Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза

Смелая до этого медсестра как-то синеет лицом, странно екает и смывается в момент. Кабанова посмеивается, я тихо аплодирую. Все-таки словесные женские перепалки мне всегда нравились, никогда мужику не получится так наговорить гадостей, да еще и мило улыбаясь.

– До чего же эта мальтусианская мерзота живуча! И как легко люди идут по императиву – «Мирному плану» этой феминистской сучки Зандер. Удивительно. Но я все же хотела узнать еще вот что о Лялечке…

Мне удается более-менее ответить на все ее вопросы о развитии ребенка, когда нас зовут. Пора – экзамен начинается. Сегодня принимается выпускной аж у 28 человек. В коридоре меня останавливает анестезиолог – тот, полный, усатый. Видно, что он сожалеет – не получается у него оторваться от работы и на экзамене посидеть, его напарник оказывается сегодня свалился с сердечным приступом и работы выше головы. То есть ее и раньше было выше головы, но сейчас еще выше, чем то выше. Так вот он настоятельно просит посмотреть, как будет сдавать экзамен Побегайло. Тому как раз в ходе приема экзамена подготовят ловушку – уложив тренажерный манекен на койку, хотят проверить – сообразит он стянуть манекен на твердый пол, или будет веселить комиссию, качая непрямой массаж сердца на пружинном матрасе. Я такое видал пару раз, когда в бригаду приходили новички, и горемычный пациент от такого бестолкового непрямого массажа сердца летал как на батуте.

Удивляюсь – с чего это ловушки делать, тем более для вчерашнего санинструктора. Оказывается из-за жуткого дефицита анестезистов-реаниматологов принято решение заменять одного врача этой специальности бригадой из трех человек. Иначе – хоть порвись, не получается работать. А ловушка является легкой местью за то, что этот здоровяк санинструктор во время вчерашнего дежурства как обычно развлекался гирями на лестничной площадке и ночью упустил двухпудовую гирю, отчего та брякнулась и попортила лестницу двумя маршами ниже. Ну и разбудило такое бабаханье мало не полбольницы. Вот и пусть сегодня отдувается. К тому же если все пройдет гладко – как раз в такой сборной бригаде Побегайло работать и будет. Потому конечно анестезиологу интересно узнать – кроме мышц голова у смены есть или нет. Обещаю, что запомню все до деталей и обязательно расскажу.

Экзамен проходит, однако напряженно, но без веселья. Видно, что готовились и видно, что уровень знаний слабый. Это понятно – ускоренные курсы, да еще и с весьма усеченными циклами, практически полное отсутствие теории, зато целая куча практики. Побегайло не повеселил, то ли почуял что, то ли и впрямь знает что делать, но отработал грамотно – стянул манекен на пол, проверил пульс и дыхание, причем как положено сейчас – зеркальцем, не тыльной стороной ладони, дальше начал СЛР, опять же не забыв надеть на себя шлем с защитными очками и кожаные перчатки, дышал через воздуховод, вот распорки межчелюстные – изобретение главврача – вставить забыл, а без них сейчас СЛР делать нельзя, надо от возможного укуса предохраняться. За распорки получил замечание, в ответ стал бурчать, что в манекен распорки не лезут, он на такое не рассчитан был, манекен-то. Но на балл оценку все же снизили.

Впрочем, дипломы об окончании курсов уровня «медицинская сестра» уже были все равно выписаны и потому после экзамена буквально через полчаса их и вручили в довольно торжественной обстановке. Что меня очень сильно поразило, что весьма циничные молодые люди отнеслись к в общем-то достаточно скучному на мой взгляд мероприятию как-то трепетно. Вот и подишь ты. Всего-навсего несколько коротких речей, закончившихся выдачей дипломов и «Добро пожаловать в медицину, коллеги!» – а у нескольких девчонок глазенки явно увлажнились.

После этого еще устраивается легкое чаепитие с шампанским. Надо полагать, что молодежь потом продолжит веселье отдельно, а взрослые лекаря – отдельно, что и происходит, разумеется. Наконец мне удается задать вопрос – как идут дела в лаборатории?

Сидящие рядом навостряют уши. Кабанова не очень охотно распространяется на эту тему. Но, тщательно выбирая слова, говорит, что в целом получено много полезной информации. Что бесспорно радует. Но ответить пока – как именно функционируют зомби – невозможно. Не хватает многого – оборудования, персонала. Да и материал изучаемый очень опасный, приходится много сил тратить на соблюдение мер предосторожности. Пока есть предположение, что скорее всего причиной оборачиваемости и посмертного существования является какой-то хитровывернутый вирус. Это так сказать рабочая гипотеза, хотя например московские коллеги, работающие сейчас в сходном направлении под Тулой полагают, что мы столкнулись с чем-то еще более непривычным – например есть гипотеза наноботов.

– Гипотез насоздавать – несложно – отзывается главврач.

– Это бесспорно. Фантазировать все умеют. Была речь даже о возможном космическом происхождении этого «вызывателя». Дескать, были такие гоалуды, вполне возможно, что от них привет обнаружился. Пока – предположительно – можно полагать, что как минимум возбудитель – будь это вирус, нанобот или еще что – очень древний, потому умеет перестраивать организмы еще в бескислородном варианте действия.

Тут поневоле приходится призадуматься, безкислородные обменные процессы налицо. Но разобраться на внутриклеточном уровне пока не получается. Нужны электронные микроскопы, серьезная лабораторная биохимическая техника.

– А как вы относитесь к митохондриевой теории? – осведомляется, наконец освободившийся из операционной анестезиолог, вместо перерыва забежавший на праздничек.

– Как и остальные вполне достойна до момента, пока не доказано что-либо конкретное – отвечает Валентина, задумчиво вертя в руке стаканчик с соком.

– Что за теория? – тихо спрашиваю я усача, севшего рядом со мной.

– Теория, объясняющая то, что пугает сильнее всего – зачем вообще зомби жрут людей? Возможно, что мясо им поставляет митохондрии живых, это ускоряет их собственный энергетический цикл. После поедания живой плоти митохондрии «встраиваются» в клетки зомби. Чем больше плоти – тем больше митохондрий и тем больше энергии и шустрей мертвяк в итоге.

– Интересный подход. Но тут же без кислорода ничего не работает. Невозможен синтез АТФ – припоминаю я подзабытую уже биохимию человеческого организма.

– Как-то оно все же работает – меланхолично отмечает очевидный факт, прислушивающийся к нашему разговору сидящий с другой стороны терапевт.

– Валентина Ивановна, что вы можете сказать насчет такой теории, как увеличение числа митохондрий, как самоцели? – спрашивает анестезиолог завлаба.