Они приходят осенью (СИ) - Дмитрий Александрович Видинеев
— И что теперь? — с ехидством спросил Ярослав. — Старые добрые пытки? Тебе ведь больше ничего другого не остаётся.
Варвара развела руками.
— Хочешь пыток? Будет тебе пытки. Пожалуй, твои вопли немного поднимут мне настроение. А вопить ты будешь, уж поверь.
— А я люблю повопить. Давай уже начинай. Посмотрим, какой из тебя вивисектор.
— Как насчёт снятия кожи?
— Обожаю.
Варвара сделала ладонью лёгкое движение, и на щеке Ярослава тут же появилось два пореза, будто их сотворили невидимые лезвия. Кожа в этом месте начала сползать, закручиваясь в кровавый рулон. Ещё движение ладонью — и порезы появились уже на лбу.
— О костях тоже не стоит забывать, — рассудительно заявила королева чудовищ.
Ступни Ярослава вывернулись, хрустнули кости, порвались жилы. Боль была адской, но он пока не позволял себе даже стона, хотя не сомневался: скоро начнёт орать. Когда кричишь — легче. Но это вовсе не будет означать, что он сломался.
— Чувствую, как поднимается настроение, — бодро встрепенулась Варвара и улыбнулась. — Порой для радости нужно совсем немного, всего лишь кому-то причинить боль. Но ты, пожалуй, со мной не согласишься.
* * *
— Вот и моя «Газель», — сказала Нонна, увидев свою машину на обочине дороги. — Ну, хоть что-то Ярослав сделал правильно.
Путь до сюда занял больше часа. До экопосёлка было совсем уже близко.
Марина вздохнула, посмотрела на лес и выкрикнула:
— Вадик, выходи уже давай! Думал, я тебя не почую? Забыл, какие у меня способности?
Тишина.
Нонна вглядывалась в темноту.
— Он что, всю дорогу за нами топал? И ты это знала?
— Конечно, знала. А что я должна была делать? Бегать за ним и гнать назад? Пускай уж парень будет с нами. Мне тоже это не нравится, но его не остановишь.
— Упрямый пацан, — буркнул Семён. — И я согласен, пускай луче будет под нашим присмотром. Не связывать же его.
Нонна сокрушённо покачала головой.
— Ладно, — и повысила голос: — Выходи, Вадик! Хватит прятаться, с нами поедешь!
Зашелестела листва. Вадик вышел из зарослей кустарника метрах в тридцати от «Газели». Сделал пару шагов, остановился.
— С вами пойду? Точно? Обещаете? — он явно ожидал какого-то подвоха.
— Обещаем, — за всех ответила Марина. — Но, если полезешь на рожон…
— Да понял я, понял, — скривился Вадик и теперь же уверенно зашагал к своим друзьям. — На рожон лесть не стану. Я не дурак.
Снова продолжили путь, решив «Газель» забрать на обратном пути. Когда до опушки оставалось совсем немного, Марина подняла руку с раскрытой ладонью.
— Стойте. Дальше нам нельзя. Я ощущаю, что там, возле посёлка, расхаживают две группы по трое. Монстры. Похоже на патруль. Варвара подстраховалась. Но это ничего, всех в посёлке я тоже ощущаю. Там все чудовища и один человек. Ярослав. Рядом с ним Варвара, её энергетика… даже не знаю, как объяснить. Очень тёмная что ли. И мощная.
Вадик оживился.
— Значит, Ярослав жив!
Марина едва не ответила ему: «Пока жив», — но осеклась, сдержалась. Она видела, что аура Ярослава кроваво красная. Ему больно, он страдает. Чтобы хоть как-то подбодрить остальных, она заявила.
— Я чувствую, что некоторые чудовища ранены и совершенно не ощущаю Мамонта.
Семён кивнул и сделал вывод:
— Это означает одно: взрыв удался. Мамонт сдох. Надеюсь, хотя бы несколько монстров тоже ласты склеили.
Вадик поглядел в сторону посёлка.
— Но Ярослав сейчас у них, у Варвары. Он в плену. Лучше бы он ничего не взрывал и оставался с нами.
Марина мысленно назвала Вадика «мальчишка — очевидность». Хотя, то что он сказал, у всех было на уме. Ярослав по сути пожертвовал собой, заплатил большую цену за возможность причинить Варваре вред. Впрочем, нет. Он заплатил эту цену, чтобы унять чувство вины. Это было главным мотивом.
Нонна подошла к Вадику, коснулась его плеча.
— Ты ведь понимаешь, что мы ничего не можем сейчас сделать для спасения Ярослава.
— Понимаю. И меня это злит.
— Злость — это нормально. Иногда она помогает справиться с болью. Злись, мальчик. Злись. Но помни о своём обещании.
— Я помню, — Вадик бросил на Нонну уничижительный взгляд. — Не считайте меня глупым ребёнком. Я не собираюсь бежать в этот посёлок спасать Ярослава. Ему уже не помочь. И плакать я больше не буду. Никогда!
После этих слов на его глазах всё же блеснули слёзы, но он их быстро и нервно вытер ладонью.
* * *
На теле Ярослава уже не было живого места — сплошные порезы, участки с содранной кожей. Руки и ноги переломаны, вместо правого глаза зияла пустая, обрамлённая слизистой массой, глазница. Кресло пропиталось кровью, в стылом воздухе стоял тошнотворный медный запах.
— Больно? — ласково поинтересовалась Варвара. — Бедненький. Страдаешь, зачем-то терпишь всё это. Просто скажи, где сейчас твои друзья, и всё закончится, ты просто уснёшь и не проснёшься. Уверена, ты об этом сейчас мечтаешь.
Она была права, Ярославу невыносимо хотелось умереть, лишь бы больше не терпеть эти мучения. Он всегда считал себя крепким и стойким, но всему есть предел.
Варвара ткнула когтем в пространство перед собой, и у Ярослава тут же сломалась сначала правая, затем левая ключица, а на шее появился очередной порез. Он закричал, подавился собственным воплем, изо рта потекла перистая окровавленная слюна. Голова не раз подводила его за последнее время, но сейчас он умолял свой собственный мозг отключиться. Пускай это будет приступ эпилепсии или что-то похуже — это неважно. Лишь бы сбежать от чудовищной действительности, лишь бы не чувствовать боли.
— Я могу пытать тебя очень долго, — заявила Варвара. — Скоро я закончу, тебя немного приведут в порядок, а потом я продолжу. День, два и ты сломаешься.
«Чёртова башка! — мысленно закричал Ярослав. — Ну же, помоги мне!»
И она «помогла». В мозгу лопнул сосуд. Смерть была мгновенной.
Варвару затрясло, глаза стали большими как серебристые плошки.
— Нет! Какого хера? Сдох? Нет, это неправильно, ты не должен был сдохнуть! — она подскочила к Ярославу, схватила за плечи начала трясти. — Ты! Не должен! Был! Сдохнуть! Не сейчас!
В приступе ярости Варвара располосовал когтями его искалеченное лицо, разодрала горло, вырвала рёбра, после чего, окровавленная, уродливая, принялась носиться по комнате и крушить всё, что под руку попадалось.
Глава двадцатая
— Ярослава больше нет, — заявила Марина. — Я больше его не
