Виталий Вавикин - Вендари. Книга третья

– Куда ты? – спросил Накамура, когда Эрбэнус вышел из комнаты.

– За кровью, – монотонно и устало сказал дитя Наследия.

В комнате, где находился Оллрик, было холодно. Древний лежал, прикованный к железной кровати. Глаза его были открыты.

– Она ведь умрет, – сказал он, когда Эрбэнус вогнал ему в вену иглу и начал высасывать кровь. – Я чувствую, как смерть идет за твоей женщиной.

– Заткнись.

– И за твоим ребенком.

– Я сказал, заткнись! – если бы Эрбэнус не был ослаблен вирусом, то тени, рожденные его гневом, сожрали бы Оллрика. Впрочем, именно этого, казалось, и добивается древний.

Накамура не знал, зачем вошел в эту комнату. Оллрик взглянул на доктора лишь мельком. Эрбэнус вытащил из его вены иглу. Тонкая струйка крови скатилась по бледной коже древнего, упала сквозь прутья железной кровати на пыльный пол. Эрбэнус прошел мимо доктора, сделал Лане еще один укол.

– Проклятое место, вы согласны со мной, доктор? – спросил Оллрик.

Накамура не ответил.

– И вы здесь такой же пленник, как и я, – древний повернул голову, глядя доктору в глаза. – Но вам здесь не место. Нам здесь не место… Но знаете что, доктор? Мы не выберемся отсюда. Ни вы, ни я. Женщина, которую вы только что оперировали, умрет, и Эрбэнус убьет вас… Но если вы освободите меня сейчас… Если позволите восстановить силы, пожертвовав часть своей крови, то даю вам слово, что заберу вас с собой…

– И превратишь в слугу? – спросил Накамура.

– В слугу? Нет. Я просто…

– Он просто убьет тебя, а затем разделается со мной, с Ланой и ребенком, – закончил за древнего Эрбэнус, заглядывая в комнату, сжал слабой рукой плечо доктора и сказал, что Лана очнулась.

Накамура осмотрел ее, удивляясь, как вообще после подобного можно еще жить. Да, в глазах Ланы определенно была жизнь. Она смотрела на доктора и окровавленными губами говорила «спасибо».

– Теперь ты сотрешь мне воспоминания и вернешь в Наследие? – спросил Эрбэнуса доктор, начиная задыхаться от металлического запаха крови, которым пропитался, казалось, весь дом.

– Если я этого не сделаю, то выдам себя, – сказал Эрбэнус.

– Тогда давай сбежим вместе. Ты, я, Клео, твой ребенок и твоя женщина… – Накамура посмотрел на Лану, на свежие швы. Кровь еще сочилась из ран. Переживет ли она дальнюю поездку? Сможет ли выкарабкаться без крови древнего? Накамура убедил себя, что да. К тому же можно будет взять с собой немного крови Оллрика… Доктор даже пообещал, что приютит Эрбэнуса и его семью в своем доме… И план был неплох на первый взгляд. Неплох и осуществим. Вот только…

Фонсо. Новый Первенец Габриэлы. Мальчику не было еще и месяца, но выглядел он уже как школьник. Фонсо почувствовал Претендента. Почувствовал ребенка Ланы и Эрбэнуса, который появился на свет.

– Нет! – приказала ему Габриэла, когда он показал ей рождение Претендента. – Ты выше этого!

Фонсо гневно топнул ногой.

– Нет! – Габриэла преградила выход из комнаты.

Мысли Фонсо лились, словно река. Яркие и кристально чистые в своем гневе. Мог ли он их контролировать? Хотел ли он их контролировать? Голубые глаза налились кровью. Фонсо зарычал, и Претендент услышал его, почувствовал. Претендент, у которого еще не было даже имени. Хотя в этот момент каждый в Наследии чувствовал этот гнев, эту ярость Первенца. Чувствовали это и простые люди.

– Вы должны бежать прямо сейчас, – сказал Эрбэнус доктору Накамуре, поднял с залитого кровью дивана ребенка. Это было первое и последнее прикосновение отца к сыну. Несколько секунд Эрбэнус смотрел сыну в глаза, затем передал его доктору.

Накамура вышел на улицу. До утра оставалось меньше часа. А что потом? Будет ли солнце так же губительно для младенца, как и для детей Наследия?

– Когда взойдет солнце, укрой ребенка в задней части моей машины, – сказал Эрбэнус. – А я… Я попытаюсь задержать погоню.

Накамура подумал, что было бы неплохо дать ребенку имя, хотел сказать об этом Эрбэнусу, но тот уже ушел. Оставалось бежать, позволить страху проникнуть в сознание и мчаться прочь так, словно по пятам гонится сам ад. Впрочем, Наследие, возможно, было хуже ада. По крайней мере, оно было реальностью, в отличие от всей этой религиозной ерунды, в которую перестаешь верить сразу, как только на небе появляется солнце.

Накамура уложил ребенка на пассажирское сиденье, сел за руль и дал по газам, надеясь, что Клео простит ему это предательство, согласится, что жизнь младенца важнее жизни старого, успевшего пожить взрослого.

– Он убегает! – заверещал Фонсо, почувствовав, как слабеет связь с Претендентом.

Хищник вышел из-под контроля. Габриэла кричала, стояла у него на пути, но мальчик оттолкнул ее, выбежал к воротам. Охранники Наследия, не рискнув остановить его, склонили головы. Фонсо не заметил их, промчался мимо – за ворота комплекса, в крошечный город, в дом, где родился Претендент. Следом за Первенцем стелился по земле шлейф черных голодных теней. Это была река – бурная, горная. Река, проглотившая охранников, имевших глупость не броситься прочь. Река, не знавшая жалости. Эрбэнус не надеялся, что ему удастся уцелеть. Он лишь верил, что сможет задержать этого маленького монстра. Задержать и спасти своего ребенка, который, возможно, вырастет и станет хуже, чем Фонсо, но…

– Ничего не бойся, – сказал Эрбэнус Лане, вышел из дома и стал ждать свою смерть.

Фонсо прибежал к дому на окраине и завыл, чувствуя, что опоздал. Река теней за его спиной рушила дома, глотала жизни. Потом Фонсо увидел Эрбэнуса – отца Претендента. Заглянуть в его мысли. Узнать его слабости. Две армии теней замерли. Но силы были неравны. Фонсо остановился, уставившись на дом, где родился Претендент, на дом, где все еще теплилась жизнь его матери и… Первенец вздрогнул, впервые почувствовав древнего. Чувства были странными, волнительными.

– Не трогай ее! – крикнул Эрбэнус, переживая за Лану. – Борись со мной!

Фонсо уделил ему лишь пару мгновений – заглянул в мысли, в воспоминания, узнал все что нужно о рождении Претендента, о пленении древнего и отмахнулся, словно Эрбэнус был назойливой мухой. Река теней вспенилась, проглотила армию теней Эрбэнуса, а затем превратила в прах и самого Эрбэнуса. Теперь дом. Мать Претендента. Потратить пару мгновений на ее воспоминания. Узнать о болезни, узнать о резервациях. Мозг Ланы Зутерман взорвался, забрызгав потолок лопнувшими глазными яблоками.

– Решил оставить меня на десерт? – спросил Оллрик, когда мальчик вошел в его комнату.

Фонсо молчал, изучая противника. Или же не противника? Пищу? Что-то в этом древнем монстре манило его, притягивало. Лицо Фонсо вспыхнуло метаморфозами. Тонкие зубы-иглы пронзили шею вендари. Кровь заполнила рот, принося знания, утоляя голод и… Фонсо не отрывался от древнего сосуда с кровью, пока не осушил его весь. Дети Наследия стягивались к дому на окраине поселения, чтобы поклониться Первенцу. Но разве одним из этих детей не был когда-то Эрбэнус – враг? Фонсо вышел из дома, смотрел какое-то время на преклонивших колени детей Наследия, затем обрушил на них свою армию голодных теней.