Сергей Тармашев - Отель «Оюнсу»

– Он боится огня, – невозмутимо напомнил егерь. – Нужен бензин. – Он посмотрел на Макса: – У вас в машинах есть канистры?

– У Эдика были, – вспомнил тот. – В багажнике. Это самый первый к выезду джип.

– Пошли! – егерь не стал надевать лыжи и прицепил их к поясу. – Идем все. Вам друг от друга не отходить, факел держать вместе, от меня не отставать.

– Может, зажжем ещё один? – спросил Макс. – У вас же есть, в рюкзаке…

– Не сейчас, – оборвал его егерь. – Выходим, пока всё снегом не засыпало.

Идти через погруженную во мрак территорию отеля под сыплющим снегопадом было страшно, и Марина жалась к Максу, сжимая рукой факел вплотную к его руке. Подрагивающие языки пламени отбрасывали на снег жуткие извивающиеся тени, и из-за близкого источника света окружающая темнота выглядела совсем непроглядной. Марине постоянно казалось, что вот-вот за спиной раздастся булькающее сипение мертвеца, и она старалась ни на шаг не отставать от идущего впереди егеря. Тот уверенно продвигался через доходящий до пояса снег, пробивая для них тропу, словно таран, и она подумала, что ему, вероятно, не раз приходилось так ходить. Добравшись до засевших в глубоких сугробах внедорожников, они направились к самому дальнему. У его багажника егерь остановился, перехватывая оружие, и Марина вскрикнула, прижимаясь к Максу. Прямо на багажнике было закреплено тело Оли. Труп висел головой вниз в форме буквы «Х», почти касаясь вывалившихся в снег внутренностей, свисающих из распоротого живота. Замерзшие струи крови, вытекающие из перерезанного горла, обрамляли искореженное мучительной болью лицо, делая остекленевший взгляд мертвеца ещё более жутким. Марина всхлипнула, пытаясь сдержать истерику, и в этот миг егерь подошел к мертвому телу. Он широко замахнулся и несколько раз ударил по заледеневшему трупу прикладом, сбивая примерзшие к автомобилю конечности. Раздался хруст костей, брызнула ледяными осколками кровавая корка, и тело Оли рухнуло в снег. Егерь бесцеремонно оттолкнул труп ногой и распахнул багажник. Покопавшись внутри, он достал две канистры с бензином и поставил их перед Максом.

– Забирай, – велел он Максу и посмотрел во мрак, поглотивший территорию отеля. – Здесь неподалеку должно быть зимовье.

– Ты всё поняла? – переспросил егерь. Он зажег от её факела ещё один и отдал его Максу.

– Да, – подтвердила она. – Сидеть здесь, ждать вас, никуда не выходить, вести себя очень тихо.

– Хорошо, – равнодушно одобрил он, проверяя, надежно ли заперто небольшое окошко зимовья. Егерь ещё раз обошел небольшое помещение, внимательно осматривая пол и стены, забрал у Марины факел и протянул ей фонарь. – Свет не выключай, в окно не свети. Не бойся, мы найдем его. – Он кивнул стоящему у дверей Максу: – Уходим.

Они покинули зимовье, и девушка осталась одна. Некоторое время через окно было видно, как два факельных огня блуждают по территории отеля, потом они пропали из поля зрения, и кромешная тьма вернулась в свои права. Марина поежилась. Егерь сказал, что скоро рассвет, но именно перед рассветом ночной мрак особенно тёмен. Она посмотрела в окно. Судя по чернильной темноте, егерь не ошибался, снаружи хоть глаз выколи, почти исчезнувший убывающий месяц был не в состоянии осветить мрачный отель даже хоть как-нибудь. Отсюда до ближайшего ажурного, почти кукольного, коттеджа комплекса «Оюнсу» было не более пятидесяти метров, но за окном не видно ничего, даже очертаний. Воспаленные нервы немедленно вытолкнули из глубин сознания картины недавно минувших кошмаров: окровавленные изуродованные мертвецы, тянущиеся к ней, душераздирающие вопли жестоко умерщвляемых друзей, звенящие в ушах, издевательский хохот сторожа… Страх вновь захлестнул её, и Марина стиснула в руках фонарь, изо всех сил заставляя себя держаться.

Леденящее душу зловещее ожидание тянулось безгранично долго. Чтобы хоть немного умерить накапливающийся внутри ужас, Марина водила фонарем из стороны в сторону, освещая углы небольшого зимовья. Вид пустого помещения, в котором негде спрятаться даже маленькому ребенку, никак не успокаивал, и она всё сильнее ощущала нарастающую панику. Где же они?! Их нет слишком долго! Они ведь не могли бросить её здесь, ведь так?! Конечно, не могли… наверное…

В темноте за окном заскрипел снег, словно кто-то неторопливо шел к зимовью, и у Марины перехватило дыхание. Она узнаёт эти шаги! Их невозможно перепутать, слишком часто она слышала этот жуткий звук в коридорах отеля. Он здесь! И он знает, что здесь она. Марина непроизвольно сжалась, словно грубая деревянная табуретка, стоящая посреди небольшого сруба, была для неё спасительным островком в море смертельно опасного мрака. Она торопливо осветила помещение ещё раз и направила луч фонаря в потолок, чтобы освещения хватало на как можно большую площадь. Скрип снега приблизился к входной двери и затих. В повисшей вокруг зловещей тишине неровный стук в дверь прозвучал подобно удару, заставляя Марину панически вздрогнуть. Дверь зимовья медленно отворилась, и она направила в дверной проем луч фонаря. На заснеженном крыльце лежал едва хрипящий Петр, окровавленная рубашка на его спине была разорвана, и из-под неё зияла глубокая рваная рана.

– Помогите… – прохрипел он, царапая расколотыми зубами опухшую губу, и попытался вползти в зимовье. Но его измученным рукам не хватило сил, и он едва смог переползти через порог.

– Стой! – Марина дрожащими руками держала его в луче света. – Не подходи! Я знаю, кто ты!

– Да ладно! – управляющий легко поднялся на ноги и лучезарно улыбнулся идеально ровными белоснежными зубами. Эксклюзивный костюм ручной работы на нем был с иголочки, будто только что от портного. – Прям-таки знаешь?! С твоими-то мозгами? Не может быть! – Он весело и неторопливо направился к ней, не переставая широко улыбаться. – Но, раз уж разговор зашел по душам, не расскажешь?

– Не подходи ко мне! – истерично взвизгнула Марина, запрыгивая на табуретку и целясь Петру в лицо фонарем, словно лучом лазера. – Ты монстр! Ты больной, кровожадный, маниакальный дух, который убивает людей в этой долине! Ты чудовище! Пошел прочь от меня!!!

– Какой богатый монолог! – восхитился Петр, подходя почти вплотную. – Какие глубокие познания! Браво! Как я и предполагал, ты столь же глупа, как твои приятели. Кстати, они тебя ждут!

Он жизнерадостно развел руки, одновременно указывая на окно и распахнутую дверь. Глаза Марины расширились от ужаса. На крыльце стояли мертвые Агаев с Сенкевичем, густо залитые кровью, с собственными внутренностями в руках. За ними толпились Гайшалова, Абрамова и Вознесенская. За окном сгрудились Габазов, Базоян и Роза. Труп Иры был впереди всех. Зверски растерзанная Кулич прильнула к стеклу, скользя ладонями по мутной поверхности, и сипло хрипела, брызгая кровью из вспоротого горла: