Анна Зимова - Ходячие. Второй шаг

– Пожалуй.

– Теперь выполните свою.

– Как скажете. Виктор, – гость обратился к верзиле, который загораживал дверь. – Если вас не затруднит…

Каролина не успела заметить, как верзила выбросил руку вперед. А когда снова открыла глаза, ванная была полна дыма. Слезы потекли вовсе не из-за жалости к Валентину. Муж не упал и даже не поменял позы, но теперь кафель позади него был заляпан кровью.

Каролина не закричала, не упала в обморок, только ноги стали совершенно слабыми. «С чего ты решила, что они нас отпустят?» – подумала Каролина, прислонившись к стене. Гость отреагировал на произошедшее еще хладнокровнее. Из чашки не пролилось ни капли.

– От вас, Виктор, я такой глупости не ожидал. Вывести их на лестницу вы не догадались? Давайте с ней не будем допускать таких оплошностей.

– Сволочь… – взвыла Каролина, – Ты не собирался нас пускать! Мы ничего у тебя не просили! Мы просто хотели пойти за своим сыном.

– Я и отправляю вас за вашим сыном. Вы же умная женщина. Смиритесь. Вы же не хотите превратиться в то, что ходит сейчас по лестнице?

Тело Валентина, наконец, съехало на пол.

– Чтоб ты сдох! Чтоб тебя съели, – Каролина смотрела в бесстрастное лицо, понимая, что ничего и никогда не желала так искренне. – Убийца детей! Я бы могла его спасти! А ты… ты… – женщина задохнулась, но ей все же хватило сил толкнуть его в тот самый момент, когда он делал очередной глоток. Взвизгнув, гость выронил камень и запрыгал на месте, оттягивая на груди мокрую рубашку. Хоть чем-то она смогла досадить этой гниде. Нет, она сможет и больше. Каролина схватила злополучный бриллиант и бросила в унитаз, нажав попутно кнопку слива. Гость уставился на бурлящую воду так, будто Каролина смыла в писсуар всю его жизнь. По крайней мере ей удалось вывести его из себя. А теперь можно и умереть.

– Я был неправ, Каролина, – сказал, наконец, гость тихо. – Вы не заслуживаете легкой смерти. Совсем не заслуживаете.

– Я просто хотел их покормить, – трясся Сева. – Они… сами виноваты. Не говори маме, что я их выпустил! Она меня накажет.

Одной рукой мальчик вытирал слезы, в другой сжимал пирожок.

– Я все сделал как надо. Сказал, чтобы они не разбредались, пока я их не намажу, что в больнице эти. Но они меня не слушались!

Сева плакал.

– Значит, они сидели в палате больше трех дней? Без еды и без ухода? – Стас взялся за голову.

– Я хотел им помочь!

– Я знаю.

– Это я виноват в том, что они умерли?

– Ты хотел поступить как лучше. Нет, ты не виноват. Но, если ты еще раз пойдешь куда-нибудь или сделаешь что-нибудь без моего разрешения, тебе не поздоровится. Ясно? Или ты меня слушаешься, или… – Не подобрав достаточно серьезного наказания, Стас просто откинулся на подушку.

– Ясно, – потупившись, Сева скреб покрывало ногтем.

– И постарайся об этом забыть.

– А помнишь, когда ты заставил наркоманов открыть дверь?

– Ну…

– Сейчас… я поступил так же, да?

– Нет, ты поступил не так же. Я убил людей, чтобы спасти нас. Ты убил – по незнанию. Но твоей вины тут нет. Мы бы все равно не справились с больными детьми. Им нужна медицинская помощь. Капельницы. Массаж и бог знает что еще. Они не очень хорошо соображают. Мы просто не смогли бы их уберечь. А теперь давай закроем эту тему. Есть вещи, которые обсуждать бесполезно.

– Будешь пирожок? Я уже два съел.

– Я смотрю, переживания не повлияли на твой аппетит.

– Когда мы уже пойдем? Надо спасать папу.

– О, господи. Зачем я встретил этого человека? – Кряхтя, Стас поднялся с кровати. – Зачем я поехал по этой улице? Давай сюда ружье.

– Не заряжено, – констатировал Стас через минуту, – ты вообще сумасшедший.

В сестринской они нашли скальпели – превосходные, острые, сияющие прохладной чистотой. Еще они вытряхнули все лекарства, какие смогли здесь найти, в полиэтиленовый пакет.

– Какая, оказывается, удобная штука, – Стас повертел скальпель в руке, и сделал Севе страшные глаза. Мальчик корчил рожи медсестре, которая топталась рядом, но не замечала их.

Рекс встретил их как родных.

– Нет! – Стас перехватил взгляд Севы и добавил как можно более твердо: – Нет.

Но мальчик повис на нем мертвым грузом:

– Он будет нас защищать!

– Помнишь Риту?

– Рита старая была, потому ее и укусили. А Рекс сам кого хочешь загрызет. Рекс умный. Дрессированный. Смотри!

Присев перед псом на корточки, Сева попросил:

– Дай лапу. – Пес не заставил просить дважды.

– Нет! – повторил Стас.

Черт дернул его оглянуться. Стас заглянул в глаза собаки, которая так и сидела с поднятой лапой.

Пришлось испоганить скальпель, перепиливая грубый ошейник, и наконец Рекс бодро затрусил за ними. Пес без сожаления покидал больницу, где дети, которых он считал друзьями, вдруг обратились в чудовищ.

На джип, пока их не было, упала пара желтых листьев. Собака сидела сзади и вид имела такой, будто полжизни проездила в джипах. Ей было весело. А вот Сева, наоборот, становился все молчаливее.

– Старик, выше нос. С ними все хорошо, – попытался подбодрить его Стас, но сам не верил в то, что говорил.

Идти в квартиру опасно. Если Сева все понял правильно, жизнь его родителей зависела только от метаболизма Валентина. Как только бриллиант покинет свое хранилище, надеяться Бочаровым будет не на что.

Сева был их единственной надеждой остаться в живых. Призрачной, но надеждой. Как знать, вдруг бандиты пожалели бы родителей ради ребенка?

Сева смотрит на него как на супергероя. Ждет, что он ворвется в квартиру и всех уложит скальпелем. А он не уверен, что способен помочь. Надо смотреть правде в глаза, у него трясутся поджилки. Он на такое не способен. Он ранен, обессилен. А захватчики, судя по всему, профессионалы. Да и родители, убитые горем, вряд ли станут сопротивляться всерьез. Вероятно, они просто обреченно ждут конца. В общем, лучше честно сказать парню, что его родители скорее всего мертвы. Но как?

Когда они подъехали к дому, в голове Стаса все же созрел какой-никакой план. Сомнительный со всех точек зрения, но другого не было. Он не может воскресить родителей, Но может подарить парню надежду. Он скажет: «Жди меня в машине, а я поднимусь в квартиру». Потом он постоит в подъезде какое-то время, а вернувшись, объявит, что родители ушли.

Сева по крайней мере будет считать, что они ходят где-нибудь по городу, ищут его.