Кодзи Судзуки - Kольцо

Когдато, еще в школе, он умудрился вырыть целый грот. Точно, он тогда был в четвертом классе, или в пятом… Асакава бессильно расхохотался, вспомнив тот дурацкий эпизод.

— Эй, ты чего? — раздался сзади голос Рюдзи, — Я говорю, ты там уже полчаса на одном месте ползаешь. Ты давай, ареал поискато расширяй!

Асакава ошарашено разинул рот и посмотрел на стоящего перед ним Рюдзи. Тот стоял спиной к солнцу, лицо дочерна вымазано землей. Крупные капли пота стекали со лба и падали под ноги. Действительно, что он тут делает? Он опустил глаза: прямо перед ним в земле чернела дыра. Ну да, сам и расковырял.

— Ты что, ловчую яму вздумал рыть? — задыхаясь, проговорил Рюдзи.

Асакава нахмурился и хотел посмотреть на часы.

— Хватит на часы пялиться! Идиот хренов, — Рюдзи одернул его за руку. Некоторое время он с остервенением смотрел на Рюдзи, но потом вздохнул, присел на корточки и дружелюбно прошептал, — Ладно, передохни чуток.

— Некогда отдыхать.

— В смысле посиди, успокойся. Что толку нервничатьто? — Рюдзи легонько толкнул его в грудь. Сидящий на корточках Асакава не удержал равновесие, и повалился на спину, дрыгнув ногами.

— Вон, уже с ног валишься. Младенец, да и только!

Асакава попробовал встать.

— Куда! Лежи спокойно, не расходуй силы попусту, — Рюдзи наступил ему на грудь, и держал, пока Асакава не перестал барахтаться. Он закрыл глаза и прекратил попытки сопротивления. И тяжесть ноги отпрянула, отпустила. Приоткрыв глаза, Асакава увидел, как Рюдзи, резво перебирая короткими ногами, скрылся за балконом корпуса Б4. Походка говорила сама за себя: все нормально, еще немного и найдем мы этот чертов колодец. Это прибавило вдохновения, а волнение улетучилось само собой.

Даже когда Рюдзи ушел, Асакава некоторое время лежал неподвижно, глядя в небо и раскидав рукиноги во все стороны. Сегодня такое яркое солнце. Вон, Рюдзи ничего себе — держится, а ты вконец расквасился, смотреть противно. Он перевел дыхание и попробовал собраться с мыслями. Оставшиеся семь часов с каждыми мигом укорачиваются, и нет никакой надежды удержать себя в руках. Так что, стоит полностью положиться на Рюдзи. Да, это лучше всего. Отмежеваться от себя и полностью подчиниться человеку с более развитой силой воли. Все, тебя больше нет! А значит, и страха никакого нет. Ты слился с землей, полностью растворился в природе. Видимо, самовнушение подействовало: на Асакаву навалилась такая сонливость, что он стал проваливаться в забытье. Уже засыпая, увидел лицо своей дочери Ёко, глядящее на него с недосягаемой высоты, и одновременно снова вспомнил тот эпизод из своего детства.

На окраине города, где рос Асакава, была большая спортивная площадка, а если спуститься с обрыва, то сразу перед ним был пруд, в котором водились раки. Ловить их Асакава частенько бегал вместе с одноклассниками. В тот день обрыв был залит солнцем и провокационно возвышался над водой, как магнитом, притягивая видом обнаженной земли. Когда наскучило сновать по болоту с леской, Асакава от нечего делать стал копаться в глинистом склоне обломком доски. Мягкая глина поддавалась легко и красноватыми комьями сыпалась под ноги. Тут к нему присоединились приятели. Сколько их было, трое… или четверо? Достаточно, чтобы получился приличный грот. Будь их больше, было бы не протолкнуться, а меньше — пришлось бы изрядно попотеть.

Через час работы получилась пещера, в которой мог бы запросто уместиться любой из них, но копать продолжали. Время было к вечеру, и коекто уже заголосил, что пора домой. Но Асакава только сопел, методично работая доской. Наконец, пещера выросла настолько, что могла вместить всю компанию. Они уселись, обхватив колени и довольно пересмеиваясь. Сидя кружком в своем земляном закутке, они чувствовали себя взаправдашними троглодитами, про которых недавно проходили на уроке обществоведения.

Но тут в круглом проеме входа появилось рассерженное лицо какойто гражданки. Хотя на фоне заходящего солнца оно смотрелось темным силуэтом и выражения было не разобрать, они сразу узнали в ней домохозяйку лет пятидесяти, жившую неподалеку.

— Ну вот, понароют тут… Вы что, хотите, чтобы вас живьем засыпало? Фу, даже подумать противно, — сказала она, сунув голову в пещеру. Мальчишки переглянулись. Странная, однако же, манера делать замечания: вылезайте не потому что здесь опасно, а потому что им, видите ли, будет противно, если вы тут все подохнете. «Хыхыхы» — загоготал Асакава, и был тут же поддержан остальными. Лицо социально озабоченной дамочки, черневшее в проеме входа, теперь было не более чем декорацией, фигурой театра теней… Но тут вместо нее перед глазами возникло лицо Рюдзи.

— Да, у тебя теперь нервы как канаты, если ты в таком месте почивать улегся! Надо же, развалился и ржет в свое удовольствие.

Асакава проснулся. Солнце нависло над западным краем неба, уже сгущались сумерки. Освещенные слабыми лучами заходящего солнца лицо и фигура Рюдзи были еще чернее, чем раньше.

— Пойдемка…

Подняв Асакаву, Рюдзи молча нырнул под балкон коттеджа Б4. Асакава последовал за ним. Между сваями, поддерживавшими дом, из деревянной перегородки была вынута доска. Рюдзи сунул руку в щель и изо всех сил потянул на себя. Доска крякнула и наклонилась. Как всегда, внутри все отделано по последнему слову, а внизу все спокойно выламывается рукой. Правильно — экономим везде, где не видно. Рюдзи посветил в дыру карманным фонарем, и кивком пригласил взглянуть. Асакава приблизился к щели и заглянул внутрь. Чуть ближе к западному краю свет фонаря выхватывал из темноты какойто выступ. Приглядевшись, можно было различить очертания неровной каменной кладки. Сверху лежала массивная бетонная крышка, щели между камнями и трещины в бетоне заросли лохматыми травяными космами. Асакава тут же сообразил, что как раз там наверху находится гостиная, причем тумба с телевизором и видеодекой стоит точно над круглым проемом колодца. Неделю назад, когда он смотрел злополучное видео, Садако Ямамура была здесь, совсем рядом, и безмолвно наблюдала за происходящим.

Рюдзи выдернул еще несколько досок, чтобы можно было протиснуться вовнутрь. Они пролезли в дыру и поползли к колодцу. Дом стоял на склоне, и зазор между землей и полом постепенно сжимался, словно гигантские тиски. Казалось бы, в темноте подвала должно быть достаточно воздуха, но Асакава ощущал удушье. Под полом дома земля была заметно влажнее, чем снаружи. Теперь было предельно ясно, что следует делать. Но предстоящая работа почемуто не пугала. Даже здесь, под низким полом, уже трудно дышать, а ведь вполне возможно, что придется лезть еще дальше, вниз, в непроглядную тьму колодца. Вполне возможно… уж куда там, определенно нужно будет спускаться, чтобы вытащить на свет божий Ямамуру Садако.