Стивен Кинг - Бессонница

— Что они, по-вашему, попытаются предпринять? — спросил Ральф. — Вооруженное нападение, как в фильме с Чаком Норрисом?

Он улыбнулся, но Гретхен не ответила улыбкой.

— То-то и оно, что мы не знаем, что они попытаются устроить, — сказала она. — Наиболее вероятный ответ — вообще ничего. Тем не менее Эд или кто-то еще может забрать себе в голову, что нужно постараться выбросить вас из окна вашей кухни. В баллончике нет ничего, кроме едкого вещества, разбавленного водой. Небольшая страховка, только и всего.

— Страховка, — задумчиво повторил он.

— Вы в очень избранной компании, — сказала Элен со слабой улыбкой. — Единственный Центурион мужского пола в списке, кроме вас — о котором мы знаем, — это мэр Коуин.

— Вы дали ему такую штуку? — спросил Ральф, беря в руки баллончик. Тот выглядел не опаснее бесплатных тюбиков с кремом для бритья, которые он время от времени получал по почте.

— В этом нет необходимости, — сказала Гретхен и снова взглянула на свои часы. Элен заметила этот жест и встала, прижимая к себе спящую девчушку. — У него есть лицензия на ношение оружия.

— Откуда вам это известно? — спросил Ральф.

— Мы просмотрели бумаги в городской палате, — сказала она с ухмылкой. — Записи о разрешениях на оружие открыты для всех.

— О-о… — Тут ему в голову пришла одна мысль. — А как насчет Эда? Вы проверили его? У него есть такое?

— Нет, — сказала она. — Но парни вроде Эда не всегда обращаются за разрешением, если они перешли определенную черту… Вы понимаете меня, не так ли?

— Да, — ответил Ральф, тоже вставая. — Полагаю, да. А как же вы сами? Вы начеку?

— Еще бы, Папочка. Как же иначе.

Он кивнул, но остался не вполне удовлетворенным. В ее голосе слышались покровительственные нотки, которые ему не нравились, словно сам вопрос показался ей глупым. Но он не был глупым, и если она этого не понимает, она и ее друзья могут в конце концов оказаться в беде. В большой беде.

— Надеюсь, что так, — вздохнул он. — Очень надеюсь. Можно я помогу тебе отнести Нат вниз по лестнице, Элен?

— Лучше не надо — вы разбудите ее. — Она окинула его серьезным взглядом. — Вы будете носить этот баллончик, Ральф? Ради меня? Даже подумать страшно, что вы пострадаете только лишь потому, что пытались мне помочь, а ему под шляпу залетела какая-то сумасшедшая пчелка.

— Я серьезно подумаю об этом. Так тебя устраивает?

— Наверное, у меня нет другого выбора. — Она внимательно осмотрела его лицо. — Вы выглядите намного лучше, чем когда я видела вас в последний раз, — вы опять хорошо спите, правда?

Он ухмыльнулся:

— Ну, сказать по правде, еще остались проблемы, но мне, должно быть, получше, потому что люди то и дело твердят мне об этом.

Она встала на цыпочки и поцеловала его в уголок рта.

— Мы будем общаться, ладно? Я хочу сказать, мы не потеряем друг друга?

— Я постараюсь, только и ты старайся, родная.

Она улыбнулась:

— Можете рассчитывать на это, Ральф, — вы самый милый мужчина-Центурион из всех, кого я знаю.

Они все так громко рассмеялись этому, что Натали проснулась и уставилась на них с сонным удивлением.

Проводив женщин (Я ЗА ВЫБОР, И Я ГОЛОСУЮ — гласила наклейка на заднем бампере «аккорда» Гретхен Тиллбери), Ральф снова медленно поднялся на второй этаж. Усталость невидимыми гирями висела у него на ногах. Зайдя в кухню, он прежде всего снова взглянул на вазу с цветами, пытаясь разглядеть тот странный зеленый туман, поднимавшийся от стебельков. Ничего. Потом он взял в руки баллончик и снова рассмотрел картинку на его боку. Женщина-подвергающаяся-угрозе героически сопротивляется плохому-мужчине — в довершающих образ маске и шляпе с отвислыми полями. Никаких полутонов: давай врежь ему и иди дальше.

Ральфу пришло в голову, что безумие Эда заразительно. По всему Дерри разгуливали женщины — и среди них Гретхен Тиллбери и его родная Элен — с такими маленькими аэрозольными баллончиками в своих сумочках, и на всех этих баллончиках на самом деле было написано: «Я боюсь. Плохие мужчины в масках и шляпах с отвислыми полями разгуливают по Дерри, и я боюсь».

Ральф не хотел становиться частью этого. Встав на цыпочки, он положил баллончик «Телохранитель» на кухонный шкафчик над раковиной, а потом переоделся в свой старый кожаный пиджак. Сейчас он сходит к зоне отдыха возле аэропорта и посмотрит, не с кем ли там сыграть партию в шахматы. А если не с кем, то, быть может, удастся сыграть несколько конов в крибидж[34].

Он задержался у двери в кухню, пристально взглянув на цветы, и постарался сделать так, чтобы струящийся зеленый туман появился снова. Ничего не произошло.

Но он был. Ты видел его; Натали тоже видела.

Но видела ли она? Видела ли на самом деле? Детишки всегда тянутся ко всему, их все восхищает, так откуда же ему знать наверняка?

— Я просто знаю, — сказал он своей пустой квартире. Верно. Зеленый туман, поднимавшийся от стебельков цветов, был, все ауры были и… — И они по-прежнему есть, — сказал он, не зная, испытывать ли ему облегчение или ужас от той уверенности, которую он услышал в своем голосе.

Почему бы тебе пока что не постараться избежать и того, и другого, родной?

Этот совет, высказанный голосом Кэролайн, совсем не плох.

Ральф запер квартиру и отправился в Дерри старых алкашей поискать партнера для партии в шахматы.

Глава 7

Когда 2 октября Ральф подошел, возвращаясь по Харрис-авеню, к своему дому, держа в руке несколько вестернов Элмера Келтона, он увидел, что кто-то сидит с книжкой на ступеньках его крыльца. Однако гость не читал; с сонным любопытством он следил, как теплый ветерок, дувший с самого утра, собирает желтые и золотые листья с дубов и трех уцелевших вязов на противоположной стороне улицы.

Ральф подошел ближе, разглядывая человека на крыльце. Вокруг его черепа развевались редкие белые волосы; основная масса его тела сосредоточилась в животе, бедрах и ягодицах. Широкий корпус, тощая шея, узкая грудь и кривые ноги в старых зеленых фланелевых штанах придавали ему вид человека, носившего под одеждой надутый пузырь. Даже с расстояния в сто пятьдесят ярдов не возникало никаких сомнений относительно того, что гостем Ральфа был Дорранс Марстеллар.

Вздохнув, Ральф подошел к дому. Дорранс, казалось, загипнотизированный яркими падающими листьями, не оборачивался, пока тень Ральфа не упала на него. Тогда он повернулся, выгнул шею и улыбнулся своей сладкой, странновато-трогательной улыбкой.