Малах ха-Мавет (СИ) - Федорченко Юлия

В горле у Сидни пересохло. Его внутренности сжались в ледяной ком. Он должен что-то сделать. Должен ей помочь.

(нет)

Дроу тоже слышала ведьму.

(молчи)

(не двигайся)

Но он не послушался.

— Отпусти ее, — услышал он собственный голос, такой надтреснутый и хриплый, что он едва его узнал. — Ты… чем бы ты ни было… оставь ее в покое.

Нет. Отказ прозвучал очень явственно.

— Возьми меня, если хочешь.

Он и не подозревал, что ему присущ подобный героизм. В конце концов, кем была для него Шена? Они встретились всего несколько часов назад. И хотя общая беда объединила их, разве этого было достаточно, чтобы рисковать ради нее жизнью? Ради того окровавленного маленького комочка с ее лицом, в который она превратилась?

— Я согласен, — и Сидни сглотнул пересохшим горлом, — согласен ее заменить.

Смех. Злой, язвительный. Тело Шены претерпело обратную трансформацию: сверток раскрывался, и все ее члены срастались, вставая на место и заново покрываясь кожей. Сидни отвернулся, не выдержав этого зрелища, а вот Хетт, наоборот, даже не пыталась отвести глаз: она зачарованно наблюдала, как ее будущую подругу скрупулезно собирало по кусочкам, как головоломку.

В конце концов сила, которая держала девушку в воздухе, увечила со столь зверской жестокостью, а потом милостиво даровала перерождение, разжала свои тиски и позволила ей упасть.

— Шена! — в отчаянии крикнул Сидни.

Никто из них не успел среагировать, а она не предприняла и слабой попытки спастись. Все еще ничего не соображая, вялая и неподвижная, она упала в небо.

Воцарилось молчание. Сидни оцепенело глядел вниз, надеясь на чудо, однако Шена не возвращалась. Райс прерывисто дышал, с него градом катился пот, где-то сверху раздавалось тяжелое сопение Хетт. Мышцы ныли от напряжения. Сколько им еще придется так висеть?..

— Что тебе надо? — выплюнул Сидни. — Что тебе надо, тварь?

Фигура ответила, что всего лишь выполнила его просьбу. Она отпустила ее, нет?

— Верни ее, — тотчас потребовал он. — Немедленно!

Она выразила удивление. Кажется, он сам не знает, чего хочет.

— Верни ее, — повторил Сидни. Он мысленно отмахнулся от шепота Дроу, пытавшейся его урезонить. Ему было все равно, что с ним будет. — Сделай все, как было. Сейчас же!

Ограда взбрыкнула, точно бешеная лошадь. Сидни и остальных оторвало от решетки, едва не вывихнув суставы, и яростно швырнуло в пространство. Под пронзительный вой Хетт Бээр-Шахат выполнил очередной акробатический трюк и замер вновь.

Сидни приземлился на обе ноги и каким-то образом устоял. Его мутило. Он еле успел опомниться, как ему в объятья упала Шена: в полуобмороке, абсолютно голая, вся в крови и слизи, словно ее только что изрыгнула огромная утроба. Она ни на что не реагировала, но ее горло чуть заметно подрагивало. Пальцами правой руки Сидни ощутил странные выступы на ее спине и перевернул девушку, чтобы взглянуть.

Узор из шрамов, совсем свежих. Вдоль левой лопатки Шены тянулся отчетливый ряд идеограмм. Ведьма оставила на ней свой знак, чтобы опознать ее среди тысячи других: так в старину клеймили скот.

Райс тихо постанывал, потирая ушибленный затылок. Хетт корчилась в траве: ее рвало желчью. Что касается ведьмы, то Сидни явственно ощущал ее присутствие у себя за спиной. Едва он попробовал обернуться, как неведомая сила тотчас развернула его плечи обратно.

Не смотри.

И она послала ему образы боли.

Его горло сдавило судорогой. Какое-то время Сидни боролся с удушьем, а когда его отпустило, пробормотал:

— Прошу… прощения.

Ведьма ясно дала ему понять, что они ничего не значат. Что она могла делать с ними что угодно, истязать их самыми изощренными методами, подвергать немыслимым пыткам, которым не было названия, и при этом их тела, их оболочки остались бы неповрежденными, так что мучения могли длиться тысячелетиями. В Могильной яме не было времени. Не было спасения. Только она.

И все же… все же она вернула ему Шену.

Дрожащей рукой Хетт вытерла рот. Предупреждение получили все, и она почтительно уставилась в пол, чтобы ненароком не спровоцировать ведьму. Райс встал и поскользнулся на потрохах, разбросанных по земле блестящей гирляндой. В сердцах он лягнул застывший труп пожирателя: еще раз, и еще. Приглядевшись, Райс заметил, что монстр как будто собран из различных кусков, а по всему его раздутому туловищу тянутся грубые швы. Вблизи чудище выглядело еще уродливей.

— Что ты за дрянь такая? — выругался он. — А? А?!

Гамикот. Низшие формы.

Подобно людям, ведьма умела использовать слова, однако предпочитала иные, более совершенные формы выражения.

Шена дернулась и очнулась. С трудом поводив глазами по сторонам, ничего и никого не узнавая, она попыталась что-то сказать Сидни, но из ее горла вырывались лишь шипение и хрип.

— Чш-ш-ш… — успокоил ее парень. — Не надо. Я все понимаю. Мы выберемся отсюда, — проговорил он шепотом, — я нас вытащу.

И он мягко опустил девушку на траву.

Ведьма вернула ему Шену: практически невредимой, если не учитывать знаков на ее теле. Она грозила им страшными муками и смертью, но не собиралась убивать, а значит, они были зачем-то ей нужны.

Сидни вскинул голову и посмотрел на черную фигуру в упор. Левый рукав ее грязных, полуистлевших одежд был оборван, и из него торчала тонкая белая рука. Цепочка широких, неаккуратных стежков охватывала запястье, как диковинный браслет.

— Кто ты? — спросил он.

Она простерла руку.

Сознание выключилось на какую-то долю секунды, а потом в уши влился адский шум какого-то механизма. Что-то смешивалось, перемалывалось и измельчалось с таким грохотом и скрежетом, что дрожала земля, и твердые отходы падали в лоток на самом дне. С другой стороны машины стоял гигантский чан с кровью. Ведьма отбирала куски, уцелевшие после подобной обработки, и, мастерски орудуя иголкой и ниткой, сшивала их в одно существо. С минуту полюбовавшись своей работой, она извлекала одну из истошно визжащих личинок из ржавой бочки подле ее ног и заталкивала склизкую тварь далеко в глотку пока еще мертвому чудовищу.

Они разрубили меня на мелкие части и собрали заново.

Дергаясь в конвульсиях, отвратительный труп увеличивался, распухал и рос, пока не достигал воистину исполинских размеров, а немного погодя на этом подобии безглазого и безносого лица обрисовывался жуткий рот, обнажая ряды клыков. Испытывая кошмарный, ни с чем не сравнимый голод, новорожденный монстр попытался закричать. У него было ни голосовых связок, ни трахеи, расплющенных в Дробилке, и изо рта вылетел лишь протяжный свист.

И я создаю других по своему образу и подобию.

Когда Сидни пришел в себя, в его голове пульсировали волны жесточайшей мигрени. Он буквально чувствовал, как под черепной коробкой перегорают нейроны. В это время Хетт с диким воплем каталась по земле, выдергивая себе волосы, а Райс исступленно расчесывал следы от ожогов, которые оставила ему личинка с болот, как будто таким способом можно было избежать заражения.

— Зачем? — выдохнул Сидни.

Ты спросил.

Он растерялся. Ему хватило наглости обнадежить Шену, нырявшей из одного забытья в другое, хотя ни тогда, ни сейчас он абсолютно не представлял, как воплотить свои цели в жизнь.

(позволь мне попробовать)

Дроу выразила желание вступить в диалог, однако Сидни колебался. Может ли ведьма причинить ей вред? Является ли тело на дне озера ее настоящим вместилищем? Испытывает ли Дроу что-нибудь через это тело? Страдает ли она так же, как и остальные? Без каких-либо сдерживающих факторов вмешательство Дроу могло принести больше бед, чем пользы. И, в конце концов, почему она спрашивает его разрешения?

(ближе)

Каждое движение все еще отдавалось тянущей болью в висках. Пошатываясь, Сидни приблизился к ведьме на расстояние вытянутой руки. Помня свой горький опыт, он старался смотреть в сторону. Он протянул пудреницу, наблюдая за ней краем глаза. На периферии его зрения ведьма не сделала попытки забрать предмет и даже не шевельнулась.