в предместье Сен-Жермен она нашла огромное количество шикарных нарядов, которые пришлись ей как раз впору. Я помог ей снять потрепанное и испачканное платье из тафты и заменить его нарядом из розового бархата, а потом собрал ее упрямые локоны под шляпу со страусовыми перьями. И вновь я был поражен тем, как великолепно она выглядит; меня не покидало странное ощущение нереальности наших совместных блужданий по этим заполненным множеством разных вещей и запахов смертных домам. С туалетного столика она прихватила несколько вещиц – изящные золотые ножницы, флакон духов… Потом подошла к зеркалу.