Лана Синявская - Ночной крик

Погрузившись в подобные размышления, Вика едва не пропустила начало операции. Двое крепких мужичков, вооруженных лопатами, уже начали копать.

– Слушай, а зачем вообще весь сыр-бор? – вполголоса поинтересовалась Катя.

– Они полагают, что в могиле не баба Луша, а Ирина Гаевская, – так же тихо пояснила Вика, скромно умолчав о своей роли.

Катя немного помолчала, переваривая новость, потом спросила с изумлением:

– Они что, свихнулись? Гаевская пропала только позавчера, а старуху похоронили три года назад.

Вике хотелось рассказать подруге о том, что она узнала в санатории и какая ей представляется картина, но она решила повременить. Сейчас ей было не до объяснений. Тем более, что она увидела, как земляные работы внезапно были приостановлены. Федор Карпович и его помощники сгрудились у могилы и о чем-то совещались. Один из могильщиков протягивал представителям власти ком земли, который зачем-то тер пальцами. Его примеру последовали остальные, тихо переговариваясь. Напрасно все присутствующие зеваки, включая Вику и Катерину, тянули шеи и изо всех сил напрягали слух. До них не долетало ни слова.

– Что они там возятся? – не выдержала первой Катя.

– Сама не пойму. Зачем-то землю крошат.

Работы тем временем возобновились. Спустя полчаса один из рабочих, блестящий от пота, спрыгнул в глубокую яму, чтобы просунуть под полусгнивший гроб веревочные петли. Вика задрожала и вцепилась в Катино плечо.

Тишина стояла такая, что отчетливо слышалось жужжание мух. Этот звук особенно действовал на нервы, так же как и запах. Даже со своего места Вика чувствовала волну зловония, исходящую из ямы. Привычные ко всему рабочие, и те недовольно морщились и вяло матюкались.

– Что-то слишком сильно она воняет, – ни к кому не обращаясь, заметил кто-то в толпе. – Должны были бы остаться только кости, а тут такой запах, что хоть беги.

Вика и Катя переглянулись и снова, как зачарованные, уставились на могилу.

Гроб уже подняли на поверхность. Рабочие по очереди вытаскивали гвозди. Вика перестала замечать окружающее, уставившись на подрагивающую крышку гроба, точно под гипнозом.

Вот вынут последний гвоздь.

Вот рабочие наклоняются, чтобы приподнять обитую истлевшей материей крышку.

Запах усиливается…

Не понимая, что делает, Вика на негнущихся ногах подошла к могиле почти вплотную. Сейчас она увидит… Что? Ссохшееся тело Гаевской? Или оскалившийся скелет бабы Луши? В любом случае это уже не будет похоже на человеческое тело, всего лишь бренные останки, три года пролежавшие в земле, – успокаивала себя Вика, чувствуя непреодолимый приступ тошноты. Чего ж так воняет-то, господи?

Федор Карпыч, отодвинув рабочих, сам взялся за крышку гроба и потянул ее на себя. Она почему-то не сдвинулась с места. Кто-то пришел ему на помощь: в образовавшуюся щель просунули гвоздодер, послышался треск и крышка, как живая, отскочила.

В мертвой тишине, повисшей над кладбищем, раздалось чье-то "О, Господи!"…

В гробу не оказалось останков ни бабы Луши, ни Гаевской. То есть, Гаевская там была, но не настоящая, скончавшаяся три года назад. Там лежал свежий труп самозванки!

Вика не могла отвести взгляд от начавшего разлагаться тела, одетого, точно в насмешку, в кокетливое шелковое белье и такой же шелковый халат, высоко открывающий дряблые старческие ноги. На голову был надет белокурый, сбившийся на бок парик, сквозь толстый слой грима отчетливо проступали трупные пятна. На животе, над резинкой трусов то-то белело, но Вика никак не могла сфокусировать взгляд, чтобы понять, что это такое.

– Что ж это делается-то! – протяжно выкрикнула какая-то женщина в толпе.

Другая, которая подошла слишком близко, потеряв сознание, рухнула на колени возле самого края могилы и свалилась бы вниз, не подхвати ее расторопный паренек в форме.

– Матерь божья, да это же Клавка! – недоверчиво выдохнула Петровна, которая присутствовала здесь с самого начала в качестве одной из понятых.

– Как это Клавка? – грозно прикрикнул на нее участковый.

Бабка затрясла головой и истово перекрестилась.

– Да сами посмотрите, она это. Вон, под париком – ее это патлы, как пить дать, ее!

В толпе загомонили. Растерянные, возбужденные люди хлынули к краю могилы, стараясь заглянуть внутрь.

– И правда она!

– Что за чертовщина?

– Чего это она так вырядилась?

– А как на Гаевскую-то похожа, только гляньте!

– На что тут глядеть, стыд-то какой!

– Отчего она умерла?

– Похоже, шею свернули. Вишь, как башка-то скособочена?

Вика, схватившись рукой за горло, таращила глаза в раскрытый гроб и силилась понять, что происходит. Такого поворота она не ожидала. Каким образом на месте Гаевской могла оказаться торговка овощами, ее соседка, якобы уехавшая в город проведать дочку? Неужели все это время именно она дурачила всю деревню? Вот эта вот деревенская баба?

Вика потрясла головой и тут же услышала негромкий голос участкового, который делился с коллегой своими соображениями:

– А ведь в этом что-то есть: Клавка появилась в деревне почти одновременно с этой актрисой. Конечно, нужно уточнить, но, мне кажется, все совпадает.

– Ну, ты, Вика, молодец! – обернулся он к девушке. – Такую аферу разоблачила! Зря я тебя ругал, зря!

– Не надо, Федор Карпович. Мне что-то не по себе, – с трудом выдавила Вика.

– Ну-ну, возьми себя в руки, девочка. Отойди вон в сторонку, в себя приди.

Ласково приговаривая и поддерживая Вику под руку, он отвел девушку в сторону и заставил сесть. Катерина не отставала от них ни на шаг. Вика взглянула на них с благодарностью. В ответ Карпыч по-отечески похлопал ее по плечу.

– Федор Карпович, поглядите! – окликнул его тот самый паренек, что подхватил упавшую женщину.

– Что там у тебя?

– Да вот!

В поднятой руке паренька что-то блеснуло. Вика невольно посмотрела в ту сторону, жмуря от блеска глаза.

– Занятная зажигалка, – Карпыч повертел в руках вещицу, потом обернулся к стоявшей рядом Кате – Узнаешь? Ее это?

– Нет. Гаевская никогда не курила.

– Тогда чье же? Как это сюда попало? Принадлежало убийце?

– Я знаю, чья это вещь, – со вздохом призналась Вика.

Все обернулись к ней.

– Ну?

– Это зажигалка Двуреченского. Вспомни, Катя, он доставал ее при тебе. Тогда, во дворе возле твоего дома.

– А ведь верно. Она самая, – удивленно протянула Катерина. – Черт, это что же тогда, он, что ли, убил?

Она растерянно посмотрела на Вику, точно та могла ей что-то объяснить. Вика нахмурилась.

– Господи, да ведь я же его машину видела! – спохватилась Петровна, кажется, единственная, кто не потерял в данной обстановке выдержки. – Ну, точно: большая такая машина, блестящая, иностранная. Она в лесочке стояла, совсем рядом с кладбищем!