Маргарита Епатко - Ущелье

– Ждать их будем.

Конь под спрашивающим обиженно заржал. Разъяренная волна больно хлестнула его по вороному боку.

– Отец говорил из тех, кого провожали, вот уж лет сто никто не возвращался.

Исмаил повернулся к братьям. Зеленые глаза черкеса начинали светиться в сгущающихся сумерках.

– Мы разбиваем лагерь. Там, – он показал на лес.

Маланья спешила, как могла. Боль в боку нарастала. Поэтому она зажала рану ладонью. Благо на метле ведьма летала с пяти лет и могла управлять ей хоть с закрытыми глазами. Но лететь быстрее все равно не получалось. Каплями крови падали ее силы на землю. А ведь девушка не преодолела и трети пути. Под ней все еще маячил лес. Но небо начинало неумолимо сереть, предвещая скорый рассвет.

– Помощи прошу, – заплакала обессиленная Малаша, вспоминая старый заговор. Она никогда не думала, что ей молодой и сильной придется просить когда-нибудь у кого-нибудь помощи. Помнится, в матушкиной книге она небрежно пролистнул заложенный родительницей лист. Лишь мельком глянув на три десятка убористо написанных слов. Но теперь они сами всплывали в памяти.

– В воздухе рожденные, землей отпущенные,навеки свободные птицы залетные,воробьи и вороны на расправу скорые,Голуби с орлами бывшие врагами,Всяк, кто на крыле стоит, пусть на помощь прилетит.Я не враг, не человекВ том свидетель оберег,

 – прошептала девушка и закашлялась.

Она не могла позвать громче, а потому поняла, что никто не придет ей такой маленькой и одинокой на помощь. Еще немного и рухнет она обессиленная. И даже родная матушка никогда не отыщет ее в этих холмистых лесах.

Громкий клекот раздался сверху, и когти орлана больно вцепились в распущенные волосы. Из леса под ней выпорхнула стайка диких сизых голубей. Курлыкая, они устремились вверх, присоединяясь к орлану. Невесть как забравшийся в леса жаворонок, готовившийся запеть с высоты песню, обращенную к восходящему солнцу, камнем рухнул вниз. Так он всегда уходил от охотящихся за ним хищников. Но теперь птаха приземлился рядом со своим врагом и, впиваясь коготками в платье на плече у молодой ведьмы, бешено забила крыльями. Птицы все подлетали и подлетали. Девушка чувствовала их коготки у себя на руках и спине. Они прокалывали одежду, невольно царапая ее кожу. Несколько летучих мышей вцепились в метлу, помогая Маланье справиться с управлением.

– Мы не надолго, – пропищала одна из них – Уже почти светло.

– Милые вы мои, – заплакала девушка. – Спасибо вам.

– Не хнычь, – строго проклекотал орлан. – Показывай дорогу!

Авдотья стояла на крыльце, ругая себя последними словами. В станице уже пропели третьи петухи. Работящие бабы пошли в хлев на утреннюю дойку коров. А Маланьи все не было. И тут показалась разноголосая птичья стая. Низехонько перевалившись через крепостную стену, она пролетела над станицей, почти цепляя крыши домов. Хищные, полевые, лесные птицы, сбившись в плотный ком, гомоня и поругиваясь, влетели во двор к ведьме и бережно опустили на землю свой груз.

– Доченькая моя, – ведьма стала на колени у бледной от потери крови Маланьи. – Жива?

– Все хорошо, – прошептала девушка. – Отблагодари их. Я не могу, – и она закрыла глаза.

– Спасители, благодетели, – Авдотья отвесила пернатым, продолжающим суетиться во дворе, тройной поклон и бросилась в сени. Выволокла оттуда заготовленное для курей ведро зерна и высыпала перед стаей. Орлан и ворон переглянулись.

– И вас не забуду родимые. Погодите немного, – сказала ведьма и, открыв погреб, взяла с ледника кусок мяса.

Ворон величаво кивнул головой. Орлан одобрительно захлопал клювом.

– Все будет хорошо, – прошептала Авдотья, затаскивая дочку в дом. Она была слишком занята, чтобы заметить соседскую старуху. А та вжалась лицом в плетень, с ужасом глядя на происходящее во дворе у ведьмы. Дождавшись, когда Авдотья занесла дочку в дом, старуха, мелко крестясь, выбралась из укрытия и, хлопнув калиткой, выбежала на улицу.

Вечерело. Усталая Авдотья, окинув строгим взглядом спящую дочь, наконец, перевела дух. Рана у девушки была не опасной. Плохо было то, что она потеряла много крови. Но с этой бедой ей удалось справиться.

– Ничего. Отлежишься, еще и свадебку сыграем, – почесав нос, произнесла ведьма.

Нос к неприятностям чесался с утра. Но ей было некогда придавать этому значение.

Громкий стук в дверь подтвердил опасения.

– Да что ж мне ни отдыха, ни сна, – проворчала Авдотья, открывая щеколду. За дверью никого не оказалось. Стучавший, кем бы он ни был, успел добежать до десятка станичников столпившихся за калиткой. Среди них стояла соседка, несколько ее знакомых старух, дед со сторожевой башни, казаки свободные от караула. Возглавлял разношерстную делегацию атаман.

– А скажи-ка нам Авдотья, – строго и громко произнес он, – зачем ты народ мутишь?

– Вы о чем это? – женщина нахмурилась.

– Да говорят, что дочь твоя ночью на метле летала. Потом с утра созвала ты во двор всяких птиц и приказала им истребить зерно на полях. А оно только в колос пошло.

– Кто говорит-то? – уточнила Авдотья.

– Да вот она, – один из казаков вытолкнул старушку-соседку вперед.

– Так все и было. Вот вам крест, – зачастила она. – Прилетела стая. Орлы с воробьями. И как стали тут мельтешить, а она …

– Мне тут слушать сказки об орлах подружившихся с воробьями недосуг, – перебила соседку Авдотья. – Дочь у меня вчера слегла. Обсыпало ее всю. Жар большой. Может тиф? Кто не верит, может в хату заглянуть.

Толпа у плетня настороженно замерла.

– Я и сама с ног валюсь, – Авдотья демонстративно вытерла пот на лбу. – А соседушка моя наговаривает. Не по злобе, конечно. Может у нее самой жар. Болезнь-то опасная. Вы бы огородили от нее станицу.

Толпа отхлынула назад, оставляя у плетня старушку в одиночестве.

– А ну, геть отсюдова домой, – крикнул на соседку атаман. – Проследи, чтоб из дома неделю глаз не показывала, – приказал он молодому казаку.

Парень тяжело вздохнул, не смея ослушаться. Старушка, плача и причитая, скрылась в своем доме.

– Ты уж извини, Авдотья, – сказал атаман, подходя ближе к калитке, и поманил ведьму пальцем. – Слышь, эта заполошная и у меня в хате была. Так я интересуюсь, эта зараза ко мне не перекинется?

– А ты прикажи, чтоб пробелили все. Известь заразу и сожрет, – усмехнулась ведьма.

– И то верно, – поднял палец атаман и пошел прочь от дома.

Люди торопливо расходились по домам, пряча глаза от Авдотьи. Остался только молодой казак, поставленный в караул у соседкой хаты.

– Матушка, – раздался голос соседки из-за плетня, – не серчай. Посоветуй, чем лечиться? – старушка выглядывала из-за забора. Ее платок сбился на плечи, открывая редкие седые волосики, стянутые в косицу с мышиный хвостик.