Даша Пар - Мёртвая бабочка

Самая важная из них — моя чувствительность, вернее её постепенное угасание.

Выбравшись из дома, я прямиком направилась в лес. Что может быть лучше, чем прогулка в полной темноте в неизведанных джунглях? Только прогулка в полной темноте, совершаемая вампиром, который прекрасно всё видит и может любую тварь уничтожить ещё на излёте.

А, казалось бы, прошло совсем немного времени с тех пор, как я была человеком. Какие-то несчастные девять месяцев! А ведь изменения произошли кардинальные, просто я не давала себе о них думать. Права была Ангел, когда говорила, что я как страус прячу голову в песок и притворяюсь больным человеком. Можно подумать, что вампиризм это болезнь! Даже с учётом паразита плохо смахивает на правду. Слишком много всего я успела увидеть за прошедшее время. И встреча с Кроносом, колдуном, самое наглядное подтверждение, что я никогда не стану прежней. Да и нужно ли это мне? Что хорошего было в моей человечности? Я была слабой, беспомощной девочкой, которую любой слишком сильный ветер мог сбросить с крыши. Любая болячка могла убить, я могла умереть от рака, от шальной пули или от лап какого-нибудь маньяка. А могла дожить до глубокой старости и превратиться в маразматичку-старуху со склерозом и артритом. Разве это хорошо? С другой стороны моя смерть тогда носила бы естественный характер, например смерть во сне не самый худший выбор. Теперь же его у меня нет. Когда придёт старуха с косой, она будет в компании какого-нибудь охотника или же природной катастрофы или ещё с чем-нибудь таким. В любом случае смерть будет насильственной.

Глубоко вздохнув, я присмотрелась к окружающей обстановке и заприметила высокое дерево с прочными ветвями. После чего, разбежавшись, запрыгнула на нижний сук, и как кошка забралась наверх, в удобную развилку, где и устроилась. С тех пор, как стала вампиром, появилась любовь ко всяким деревьям, мне нравится сидеть на них. Может быть, это инстинкт из прошлого паразита? Может быть, раньше вампиры так и охотились? Чёрт, ну, почему Константин ничего мне не рассказывает! Я даже не знаю, от кого произошли вампиры! Всё, как в теории Дарвина с небольшими отклонениями или же есть другие варианты? Казалось бы, чего проще рассказать об этом. Ведь нет никаких объективных причин, чтобы скрывать такую информацию, она не навредит и не поможет мне. Так почему он молчит?

Я раздражённо фыркнула и вновь закурила. Но самое главное, что беспокоило, это эмоции. Со мной за последнее время, да что там, за последние девять месяцев произошло столько всего, но при этом себя чувствую слишком спокойной и расслабленной. Столько раз видела смерть, горе и боль, но при этом моя эмоциональность, как у чайника на плите — нулевая. Почему так? И если в первые месяцы, у охотников, чувствительность была в относительной норме, любое даже незначительно событие могло привести в состояние истерики, то сейчас… я вновь собственными руками убила человека. Непросто человека, а маленькую девочку. Я видела, как на моих глазах Влад свернул шею Алисе, а потом я сама убила его. Меня бил Константин, сажал на цепь, я тонула, на моих глазах погиб в огне человек, а мой… друг, Даниэль, стал превращаться в вампира, испытывая при этом адскую боль, так почему, чёрт возьми, я ничего не чувствую? Почему всё это словно бы не со мной происходит?

Отбросив сигарету, я нервно обхватила себя руками и принялась растирать плечи.

Знаете, на что похожи мои эмоции? Это похоже на то, словно ты участвуешь в морском сражении и выпал за борт. Ты находишься под водой, тебе плохо слышно, что твориться над ней. Звуки разрываемых снарядов, крики и беспорядочная стрельба — всё это там, вне воды. А ты медленно уходишь на дно и всё, что видишь — лишь яркие вспышки, ты ничего не чувствуешь и очень скоро тебе становится всё равно — дно приближается, а вместе с ним и твоя смерть. Вот на что это похоже — быть вампиром. И я не знаю, как этого избежать. Как не превратиться в равнодушного монстра. Где искать ответ на вопрос?

Утром меня разбудил Принц, он осторожно коснулся плеча и тихо произнёс:

— Госпожа, рассвет.

Сонно проворчав что-то неразборчивое, открыла глаза и уставилась на него.

— Который час?

— Полчетвёртого, госпожа София.

— И ты это называешь рассветом? — недовольно пробурчала я, переворачиваясь на другой бок, — солнце даже и не думает вставать!

— Это обманчивое впечатление, госпожа. В джунглях светлеет очень быстро, — вежливо ответил он, отходя от кровати и раздвигая шторы. — Внизу вас ждёт горячий кофе и ваши любимые сигареты.

— А где Константин? — поинтересовалась, с неохотой выбираясь из кровати.

Вчера очень долго просидела в джунглях, размышляя о своей сущности, и, в результате, спала всего полтора часа. Конечно, для человека это очень мало, чтобы выспаться. Впрочем, как и для вампира, но сейчас чувствовала лишь лёгкий дискомфорт, который быстро развеется вместе с чашкой кофе.

— Он уже ждёт вас на месте. У вас есть пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок и дойти до него. Так же он просил предупредить, что такое маленькое количество времени не его прихоть, а необходимость — солнце будет мешать вашим тренировкам.

— Тогда может имело смысл организовать всё вечером? — проворчала я, — и, кстати, а где он сейчас находится?

— Я вас провожу. А что касается его планов, то он меня в них не посвящал, — ответил гуль, — сейчас я вас покину, чтобы вы могли спокойно переодеться. Буду ждать внизу.

— Пока-пока! — и я вяло помахала ему ручкой, выбирая в своём маленьком гардеробе подходящую одежду.

Похоже, придётся надеть штаны цвета хаки и белую футболку. А, собственно, больше ничего подходящего в гардеробе и не было. Эти постоянные переезды и почти годовое отсутствие собственного жилья сократили количество моих вещей практически до нуля. Смешно сказать, но в случае чего я без зазрения совести брошу всё и уйду в чём есть. А вот когда я только попала к охотникам, мне очень не хватало того, что осталось дома. Например, любимой игрушки — плюшевого зайца с оторванным ухом и ласковым прозвищем — Конфетка. Эту игрушку подарили моей маме, когда я только-только появилась на свет, она прожила со мной всё моё детство, была не раз штопана и стирана. Мой отец всё порывался её выбросить, но мне всегда удавалось если не слезами, то уговорами убедить этого не делать. А ещё мне не хватало моей любимой резинки для волос и красивой расчёски, обожаемых сапожек с очень удобным каблуком, моей мягкой постели со стёганым одеялом и внешнего жёсткого диска, на котором была практически вся моя жизнь. А самое странное из того, что мне не хватало — расположение кровати, кухни, стола. Я так привыкла к своей квартире, что очень долго не могла сориентироваться в новых местах обитания. Меня это раздражало, а потом, незаметно отпустило, и теперь я стала очень лёгкой, как пёрышко. Меня может подхватить любая волна перемен и унести куда угодно. У меня больше ничего не осталось. Ни семьи, ни близких, ни собственного дома. Даже одежды по-настоящему своей нет, никаких мелочей, ничего. Если умру, то не оставлю после себя ничего. И знаете — меня это почему-то не пугает, а наоборот — заставляет чувствовать себя свободной. И очень одинокой.