Барбара Хэмбли - Князья Преисподней

За приторными пирожными и тугими, как резина, блинами зашел разговор о театре. Госпожа Дроздова получала газеты из всех европейских столиц и могла со знанием дела рассуждать о постановках в Ла Скала и Парижской опере. Не обошли вниманием и убийство у Эддингтонов, дело о котором собирались передать в суд уже на следующей неделе.

— Так больше ничего и не выяснили? — спросила Паола. — Сэр Грант, должно быть, в отчаянии!

— Да уж, в отчаянии! — баронесса стряхнула с пальцев сахарную пудру. — Говорили, что он приходил к сэру Джону, кричал на него, рвал на себе волосы и даже рыдал, но это, похоже, не помешало ему и дальше наведываться в одно заведение в китайской части города.

— Но не может же он…

— Дорогая моя, ваша невинность заставляет меня восхищаться характером вашего мужа… или его тактичностью. Только вчера, когда, казалось бы, мысли сэра Гранта Хобарта должна была занимать только встреча с посольским адвокатом — хотя все, кто решится довериться этому ирландскому прохвосту, сами себе окажут дурную услугу, и пусть уж потом не жалуются! — Хобарт нанял рикшу за стенами квартала, при этом он был по уши закутан в шубу и шарф, будто в посольствах никто и знать не знает, кому принадлежат эти ужасные желтые ботинки… Вернулся он только рано утром, пьяный в стельку, и накричал на часовых у ворот, требуя, чтобы его впустили, так мне сказал Ганс Эрлих. Он по-прежнему пишет вам? — баронесса направила лорнет на Лидию. — Ему есть за что чувствовать себя виноватым… Но о чем это болтает Хильда Шренк? Якобы вы отправились на верховую прогулку, и с кем — с графом Мицуками!

— А мадам Шренк не сообщила, что меня сопровождал не только граф, но и профессор Карлебах и половина японского полка в придачу? Думаю, об этом она забыла.

Лидия оборвала себя и положила на край блюдца крохотный кусочек хлеба, по которому она вот уже пять минут размазывала икру, потом добавила слегка дрогнувшим голосом:

— Желаю мадам Шренк никогда не узнать, каково это — чувствовать себя взаперти… в ловушке… когда оставаться в гостинице просто невыносимо…

Что-то подобное говорила ее школьная подруга Мэри Тисборо, потерявшая брата, и Лидия понадеялась, что сейчас эти слова окажутся уместными. Но воспоминания о крысах в шахте, о бесплотном голосе на краю сознания с внезапной силой нахлынули на нее, и ей пришлось отложить треугольный хлебец, чтобы скрыть дрожь в руках. Что ж, вдовство хотя бы позволяет ей не прикасаться к сомнительным шедеврам дроздовского повара…

— Дорогая моя, — Паола взяла ее за руку. — Вы могли бы позвать одну из нас.

Лидия кивнула, пытаясь отвлечься от мыслей о пришедшем из темноты шепоте, и пробормотала срывающимся голосом:

— Токийский университет нанял профессора Карлебаха продолжить восточную часть исследований, которые вел…Джейми, и он предложил мне присоединиться. Я подумала, что поступлю правильно…

— Так и есть! — баронесса, перегнувшись через стол, взяла ее за вторую руку. — Хильда Шренк — старая мегера, и она бесится с тех самых пор, как вы не приняли приглашение на прогулку от этого дурня, Алоиса Блюхера. Он ведь ее двоюродный брат и отчаянно нуждается в богатой невесте. А мистер Вудрив только вчера сказал мне…

— Не говорите об Эдмунде Вудриве, или я закричу, — перебила ее Лидия. — Но что касается прогулки — да-да, сегодня я чувствую себя намного лучше, спасибо, — то не могли бы мы этим утром еще раз посетить храм Вечной гармонии в Шелковом переулке? Он приснился мне, — пояснила она в ответ на замечание баронессы, что храм Неба, с его девятью террасами и необычной круглой конструкцией главного здания, в архитектурном отношении намного интересней заброшенной часовни, затерявшейся среди хутунов.

— О чем же был сон? — спросила Паола, но баронесса прервала ее.

— Сны — чепуха. В комнатах горничных я постоянно нахожу глупейшие гороскопы и сонники, словно в мире нет других, более полезных книг. Я пытаюсь просвещать их, но упрямство низших классов порою просто невообразимо.

Тем не менее, она звоном колокольчика вызвала слугу и приказала нанять рикш, а также прислать к ней Меньшикова и Коршикова, тем самым взяв на себя все заботы о предстоящей поездке.

Лидия не знала, что именно она надеется увидеть в храме, но все утро ее терзало растущее беспокойство. Что случилось с Исидро и Эшером? Она не была склонна к фантазиям, но все же обладала достаточно развитым воображением. Несложно было представить, что Исидро не смог выбраться из шахт Шилю и остался там, под толщей земли, которая и не давала ему связаться с ней во сне, как он обязательно поступил бы в иной ситуации.

Исидро отличался от живых людей, но Лидии уже приходилось видеть, какое воздействие оказывает хлорин на человеческие ткани. Ее охватывал ужас, стоило только подумать, что он все еще будет в шахтах, когда туда выльют сотни литров хлорина и запечатают все выходы. Не фантазии или воображение, но вызывающий дурноту страх — вот что заставляло ее стремиться в место, которое едва ли приснилось бы ей — тем более дважды! — без влияния извне.

Храм был почти таким же, как и в ее снах, разве что в главное помещение с улицы сочился серый дневной свет, в котором не было видно ни малейших признаков чего-то необычного. Толстый пожилой жрец тщетно пытался смести с пола осевшую за ночь пыль, у алтаря бога войны рыжая собака выкусывала блох. За десять центов Лидию провели по всему храму, показали заставленный голубиными клетками садик и позволили заглянуть в полуподвал и подвал, где служители хранили мешки с картошкой, непонятные ящики, целые груды обтрепанных флагов, порванные плетенки и набор облезлых марионеток.

Она поблагодарила жреца, вознаградив его какой-то мелочью, и отбыла в сопровождении баронессы (которая громко рассуждала о стропилах, штыревой крепи и традиции китайских черепичных крыш) с навязчивым ощущением, что пропустила что-то важное. Что-то такое, мимо чего она не могла пройти, но все же оставила незамеченным. Направляясь к воротам, она оглянулась, но увидела лишь кривящихся демонов, выстроившихся в ряд в тени храма. Князья преисподней. Древние божки, давно умершие воины забытых династий, воплощения буддийских святых, сокрушающие тела грешников, чьи имена и провинности занесены в подробные списки… Служители адского владыки.

Наверное, перед вступлением в должность им пришлось сдавать экзамены.

В гостинице ее ожидала записка от графа Мицуками, в которой говорилось, что Такахаси чувствует себя лучше. Ему пришлось ампутировать четыре пальца, зато удалось сохранить один глаз. Он вернется в Японию сразу после того, как закончится курс уколов. Граф также просил ее не винить себя за то, что произошло во время экспедиции.