Лана Синявская - Паутина лунного света

– О каком ноже ты говоришь? О какой связи? Как ты вообще могла попасть в детскую?!

– Я же говорила, что охрана у вас ни к черту. Это случилось в день похорон. Я просто разбила окно на задней двери и вошла в дом. Заметьте: никто меня не остановил! – подчеркнула Анна, Гиршман только крякнул. А она продолжала: – Нож валялся между стеной и детской кроваткой. Вы должны были тщательно осмотреть комнату, где погиб ваш сын, но вы этого не сделали.

Анна видела, что Гиршману очень хочется спросить ее о том, что она делала в детской. В глазах его мелькнуло удивление:

– Так это ты разбила стекло?

– Я. И не жалею, потому что, хотя и не нашла того, за чем приходила, смогла обнаружить нечто более опасное. Нож – одно из основных составляющих превращения оборотня. Кошачья кровь – составляющая зелья. Смерть волчицы – еще одно звено в этой цепочке – оборотню необходим пояс, вырезанный со спины волка. Если так можно выразиться, волчицу подставили. Она не имела никакого отношения к смерти вашего сына.

– По-моему, ты заговариваешься, – грубо оборвал Анну Гиршман. – Мне начинает казаться, что единственный человек в моем доме, имеющий злой умысел, – это ты!

– Да нет. Я как раз оказалась замешанной во все происходящее по чистой случайности, хотя дурные намерения у меня были, не скрою. Не моя в том вина, но они были.

Такая откровенность повергла Гиршмана в шок. Но именно шок оказал благотворное влияние – внезапно он поверил в то, что Анна говорит правду.

– Может быть, ты все же ошибаешься, и никакого оборотня не существует?

– Я его видела. Во-вторых, Лена, ваша няня, и ваш сын погибли от смертельных укусов.

– В первом случае виной была волчица, во втором – одичавшие собаки.

– Да поймите вы, волчица не убивала Сашеньку.

– Да там было полно следов от ее лап! Она и сама была там, лежала, забившись под кровать.

– Она пыталась напасть на вас, когда вы вошли?

– Нет, – поколебавшись, ответил Гиршман. – Она сразу же убежала.

– Вспомните, Лена говорила вам, что всегда закрывала дверь. Как тогда волчица попала в комнату?

– Ты и это знаешь? Ну что же, отвечу так же, как и ей, – она забыла запереть ее в тот вечер.

– Не думаю. Даже если бы это было так, то волчица все равно не напала бы на ребенка, который мирно спал. А если бы напала, то только для того, чтобы съесть. Понимаете, наконец?

– Нет.

– О господи! Волки убивают только для того, чтобы насытиться. И никогда не делают этого просто так. Если волк сыт – он практически безопасен. Не думаю, что вы морили волчицу голодом. Наверняка она ела от пуза. Бешенства у нее тоже не было, я видела ее накануне. А значит, у нее не было и причины убивать. Зато они были у волкодлака! Эти убивают не ради пропитания – ради собственного удовольствия. Они рвут жертву когтями, грызут горло, терзают, но только до тех пор, пока жертва сопротивляется, пока бьется ее сердце. Как только наступает смерть, они теряют интерес к мертвому телу. Они могут убивать случайных людей, так как их жажда убивать ненасытна, но не забывайте: наполовину они – люди, поэтому чаще убивают тех, от кого действительно хотят избавиться.

– Но чем помешал мой ребенок? В дом не мог пробраться посторонний, значит, виной всему кто-то из своих. Ты на это намекаешь?

– Именно – кто-то из своих. И теперь я знаю, кто. Это не предположение, а факт. Там, в лесу, я видела его лицо.

– Говори!

– Вы мне не поверите.

– Говори, я приказываю!

Анна увидела, как его рука скользнула под подушку, где лежал пистолет. Она не испугалась. Он не стал бы ее убивать, не узнав, что ей известно.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Я назову имя этого человека, даже зная, какую боль вам причиню. Но для начала скажу: оборотнем не может стать любой человек, освоивший древние заклинания. Можно обмазаться вонючим зельем с головы до пят и кувыркаться через нож до полуобморочного состояния – ничего не произойдет. Главная цель волкодлака – убивать. Если ты не убийца, то все старания бесполезны. У человека, способного к превращению, должна наличествовать прирожденная жестокость, безжалостность, жажда крови.

– Неужели такой человек жил в моем доме?

– Почему жил? И живет, насколько я знаю, – пожала плечами Анна. – Он скоро придет сюда. У него есть на то две причины.

– Какие?

– Принадлежащий ему нож и жизнь, принадлежащая вам. Нож необходим для дальнейших превращений, а для чего ему нужна ваша жизнь – судить не мне.

– И кто же это?

– Это…

Слова Анны заглушил донесшийся откуда-то из-под купола грохот. Сверху посыпались осколки стекла. Посреди сверкающих стеклянных осколков вниз стремительно неслось огромное, покрытое шерстью тело, издающее душераздирающий вой. Ане показалось, что она видит все в замедленной съемке: летящее вниз тело зверя, вжавшийся в спинку дивана, скорчившийся Гиршман, пытающийся прикрыть голову руками, в которые впивались десятки стеклянных игл, другие со звоном ударялись об пол и мебель. Стеклянный дождь обрушился и на Анну, но девушка успела юркнуть под стол. В дыру наверху со свистом ворвался ветер, подхватил занавески, которые взмыли к потолку, как белые привидения, хлопая и шурша шелковыми крыльями.

Волк упал, тяжело стукнувшись об пол, рухнул на бок, но тут же вскочил и, оскалив пасть, повернулся к Гиршману. Пивной король впервые видел того, о ком только что говорила Анна. И сейчас наконец он поверил в то, в чем поначалу сомневался. В комнате царил полумрак, но света было вполне достаточно, чтобы понять: существо, стоящее посреди битого стекла, – не волк. Даже внешне зверь мало напоминал своего отдаленного родича. Он был крупнее, его морда, хотя и имела сходство с волчьей, все же больше напоминала уродливое, заросшее волосами человеческое лицо с вытянутыми вперед, деформированными костями. Лапы зверя были похожи на волчьи, но короткие пальцы с кривыми когтями имели большую подвижность, они могли сгибаться.

Анна заметила, что в боку зверя зияет полузажившая рана, та самая, которую нанесла ее собственная рука ритуальным ножом пару часов назад. Как она и предполагала, рана почти зажила. Остался только шрам, но и он скоро затянется. На оборотнях любая рана, даже самая чудовищная, заживает в кратчайшие сроки. Именно поэтому волкодлака практически невозможно уничтожить.

– Как он попал на крышу? – крикнула Анна.

– Это невероятно! Он воспользовался пожарной лестницей! – проорал Гиршман, вцепившись двумя руками в пистолет и пытаясь прицелиться в рычащее чудовище.

Оборотень прекрасно понимал, что означает направленное на него дуло, и хотя оно не могло причинить ему серьезного вреда, он пытался не подставиться под пулю, прыгая то в одну сторону, то в другую, все ближе подбираясь к дивану, выбирая момент для решающего прыжка.