Ольга Михайлова - Гибельнве боги

Сейчас, походив некоторое время вокруг да около, графиня, наконец, высказала потаенное.

— Ваш дядюшка обещал помочь мне, но, к несчастью, смерть унесла его…

— И что же он обещал?

— Свободу… — пышнотелая красотка наклонилась к нему.

Джустиниани удивился. Чего не хватает этой распутнице? И тут его заморозило. Глаза донны Ипполиты сузились, в них проскочил хищный блеск, как у рыси перед прыжком.

— Муж никак не хочет оставить меня вдовой, между тем, Вирджилио весьма прижимист…

Винченцо судорожно вздохнул. В памяти промелькнуло утомленное лицо Массерано, слова «живая душа рядом…», оно породило в его душе тоскливое и мутное ощущение той страшной дьявольской иронии, от которой на глаза наворачивались слезы. Эта ведьма, эта «живая душа», стало быть, задумала избавиться от супруга, отправив его в царство мертвых, и ждет от него, Джустиниани, как от Локусты, нужного средства для этого. Оскорбленная мысль о том, за кого его принимают, проскочила, не задев сознания, но понимание, что перед ним сидит хладнокровная ведьма-убийца, разозлило. Он еще не отошел от откровений Рокальмуто, и вот — новые мерзости? Между тем, его задумчивость графиня восприняла как сомнение в ее платежеспособности и поспешила заверить его, что расплатится с ним сполна и без обмана.

Джустиниани резко встал.

— Я подумаю и извещу вас о своем решении, — резко бросил он с королевской величавостью, давая понять, что встреча закончена. Что-то в его голосе и позе не позволило ей продолжать.

Графиня исчезла. Винченцо тихо замер в полусонной летаргии, усталый, больной, обессиленный. Ведьма…Он слышал, как отъезжает от крыльца карета ее сиятельства, как шепчет что-то юная листва в распахнутом окне, как заливается в кустах какая-то пичуга. Бедняга Массерано… Мало ему рогов, застарелого сифилиса и катара желудка, мало приступов отвращения к жизни, так эта фурия еще спит и видит избавиться от него. Интересно, она намеревалась отравить Вирджилио или хотела, чтобы он вызвал его? Джустиниани вяло потянулся к ларцу, нашел вольт графини. Интересно, а что она хотела получить от дядюшки, если вольт оказался у него? И чем эта великосветская потаскуха расплачивалась? Мельком посмотрев на куклу, он снова задал себе вопрос, из чего они сделаны, ибо лицо графини было подлинно скопировано, точно срисовано. Мерзавка, какая же мерзавка… И как земля носит такую мерзость? Воистину, кончились времена охоты на ведьм — теперь ведьмы охотятся на нас.

Около получаса он сидел в прострации, ни о чем не думал, ничего не говорил, но потом пришел в себя, и поднялся.

Дальше произошло нечто неожиданное. Джустиниани направился в столовую, но тут вдруг к оставленной на столе кукле резко метнулся кот Трубочист. Поступок кота был сугубо природным: кукла была в сером платье, издали и впрямь напоминала мышь, Спазакамино схватил вольт и ринулся в дверь. Винченцо остолбенел, потом стремглав бросился следом.

Увы, наглый котяра исчез, просто провалился сквозь землю.

Джустиниани поднял на ноги весь дом, он не мог сказать, что именно стянул Спазакамино, но объяснил Луиджи и Донате, что кот схватил кусок старинного пергамента и куда-то утащил его. Нужно найти немедленно! Поднялся настоящий переполох. Луиджи утверждал, что кот часто выскакивает на крышу через дымоход в зале, когда не горит камин, а камин с утра не зажигали, Доната же была уверена, что бесовское отродье удрало через маленькое окно в подвальном этаже. У Руфины было свое мнение по этому поводу: Трубочист — призрак, он исчезает и появляется, где ему угодно.

Целый час кота не было видно.

Выглянувшая из своей спальни Джованна, только что начавшая вставать, не принимала участия в поисках вора, но именно она обнаружила Спазакамино: наглец сидел на коньке крыши и умывался. Джустиниани метнулся наверх, но еще на мансарде заметил, что Трубочист снова исчез. Впрочем, полчаса спустя он был вновь обнаружен: теперь во дворе виллы. Дерзкий вор сидел на плитах имплювия, небольшого бассейна для стока воды, и меланхолично смотрел на воду.

Винченцо тихо приблизился к коту, стараясь не напугать его. Кот и не думал пугаться. Он доверчиво подставил остроухую голову под руку Джустиниани, тот сел рядом и погладил кота, осторожно оглядываясь, ища, куда Трубочист мог задевать вольт.

Солнце уже перевалило арочные парапеты внутреннего двора и играло лучами на поверхности воды. Джустиниани помертвел: теперь он заметил вольт. Тот лежал на дне имплювия, распластавшись по дну серой тряпкой. Винченцо рванулся к воде, подняв рукав, наклонился и торопливо извлек чертову безделушку из воды. Вид куклы был ужасен, лицо размокло и утратило очертания, кукла раскисла, была склизкой и противной, как размокший желатин.

Джустиниани решил просушить ее на каминной решетке, поспешно объявил слугам, что кот и пергамент нашлись, и положил вольт в библиотеке — сохнуть, запер туда дверь и после всех треволнений утра наконец-то сел завтракать. После — поднялся к Джованне. Легким тоном осведомился о самочувствии, поздравил с выздоровлением, спросил о том, как дела у подруг?

— Не собирается ли синьорина Елена замуж? — любезно поинтересовался он.

— Нет, Элизео ди Чиньоло сделал ей предложение, но она отказала ему, — отрешенно проговорила Джованна, словно думая совсем о другом.

Джустиниани выпрямился. Вот тебе и на…

— Племянник маркиза показался мне весьма достойным молодым человеком, — заметил он задумчиво, — разумным, порядочным. Почему синьорина отказала ему?

— Она не любит его.

Джустиниани воспрянул духом.

— Мне кажется, синьорина поступила необдуманно. Порядочность всегда в цене, а мессир Элизео очень благоразумен.

Джованна пожала плечами. Джустиниани заметил, что она бледна и выглядит утомленной.

— А вам Элизео тоже не нравится?

Джованна покачала головой.

— Ничуть.

Джустиниани вздохнул.

— Елена и Катарина влюблены в вас, и любая с радостью выйдет за вас замуж, — тем временем проговорила Джованна, — вы можете посвататься к любой, — девица, говоря это, старательно отводила от него глаза.

— Вот как… — Винченцо поднялся. Он уже смирился с мыслью, что его успех у женщин — дьявольский промысел, и забыл о своих матримониальных планах. — Что же, я рад, что они не разделяют вашей неприязни ко мне, но жениться я пока не собираюсь.

Девица окинула его мрачным взглядом исподлобья и ничего не ответила.

Джованна наконец поняла себя. Какую клевету не распространяли бы об этом человеке в обществе — он был сильным, умным и даровитым. Если бы она с самого начала не сглупила, он мог бы обратить на нее внимание, полюбить. «Мне важно, чтобы ваш избранник не гнался за приданым, любил и уважал вас, как свою супругу и мать своих детей, чтобы не был распутным и был способен защитить вас…» Он сам и был именно таким человеком. Господи, как же она сглупила… Эта мысль отравляла ей жизнь и не давала покоя, ночами в болезни, затянувшейся именно из горестного понимания совершенной оплошности, она молилась, прося у Господа его любви.