Мокруха - Ширли Джон
— Ты что, в самом деле раздумал ехать на ту вечеринку? — снова спросил Джефф. Они вошли в ярко освещённый и почти пустой вестибюль госпиталя. Того самого, откуда сбежал Митч. — То есть я что хочу сказать: Господи, тут же твой контракт на кону стоит. Не слишком удачное время бить с Артрайтом горшки.
— С Артрайтом? — скорчил гримасу Прентис. — Не думаю, что мне охота настолько близко знакомиться с Артрайтом.
— Тема в твоей карьере, чувак.
Прентис передёрнул плечами. Что ответить Джеффу? Что он слышит в голове голос Эми, предостерегающей его держаться подальше от Артрайта и Лизы? Что Лиза невесть почему вызывает у него страх? Что он не до конца верит, будто на ранчо затевают вечеринку — и не понимает, отчего? Да полноте, он ведь даже не сказал Джеффу, где пройдёт вечеринка. На ранчо Дабл-Ки. После всего, что старуха с попугаем понарассказывала ему о смерти своей племянницы, Прентису резко расхотелось ехать на ранчо.
Джефф настаивал:
— Врач сказал тебе то, что ты хотел от него услышать?
— Ты лучше сам его послушай, — уклонился от ответа Прентис, мотнув головой в сторону низкорослого смуглокожего человека в белом халате, спешившего им навстречу через двойные двери вестибюля. Это был доктор Драндху. Драндху подлетел к ним, протянул руку для пожатия и нервно заулыбался.
— Мистер Прентис, мистер Тейтельбаум, правильно?
Акцент у него был безошибочно индийский, но в целом по-английски он говорил чисто и правильно, придерживаясь подчёркнутой формальности обращений. Руки друзьям индиец пожимал так, словно костяшки у него по-птичьи хрупкие.
— Я очень благодарен вам, что сумели выкроить время, — сказал он. — О, вы поранились, мистер Прентис? — Он смотрел на перебинтованную левую руку Прентиса. Рана продолжала саднить.
— Ага. Разбил бутылку шампуня в ванной.
После кошмара в ванне его не покидало странное ощущение. Навязчиво тянуло свалить куда глаза глядят и надраться.
— Не слишком профессиональная перевязка, мистер Прентис. Если позволите...
— О нет, спасибо. Что такое? Вы упомянули Митча.
— Оно взаимосвязано, да-да. Пожалуйста, пройдите сюда. Я должен вам кое-кого показать. — Он повёл их через двойные двери, по коридорам, пропахшим антисептиками. — Я попросил вас приехать, потому что ваш брат, мистер Тейтельбаум, стал у меня одним из первых СИшников...
— СИшников? — переспросил Джефф. — А что, уже термин изобретён?
Драндху смущённо улыбнулся.
— Синдром Истощения, так я его называю. Когда мне удастся больше о нём выяснить, я намерен написать статью. Но пока что известно немногое, как ни печально констатировать. Столь немногое... Если честно, я напуган и чувствую прискорбное одиночество. Пробую заинтересовать коллег своим открытием, а они утверждают, что я путаю синдром со СПИДом или индуцированным наркотиками истощением. Но я так не думаю, о нет. Пациенты не ВИЧ-инфицированы, не... в общем, не удаётся связать синдром с каким-то конкретным препаратом. Но это резкое истощение и стремление к самоувечию...
— Моя бывшая жена, вероятно, тоже страдала им, — сказал Прентис.
Драндху с интересом глянул на него.
— Правда? Очень интересно. А они были знакомы, этот мальчик и ваша супруга?
— Немного. Но... — Он пожал плечами. Он ещё не был готов углубляться в тему. — В любом случае мы с Джеффом думаем, что здесь нет места совпадению. У Митча и Эми была одна и та же болезнь. Митч только начинал терять вес, но остальные симптомы совпадают.
— Позднее я обязательно поговорю с вами, если вы не передумаете... Мне нужно сделать некоторые заметки. А пока я хотел бы показать вам своего СИшника — он попросил разрешения поговорить с вами. Он сказал, ему известно, чем вызван синдром, но мне он открыть этого не желает. Я думаю, он боится... А вот и он. Мистер Кенсон?
Они вошли в самую обыкновенную больничную палату. Кенсон лежал на белоснежной койке. Его привязали к ней, но под одеялом матрас был взбит, так что он почти сидел на постели. Прентис подумал, что ремни не защищают от психического буйства, а скорее поддерживают Кенсона, чтоб тот не свалился на пол. Кенсон выглядел так, что сомневаться в такой возможности не приходилось: сплющенной карикатурой на человека, которого Прентис видел по телевизору много лет назад. Глаза его глубоко запали, взгляд несфокусированно блуждал по разным углам комнаты. Губы оттянулись, обнажая немногие уцелевшие зубы. Руки его были перебинтованы от запястий до плеч. Рядом стояла капельница с раствором глюкозы, подсоединённая к трубке, вонзавшейся стальной иглой шприца в одну из вен на тыльной стороне костлявой руки Кенсона.
— Вам, наверное, было чертовски больно, когда они втыкали эту капельницу, — заметил Джефф мягко, и они остановились у койки.
Кенсон кивнул.
— Было.
Драндху, казалось, был несколько озадачен нежеланием участников беседы размениваться на предисловия.
— Мне стоило бы представить вас друг другу... Это мистер Луис Кенсон, а это мистер Джефф Тейтельбаум и мистер Прентис, его приятель. Мистер Кенсон, если помните, я вам рассказывал, что брат мистера Тейтельбаума, который... — Драндху порывисто обернулся к Джеффу. — Я не стал бы нарушать врачебную тайну, однако мне кажется важным установить возможные связи между...
— Не тревожьтесь об этом, — сказал Джефф, притащил стул от противоположной стены и уселся в изножье кровати. — Кенсон, я слышал, вы хотели с нами поговорить?
— Хотел. — Голос его был подобен вороньему карканью. — Я думал, что вы, наверное, видели кое-что... Я имею в виду... Вы ведь знаете, во что вляпался ваш брат? Понимаете, если я при докторе буду рассказывать, он решит, что я... — Он сделал паузу и облизал сухие трещины на месте губ. — Он и без того собирается позвать психиатров... Я полагаю, если мне удастся поделиться этой информацией ещё с кем-то... Я надеялся, что вам она поможет разыскать мальчика. Забрать его оттуда. Я правильно догадался?
Джефф качал головой. Прентис оглядывался в поисках второго стула. Его в палате не оказалось. Он внезапно почувствовал крайнюю усталость. Его давно мучила бессонница. Кроме того, один взгляд на Кенсона, казалось, иссушал силы.
— Тогда, возможно, нам не стоит об этом говорить, — прошелестел Кенсон. Голос его то повышался, то снова падал, а взгляд застыл где-то посередине между посетителями и стеной палаты. — Может, и не стоит. Я думал, что вы уже общались с пацаном.
Господи, сказал себе Прентис, я должен узнать.
— С Митчем мы не говорили. Но я, к примеру, знаю, что на самом деле случилось с маленькой девочкой по имени Венди и её мамой.
По существу, он блефовал.
Один глаз Кенсона повернулся к Прентису.
— Правда? Отлично. Тогда давайте поговорим.
— Доктора Драндху вызывают в педиатрическое отделение, — сказал голос медсестры из невидимого интеркома.
— О чёрт, — простонал Драндху. — Я вынужден покинуть вас.
— Он вынул из кармана кассетник, размером не больше транзисторного радио, какое часто таскают с собой психи, вслушиваясь в астрал, и привязал его к капельнице, как раз под бутылочкой глюкозного раствора. — Пожалуйста, извините меня. Я только наверх смотаюсь и проверю. Ничего страшного, если я поставлю магнитофон на запись?
Кенсон вздохнул — так скребёт ноготь по коже.
— Блин, я не знаю... Наверное. Сам не понимаю, отчего я так осторожен. Мне уже нечего терять. Я человек конченый. Но... привычка. Тридцать лет... от всех таился...
Драндху включил запись, посуетился несколько мгновений вокруг Кенсона, отметил его пульс и температуру. Когда индиец ушёл, Кенсон заговорил.
Он рассказал про госпожу Штутгарт и Акишра. Джефф слушал с вежливым удивлением. Было совершенно ясно, что он не верит ни единому слову Кенсона. Прентиса, однако, рассказ убедил. Он так и слышал — откуда-то — голос Эми, говорящий: Я надеюсь, ты в курсах, что твоя самоновейшая гёрлфренд Лиза — одна из них? Она вампир. Паразитирует на человеческом наслаждении. Вампиры, они же разные бывают...
