Анна Гурова - Мой друг бессмертный

— Алешка, — раздался мамин крик, — дуй в магазин! Сейчас, Людочка, один момент…

Мама высунулась из кухни с телефонной трубкой возле уха и всучила сыну лист со списком продуктов.

— А почему я?

— А мне теперь тяжести носить нельзя. Потом придешь, я еще вспомню, что надо… Людочка, але! Ты еще там? У меня такая новость! Только имей в виду — это секрет…

Лешка со вздохом пошел одеваться.

До самой темноты Лешка пахал, как папа Карло. Приволок два мешка продуктов, потом чистил картошку, резал лук, толок в ступке грецкие орехи, потом снова бегал в магазин. Наконец он взбунтовался.

— Ладно уж, — смилостивилась мама. — Все равно от тебя пользы почти нет, только глазурь с коржа объел. Сходи последний раз в магазин, купи минералки и яблочного сока и можешь отдыхать.

— Я к Славке сбегаю! — повеселел Лешка.

— Иди куда хочешь, только к девяти дома как штык!

Лешка поскорее оделся и убежал, пока мама не озадачила его еще каким-нибудь хозяйственным поручением.

Когда он вышел во двор, уже почти стемнело. Вопреки прогнозам синоптиков, снежной бури не было — так, поземка. На улице стоял бодрящий морозец. Зима пришла! Лешка поскользнулся на обледенелых ступеньках, схватился за поручни, чтобы сохранить равновесие, а когда выпрямился, увидел перед собой диковину.

Еще днем тут ничего не было, а теперь — ну дела! — по обе стороны от входа в подъезд в асфальте кто-то пробил две здоровенные дыры. Из каждой дыры метра на три торчал уродливый древесный ствол с ободранной корой. Лешка поднял взгляд и увидел, что стволы засунуты корнями вверх. Как будто какой-то великан решил по-дурацки пошутить, выдрал деревья прямо из земли, оборвав корни, да и засунул стволы вверх ногами в ямы. Голые изуродованные коряги нелепо торчали у входа, как две гигантские поганки. Лешке почему-то стало жутковато.

«Дрянь какая!» — подумал он.

А народ мимо ходил, как будто так и надо, даже глаз не поднимал. Никому эти стволы были не интересны, кроме Лешки.

Лешка оглянулся, недоумевая, откуда взялись сюрреалистические коряги. Никаких следов — например, от шин, — поблизости не было. На газоне Лешка заметил в земле борозду, словно тут бревно тащили. Борозда возникала из ниоткуда и так же пропадала.

«Чудеса», — подумал Лешка. И, выкинув не решаемую загадку из головы, прошел между корягами и направился к метро. Славка жил недалеко, на проспекте Луначарского. Пятнадцать минут пешком. «Зайду в „Ленту", там рядом, и сразу к Славке, — подумал Лешка, — а домой минералку потом принесу».

Вдоль Шуваловского проспекта, на открытом месте, мело сильнее. Мороз явно усиливался, пощипывал щеки, забирался в рукава. Лешку, который устал от слякоти, это даже радовало. Он шел, помахивая пакетом, вдоль элитного жилого комплекса «Город солнца» и беззлобно прикалывался над неудачливыми буржуями, которые купили в нем квартиры: «На рекламном плакате-то вон как красиво нарисовано: тут будет парк, тут бассейн с подогревом, а тут — вид на Суздальские озера. А вот вам, обломитесь: справа котельная, слева парковка для грузовиков и пустырь, а прямо напротив „вида на озера“ построили „Ленту". Любуйтесь, господа, на глухую железную стенку!»

Подходя к гигантской парковке у мрачного ангара «Ленты», Лешка остановился у фонарного столба полюбоваться на небольшой рекламный плакат. На плакате красовался Дед Мороз. Рожа такая, что врагу не пожелаешь встретить на темной улице: нос крючком, налитые кровью глаза, кровожадная людоедская ухмылка, кривые редкие зубищи, и на мешок с подарками опирается с таким видом, как будто там, в мешке, расчлененный труп. В общем, исчадие ада, собрание всех пороков. Внизу надпись готическими буквами: «Dead Мороз».

Лешка юмор оценил и захихикал. «Вот это упырь! — с восхищением подумал он. — На Распутина похож. Это что же, такая новогодняя реклама? Ну-ну, удачных им распродаж…»

Поднявшись на носки, Лешка оборвал плакат со столба. «Славке покажу, — решил он. — Пусть тоже приколется».

Чуть ниже портрета, более мелким шрифтом, имелась еще одна надпись:

«Welcome to my magic kingdom, dear victim!» — Велком так велком, — пробормотал Лешка. — Аче такое «виктим»? Ведь недавно где-то видел!

Так и не вспомнив, как переводится английское слово, Лешка небрежно сложил плакатик, сунул его в карман и пошел дальше.

Он миновал полупустую парковку, направляясь к прозрачным дверям расцвеченного световыми рекламными вывесками супермаркета. В глубине ангара было людно, но не очень, что радовало.

«Минералка, яблочный сок…» — Лешкины мысли обратились к насущным делам. Он был уже метрах в десяти от входа, когда стеклянные двери «Ленты» разъехались, и появилась странная фигура. Это был Дед Мороз, стандартный новогодний ряженый в красной шубе с белой бородой-из-ваты. Дед Мороз, опустив голову и скрючившись в три погибели, ковылял навстречу Лешке. На горбу он волок здоровенный мешок с подарками.

Лешка, погруженный в свои мысли, удостоил Деда Мороза мимолетным взглядом, только подумал мельком: и куда эти «ленточные» торопятся, еще зима не началась, а они уже «ходячую рекламу» запустили… Лешка взбежал на широкий пандус у входа, намереваясь обойти деда, но тот внезапно остановился, поднял голову и уставился на подростка.

Лешкины ноги сами остановились. Он застыл, недоверчиво разглядывая ряженого. Рожа была определенно Лешке знакомая.

«Да это же тот упырь, с плаката! — с удивлением сообразил он. — С него рисовали, что ли?»

Дед Мороз тем временем в упор рассматривал Лешку и молчал. Лешке почему-то стало жутковато — как тогда, когда он вышел из дома и увидел коряги. У него возникло неприятное чувство, что упырь поджидал тут именно его.

— Чего уставился? — буркнул он, на всякий случай не трогаясь с места.

— Явился! Сам! — простуженным голосом проскрипел Дед Мороз. — Ну, с прибытием, покойничек!

Лешка напрягся, впился взглядом в говорившего.

— Чего тебе, мужик?

— Экий шустрый покойничек! Так быстро бегает, что не угнаться! — С этими словами дед сделал шаг вперед.

— Я не покойник, с чего ты взял! — отступая, резко ответил Лешка.

— Как есть покойник! — настаивал дед. — Натуральный мертвяк! Купленный, проданный, на алтаре жизни лишенный! А все бегает, шалунишка!

Лешка, потеряв дар речи, попятился к краю пандуса. «При чем тут алтарь? Откуда он знает? Кто это такой, вообще?!»

— Ты ножками-то не перебирай. Некуда тебе торопиться. В мои ворота ты вошел, а обратно добежать уже не успеешь, — продолжал Дед Мороз, наступая на Лешку. — И портретик, молодец, сорвал, с собой унес, чтобы мне было легче тебя найти…