Юрий Нестеренко - Черная Топь

В общем-то, это была правдоподобная версия. Имелись лишь две странности. Во-первых, пройденное потерпевшим расстояние, даже если считать, что он шел от трассы строго по прямой (чего быть не могло уже хотя бы из-за многочисленных болот), получалось слишком большим. Не то чтобы лежащим за пределами человеческих возможностей — но таких достижений можно было бы ожидать от профессионального атлета, а не от человека, в общем-то, неспортивного, всю жизнь занятого сидячей работой, да еще и бредущего в полубессознательном состоянии. Во-вторых, странным было заключение экспертизы по крови на скальпеле: выходило, что человек с такой тяжелой формой анемии не мог не то что участвовать в вооруженном грабеже, а вообще оставаться в живых.

Тем не менее, предварительная версия была признана окончательной, а результат экспертизы списали на ошибку, вызванную тем, что кровь была несвежей, и было ее совсем немного. По стране была разослана ориентировка на угнанный «Опель Фронтеру», который, однако, так и не нашли — как, впрочем, и большинство угоняемых машин.

Следствие по делу об исчезновении Ситникова Алоизия Петровича, 1980 года рождения, проживающего в г. Тюмени, было возбуждено лишь в сентябре, когда он не вернулся домой к началу занятий в институте. До этого его мать полагала, что он путешествует с друзьями, и особо не беспокоилась. Опрос друзей показал, что Ситников отправился в одиночку автостопом во Владивосток, что, само собой, превращало дело в мертвый висяк. Ибо найти человека, пропавшего пару месяцев назад где-то между Тюменью и Владивостоком, практически невозможно. Особенно если он мертв.

Дела Ситникова и Коржухина расследовали совершенно разные люди в разных городах. Никому и никогда не приходило в голову положить их рядом.

Сергей Коржухин вернулся с матерью в Москву. Теперь в одной комнате живет он со своими родителями, а в другой — семья его брата. Разумеется, всемером в одной квартире им приходится несладко. Причем надежды брата в обозримом будущем обзавестить собственной квартирой рухнули, ибо ему пришлось внести свою долю, чтобы расплатиться за «Фронтеру». Семья увязла в долгах, и конфликты случаются нередко, хотя в первое время Сергея, только что выписавшегося из клиники, от них оберегали.

Сейчас, однако, Сергей вполне оправился после болезни, работает программистом (без особого, впрочем, удовольствия) и даже, несмотря на все неурядицы, сохраняет свое чувство юмора. Он по-прежнему не помнит, что было с ним летом 1999 года, и никогда не говорит на эту тему. Однако, в поведении его появились некоторые странности. Так, если он и раньше был идейным трезвенником, то теперь он буквально видеть не может алкоголя. Он смертельно бледнеет и покрывается холодным потом от одного вида бутылки водки или запаха спиртного — так что семье волей-неволей пришлось отказаться от горячительных напитков даже по праздникам. Что еще страннее, точно такую же реакцию вызывает у него безобидный томатный сок. Кроме того, если раньше он любил ужастики, то теперь их на дух не переносит — как и вообще все, содержащее хоть какой-то намек на мистику. Первым делом по выходе из больницы он отволок на помойку свою коллекцию Стивена Кинга, Эдгара По и прочих подобных авторов.

Еще он избегает смотреть телевизор, особенно новости. Лица, которые там нередко мелькают, кого-то ему напоминают. Но он так и не может вспомнить, кого.

ноябрь-декабрь 1999, ноябрь — 31 декабря 2000

(C) YuN

Примечания

1

Роман вышел в издательстве «Эксмо-Пресс» под весьма неудачным названием «Черная нежить» и с редакторской правкой, упрощающей язык произведения. Здесь приводится неискаженный текст романа.

2

Упоминание в романе марок автомобилей, оружия и напитков не следует рассматривать как рекламу или антирекламу соответствующих фирм. Имена, фамилии и место жительства ряда персонажей изменены в интересах автора.

3

От англ. end — конец. Это название, в частности, упоминается у С. Кинга