Олег Маркеев - Таро Люцифера

Он прислушался к тишине в доме. И отщелкнул крышку на футляре.

Стал одну за одной доставать карты. Всматриваясь в рисунки, пытаясь понять скрытый в их символике смысл, Игорь ощутил, что внутри поднимается темная, удушливая волна. Кровь точками стала колотить в виски, тьма прихлынула к глазам, и он провалился в густой, как смола, сон…

Он с трудом вытащил себя из мутного забытья.

В комнате стало заметно светлее. В окно смотрела полная луна. Яркая лунная дорожка рассекала пол на две равные половины.

Корсаков помял в пальцах фильтр сигареты. Она сгорела дотла, оставив на полу переломленный надвое столбик пепла.

«Черт, чуть дом не поджег!»

Взгляд его упал на карты. Каким-то неведомым образом они оказались выложенными в круг из двенадцати карт, тринадцатая — в центре, еще одна лежал слева. На ней корчил рожу козлоногий Бафомет.

«Только без глобальных выводов! — Игорь осадил разыгравшееся было воображение. — Просто сознание вырубилось, а руки продолжили играть картами. Все нормально, это еще не делириум тременс[27]. Стоп! Не стоит на этом заморачиваться. Сделаем вид, что ничего не было. К тому же, я не знаю ни одного расклада Таро».

Он потянулся к картам.

«Солнце мертвых», — прозвучал в его голове чужой голос. Словно кто-то подсказал нерадивому ученику.

Игорь вздрогнул. Посмотрел на круг, образованный картами. Оказывается, расклад назывался «Солнце мертвых». Самое страшное было то, что Игорь после подсказки вспомнил, что раньше, очень-очень давно, скорее всего в другой жизни, он знал, как называется этот расклад загадочного Таро.

А дальше произошло страшное.

Из круга стал сочиться лунный свет, дымчатым облачком потянулся вверх. Медленно густея, обрел очертания фигуры женщины.

Игорь коротко выдохнул и перевалился на спину. Сердце бешено рвалось из груди. Но тело сковало льдом: ни вдохнуть, ни вскрикнуть. И Корсаков с холодной отстраненностью, будто не о себе самом, подумал, что умирает.

Женщина, одетая в лунный свет, шагнула из круга, подплыла к краю постели, нагнулась над Корсаковым.

Ее упавшие локоны холодом скользнули по его щекам, словно студеный сквозняк лизнул. Сердце замерло, готовое обморочно рухнуть и разбиться в дребезги, на миллион острых алых льдинок.

Черные провалы глаз призрака стали приближаться. Корсаков отчетливо осознал, что когда темные, сочные, как зрелая черешня, губы призрака вопьются в его рот, все кончится.

Или только начнется…

«Анна, Бог мой, Анна!»

Глава тринадцатая

Солнечное половодье до потолка затопило спальню. Яркий свет жег глаза.

Корсаков зажмурился и тихо застонал. Голова была тяжелой, как с хорошего бодуна. Мышцы выкручивало гриппозными судорогами.

«А ведь не пил ни капли! — заторможено подумал он. — Может, от этого и болею. Эх, надо было грамм сто принять! От такой жизни сам бог велел в ванне с водкой утопиться».

Явление ночного призрака было явным перебором, сознание и так с трудом справлялось с лихорадочной скачкой событий.

Корсаков облизнул шершавые губы. Показалось, что на них до сих пор лежит студеный налет лунного света.

Он свесил голову, посмотрел на пол. И оторопел.

Карты кто-то собрал и сложил в футляр.

— Я сойду с ума, — пробормотал Корсаков.

Он уткнулся лицом в подушку. Затаился.

Внутри вызревала решимость встать и шагнуть на встречу судьбе. Но сил для этого еще не было.

В кухне уютно пахло теплом и вкусной едой.

Марина, услышав его шаги, оглянулась и озарилась радостной улыбкой.

— Выспался? — спросила она, скользнув взглядом по лицу Корсакова.

— Куда же больше. Который час?

— Три дня.

— Ого! — Корсаков почесал висок.

— Ваня сказал не будить. — Она отвернулась к плите. — Душ примите. У вагончика кабинка стоит, с водогрейкой импортной. Ваня для рабочих поставил.

— Благородно, — прокомментировал Корсаков. — А сам он где?

— С утра в церквушке возится. — Мария ловко перевернула блин на сковородке. — Игорь, когда бриться будешь, посмотри повнимательней на себя.

Корсаков поскреб щетину на подбородке и, не поняв, к чему она это сказала, кивнул.

В душевой кабинке, распарившись под горячим дождем, он глянул на себя в зеркало.

— Ну ни фига ж себе! — вырвалось у него.

Из прямоугольника запотевшего зеркала на него смотрело заострившееся, поросшее щетиной лицо. Тревожные глаза загнанного волка. Но синяки и припухлости пропали, словно их и не было.

Оживший Корсаков бодро набросился на еду.

— А Ваня? — спросил он, откусив первый блин с мясом.

— Мы уже пообедали. Все тебе. — Марина придвинула к нему плошку со сметаной. — Ешь, не стесняйся. Беру обязательство откормить тебя за неделю до приличного вида.

— Ваня ревновать будет.

— Переживет, — со смехом отмахнулась Марина.

Подперев щеку кулаком, стала смотреть, как он ест.

Корсакову стало немного неловко под ее по-женски болючим взглядом. Всю жизнь ему выпадали женщины различной степени стервозности и экстремальности. Ежедневная жизнь с ними напоминала альпинизм без страховки: на секунду расслабишься — и в лепешку. Определенный шарм в таком экстриме был, но, оказалось, что в душе хотелось именно такого тихого, как летний вечер счастья. Чтобы холили тебя, лелеяли и откармливали всяческими вкусностями, глядя, как ты ешь, полными печали глазами.

«Повезло Бесову, — скосив глаза в сторону, подумал Корсаков. — Хотя, по вере твоей и воздается».

— Марин, а в доме приведения водятся? — спросил он.

— Водятся, — серьезно ответила Марина. — Неприкаянная душа Анны.

Корсаков поперхнулся.

— Откуда ты знаешь, что именно Анны?

Марина покатала по столу хлебный шарик.

— Я подняла все материалы по имению. Все, что удалось найти в местном музее и в Москве. Сохранились дневники нескольких членов семей Белозерских и Апраксиных. Все писали о приведении в доме. Женщина в лунном свете. Княжна Анна.

— А с чего взяли, что это Анна?

Марина пожала плечами.

— Им было лучше знать. Так и написано: «призрак княжны Анны».

— И что он предвещал? Смерть?

Мария внимательно посмотрела ему в глаза.

— Перелом в судьбе, Игорь. — Она помолчала и добавила: — Считалось, что призрак приходит, чтобы поцеловать своего избранника. Потеряв свою любовь, она ищет ее подобие в мире живых.

Игорь машинально облизнул губы.

— И что тогда произойдет?

— Не знаю. В дневниках об это не написано. Очевидно, призрак так и не нашел, кого искал.