Стивен Кинг - Темная половина (Dark Side)

Возможно, патрульная машина оказалась ненароком поблизости от этого здания, когда один из жильцов звонил в полицию, сообщая о происходящем в холле убийстве? Вполне вероятно, но Старк сомневался в этом. Куда вероятнее, что у Бомонта поехала крыша, сестренку обнаружили, и прибыла полиция для охраны Дональдсона. Лучше поздно, чем никогда.

Он медленно скользнул вниз по стене, касаясь ее спиной, и запачканный кровью спортивный плащ Старка издал легкий шелестящий звук. Он не мог сползти очень низко, как подлодка, у которой на поверхности торчит только перископ, да и укрытие за кадкой было весьма условным. Если они оглядятся вокруг, то наверняка заметят его. Однако Старк был почти уверен, что все их внимание будет привлечено экспонатом А, лежащим посередине площадки. Хотя бы на несколько секунд, а их ему будет вполне достаточно. Листья пальмы были широкими и отбрасывали причудливые тени на лицо Старка, который выглядывал, как голубоглазый тигр из зарослей. Двери лифта раскрылись. Последовал дружный возглас типа «помилуй меня, Господи» или другой, и на площадку выскочили два полисмена в форме.

Вслед за ними появился чернокожий парень в джинсах в обтяжку и в больших старых теннисных туфлях. На негре была также тенниска с короткими рукавами. Спереди красовалась надпись «СОБСТВЕННОСТЬ НЬЮ-ЙОРКСКИХ ЯНКИ». Он также носил затемненные очки, и если он не был детективом, Старк был бы просто Джорджем из… джунглей. Когда они шли на раскрытие, они всегда сперва заходили слишком далеко… а затем начинали действовать слишком застенчиво. Это выглядело так, если бы они что-то знали, они обязательно помогли бы, но им никак не удавалось узнать вовремя. Это была — или должна была быть — охрана Дональдсона. Они, конечно, не будут держать детектива в передвижном сыскном автомобиле. Это было слишком маловероятно. Этот парень прибыл с охранниками, чтобы сперва допросить Дональдсона, а затем понянчить его.

«Извините, друзья, — подумал Старк. — Я думаю, что эти дни ребячьей болтовни уже кончились».

Он вскочил на ноги и обошел кадку. Ни один лист пальмы не дрогнул. Ноги бесшумно двигались по паркету. Он проскользнул менее чем в трех футах от детектива, наклонившегося над убитым и вытаскивающего револьвер из кармана на голенище. Старк мог бы дать по его заду хорошего пинка, если бы только пожелал.

Он втиснулся в еще открытый лифт в самый последний момент перед тем, как двери полностью закрылись. Один из полисменов уловил уголком глаза какое-то движение, может — двери, может — самого Старка, и поднял голову от тела Дональдсона.

— Эй…

Старк поднял руку и показал полисмену кукиш. Всего-навсего. Затем двери окончательно закрылись.

Площадка на первом этаже была пуста, лишь швейцар, казалось, почивал за столом, полностью отключившись от земных забот после полученного нокаута. Старк вышел, повернул за угол, залез в украденную машину и укатил.

Филлис Майерс жила в одном из новых многоквартирных домов на Вест-сайд в Манхэттене. Ее полицейская охрана (в сопровождении детектива, носившего кроссовки «Найк», хоккейный свитер «Нью-Йорк Айлендерс» с закатанными рукавами и те же неизменные темные очки) прибыла в половине одиннадцатого шестого июня и нашла ее целиком погруженной в творческую работу. Сперва она была малоразговорчивой и даже угрюмой, но значительно оттаяла, услыхав, что кто-то, кого считают Джорджем Старком, может стремиться убить ее. Она ответила на все вопросы детектива об интервью Тада Бомонта, которое она называла «съемкой Тада Бомонта», заправляя свои три камеры новой пленкой и колдуя над двумя дюжинами объективов. Когда детектив поинтересовался, чем она занимается, она ему подмигнула и заявила: «Я верю в девиз бойскаутов. Кто знает — может действительно что-то произойдет».

После допроса, уже за дверью квартиры, один из полисменов спросил детектива:

— Она верит в это?

— Конечно, — ответил тот. — Ее трудности в том, что она вообще ничто не считает реальным, кроме своих фотографий. Для нее весь мир — это фото, ожидающее происшествий. Это просто глупая сучка, которая действительно верит, что она всегда стоит там, где надо, со своим объективом.

Ныне, к половине четвертого утра седьмого июня, когда детектив давно уже удалился, прошло уже более двух часов после сообщения охранникам Филлис Майерс об убийстве Дональдсона. Это сообщение пришло по рации, закрепленной на их поясах. Им советовали быть особенно осторожными и чрезвычайно бдительными, поскольку психопат, с которым сейчас они могли столкнуться, оказался в высшей степени кровожадным и изворотливым.

— «Осторожный» — это мое второе имя, — сказал коп номер один.

— Какое совпадение, — вторил ему коп номер два. — А мое второе имя — «Чрезвычайный».

Они работали вместе более года и хорошо ладили. Сейчас они подшучивали друг над другом, почему бы и нет? Они были вооруженными членами червивого и старого, но самого прекрасного Большого Яблока, стоявшими в холле на двадцать шестом этаже многоквартирного дома. Кондиционеры работали отлично, и пока еще никто не прыгал с потолка с направленным на них автоматом «Узи», который никогда не дает осечек. Это была реальная жизнь, а не восемьдесят седьмой роман в серии о полицейских подвигах или фильм о Рэмбо. А то, что реальная жизнь включает в себя бессонную ночь здесь, могло быть даже чуть лучше, чем патрулирование в полицейской машине для прекращения пьяных драк в барах или семейных ссор между не менее пьяными мужьями и женами в их квартирах. Реальная жизнь должна всегда предполагать их осторожность и чрезвычайность действий в кондиционируемых холлах жаркими ночами в городе. Так они твердо считали.

Они бы продвинулись еще дальше в своих размышлениях на эту тему, но двери лифта отворились, и из него вышел раненый слепой человек, неуверенно зашагавший внутрь коридора.

Он был высок и очень широкоплеч. Ему вряд ли было больше сорока. Он был одет в спортивный плащ и брюки, которые не совсем подходили к плащу, но и не очень портили общее впечатление. Первый полисмен — «Осторожный» — имел время подумать, что человек, который подбирал одежду слепому, должен иметь неплохой вкус. На слепом были также большие черные очки, которые съезжали ему на нос из-за сломанной дужки. Это были не затемненные очки, а самые темные солнцезащитные, типа тех, что носил Человек-невидимка изо романа Уэллса.

Слепой держал обе руки протянутыми вперед. Левая была пустой, а в правой он держал грязную белую палку с резиновым набалдашником. Обе руки были покрыты засохшей кровью. Брызги крови были видны на плаще и на рубашке слепого. Если бы оба охранника Филлис Майерс действительно были чрезвычайно осторожными, одна вещь непременно показалась бы им странной. Слепой человек вел себя так, словно с ним только что случилось какое-то несчастье, что-то обязательно случилось не очень приятное, но кровь уже побурела и засохла. Это заставляло предполагать давность происшествия, факт, который должен был бы насторожить полисменов, как не соответствующий всему сценарию. Он должен был послужить для них красным сигналом тревоги.