Виталий Вавикин - Вендари. Книга третья

Доктор кивнул, покосился на необъятный живот Клео Вудворт и подумал о своей дочери, попытался представить, как вернется к ней, когда все закончится… Если закончится…

– Все будет хорошо, – пообещала ему Клео Вудворт. – Ты еще увидишь свою дочь. Обязательно увидишь…

Что касается собственной дочери, Ясмин, то о ней Клео даже не вспоминала. Знала, что она где-то есть, но вот где – все как-то стерлось, смазалось. Осталось лишь понимание, что Ясмин сбежала, когда Илир пришел в их дом. Ничего больше. Пара старых наставников Наследия уничтожила знания о беременности Ясмин от Гэврила. Уничтожили по приказу Габриэлы. «Если ребенок Клео появится на свет, то ничто не должно обеспокоить его в первые моменты жизни», – думала она, отдавая распоряжение стереть воспоминания всем, кто знал о беременности Ясмин. Также она удалила из центра Наследия почти всех людей, которые могут стать потенциальной пищей, переселив их в пыльный город за стенами комплекса. Только дети Наследия. Никаких больше ошибок. Новый Первенец не испытает искушения, как это случилось с его предшественником – Эмилианом…

Когда Габриэла вызвала к себе Эрбэнуса, чтобы наставники стерли его воспоминания о той части допроса Илира, где старый друг рассказал о Ясмин, Эрбэнус решил, что этот день станет последним в его жизни. Наставники заберутся ему в голову и узнают о Лане Зутерман, о ребенке, которого она носит под сердцем, о плененном вендари…

– Если я не вернусь в течение следующего часа, то собирай вещи, садись в мою машину и беги отсюда как можно дальше, – сказал Эрбэнус матери своего еще не рожденного ребенка.

Но наставники Наследия ничего не заметили. Они закончили процедуру, оставив Габриэлу напоследок. Старые и мудрые. Им надлежало покинуть Наследие, скрыться, затеряться и ждать, оберегая тайну, пока не настанет время явить ее Матери или новому Первенцу. Странно, но тяжелее всех процедуру удаления воспоминаний перенес Накамура, убедивший себя, что ему хотят удалить не только воспоминания о дочери Клео, но и о его собственном ребенке, чтобы он навсегда остался в Наследии. Поэтому доктор сопротивлялся до последнего, боролся за свое прошлое, словно самурай, который, вступая в бой, готов умереть. Боролся, пока не отключился в своей комнате, упав на пол, заливая дорогой ковер хлынувшей из носа и ушей кровью…

Он очнулся час спустя, долго лежал, проверяя воспоминания о дочери, затем о друзьях, первом браке, работе, детстве, своих родителях. Вроде все было как и прежде, но… Все как-то накопилось, переполнило чашу терпения. Отчаяние, беспомощность. Накамура повернулся набок, поджал колени к груди и тихо заплакал, надеясь, что эта минутная слабость останется навсегда с ним и никто не узнает о ней, не увидит и не подслушает, – такие глупые человеческие надежды в мире, где спрятать мысли и чувства почти невозможно. Если только удалить их, стереть, выжечь из памяти…

– Все будет хорошо, – пообещала доктору Клео Вудворт за неделю до операции – жестокой, кровавой, целью которой было извлечь ребенка из матери до того, как начнется кормежка…

Габриэла стояла рядом и готовилась принять новорожденного.

– Я назову его Фонсо, – ворковала она, и в глазах у нее вспыхивал нездоровый блеск.

Накамура молчал – кромсал плоть Клео Вудворт, пробираясь к плоду, и старался ни о чем не думать. Клео кричала так сильно, что через пару минут сорвала связки, стихла, продолжая безмолвно открывать рот. Ее держали дети Наследия, не позволяя двигаться, в то время как нерожденный ребенок не позволял ей потерять сознание. Казалось, что эта связь сохранилась и после того, как Накамура извлек мальчика, передав Габриэле. Клео лежала на операционном столе и жадно хватала ртом воздух. Ее брюшная полость была распорота, почти вывернута наизнанку.

– Прости меня, – шептал ей Накамура, а Габриэла уже уносила ребенка – крепкого, сильного, голубоглазого. – Все будет хорошо, – пообещал Накамура его биологической матери.

Клео встретилась с ним взглядом и только тогда отключилась. Дети Наследия отпустили ее, ушли следом за Габриэлой. Роженица умирала, угасала. Накамура собирал ее внутренности, зашивал брюшную полость, понимая, что шансов на спасение нет. В операционной впервые за долгие месяцы наступила тишина. Дети Наследия уничтожили перед рождением Фонсо всех женщин, оплодотворенных дикой порослью. Эксперименты закончились. Накамура закрыл глаза…

– Если хочешь выжить в Наследии, то нужно принять его правила, – прозвучал в голове чей-то голос, заставив Накамуру вздрогнуть. – Наследие не живет по законам людей. Мы другие, и у нас другие порядки.

Накамура открыл глаза, увидел Эрбэнуса и послал его к черту.

– Я не служу твоим богам, человек, – сказал Эрбэнус.

Он не хотел приходить сюда, предлагая помощь. Идея дать доктору кровь вендари, чтобы спасти Клео Вудворт, принадлежала Лане Зутерман.

– Иначе как мы узнаем, спасет это меня после родов или нет? – спросила она, когда Эрбэнус попытался объяснить, что это слишком рискованно. – К тому же ты сотрешь доктору воспоминания. Никто ничего не узнает…

– Вот – надеюсь, это поможет, – сказал Эрбэнус, протянув доктору шприц с кровью Оллрика.

– Что это? – насторожился Накамура.

На объяснения не было времени, поэтому Эрбэнус просто показал ему плененного вендари в своем доме. Показал Лану Зутерман. Показал не ради того, чтобы доктор поверил, а чтобы он позволил стереть часть своих воспоминаний, не оказывал сопротивления.

– Если Наследие узнает, то Лану убьют, – сказал Эрбэнус.

Накамура кивнул, хотел сказать, что должен осмотреть эту женщину, но понимал, что его услуги потребуются только когда настанет время появиться ребенку на свет. Затем Эрбэнус ушел, стерев из головы Накамуры воспоминания о своем визите, оставив лишь понимание, что спасение Клео Вудворт – не более чем удача, божественное стечение обстоятельств…

– Прости, что причинил тебе вред, – сказал Накамура, когда Клео Вудворт пришла в себя.

Это случилось на вторые сутки после операции.

– Как такое возможно? – задала она такой же вопрос, как и чуть ранее Габриэла.

– Я не знаю, – честно сказал доктор. – Возможно, кровь древнего, которую ты принимала прежде, спасла тебя, возможно, ребенок улучшил твою регенерацию… – он замолчал, ожидая, что Клео спросит о судьбе своего сына, но она не спросила.

Не могла она и заглянуть в голову доктора, чтобы узнать о происходящем, потому что силы, превращавшие в сверхчеловека прежде, оставили ее, ушли вместе с ребенком.

Фонсо. Накамура видел его уже дважды. Крепкий, здоровый младенец. Казалось, Габриэла не выпускает его из рук ни на мгновение.