Даринда Джонс - Первая могила справа

— Вот пуля. — Полицейский в форме протянул дяде Бобу запечатанный пластиковый пакет с уликой. — Она была в западной стене.

Как она там оказалась? Хершел же целился прямо в меня.

Куки в очередной раз высморкалась: она никак не могла смириться с мыслью, что меня чуть не убили. Я похлопала ее по плечу, и меня окатила волна ее тревоги. Куки хотелось отругать меня, попросить впредь быть осторожнее, обнять и не отпускать до следующего дня рождения, но, к ее чести, в присутствии толпы людей в форме моя подруга смогла сдержать чувства. Дядя Боб разговаривал с Гарретом, который, судя по бледному лицу, был в шоке.

Он уложил меня на землю. Рейес. Поймав, он уложил меня на землю, осмотрел, уделив особое внимание тому месту, куда вонзилось острие его меча, и, зарычав, растворился в воздухе прямо у меня на глазах. Я моргнула и обнаружила, что надо мной стоит Гаррет и громким голосом задает вопросы, которых я не понимаю. Рейес исчез, но я чувствовала его всем своим существом. Его отчаяние напитало каждую клетку моего тела, струилось по венам. Я ощущала его запах, вкус и желала его сильнее, чем когда бы то ни было.

— Это ведь уже не первый раз.

Я подняла глаза на папу. Чуть раньше я умоляла его не звонить мачехе. Он нехотя согласился, посетовав, что дома ему за это намылят шею. Но в это мне верилось с трудом.

— Такое уже было, — пояснил он, подойдя вплотную ко мне, — в этом самом доме, где ты теперь живешь. Ты тогда была маленькая.

Папа пытался выудить у меня информацию. Он давно подозревал, что в тот вечер со мной что-то случилось. Именно он тогда расследовал странное нападение на условно освобожденного растлителя малолетних. Папа прав. Это не первый раз. И даже не второй. Похоже, Рейес Фэрроу уже давно был моим ангелом-хранителем.

Не в силах собрать воедино все «зачем» и «почему», я решила пока об этом не думать и заняться тем, что не связано с Рейесом: допить горячий шоколад и унять дрожь в руках.

— Человеку перерубили пополам позвоночник без малейших внешних повреждений. На теле потерпевшего ни синяка, ни царапины. И оба раза ты имеешь к этому какое-то отношение.

Папа вперил в меня испытующий взгляд, надеясь, что я сдамся, расскажу все, что мне известно, и его подозрения подтвердятся. Пожалуй, с того дня я изменилась. Стала чуть более замкнутой, что не очень-то характерно для четырехлетних девочек. Но зачем теперь об этом рассказывать папе? Это только причинит ему боль. Ему вовсе не обязательно знать все о моей жизни. К тому же есть вещи, в которых, пусть тебе уже двадцать семь, невозможно признаться отцу. Даже если бы захотела, я едва ли смогла бы подобрать слова.

— Пап, меня там не было. В тот день, — солгала я сквозь зубы, сжав его руку.

Он отвернулся и закрыл глаза. Его снедало любопытство, но, как я говорила Куки, иногда лучше ничего не знать.

— Это ведь был он? Тот негодяй, который тебя избил? — уточнил дядя Боб.

Допив шоколад, я ответила:

— Да. Он пытался меня закадрить, я отказалась, он разозлился, а остальное тебе известно. — Я не собиралась открывать им правду. Это значило бы рисковать свободой Рози.

— В общем, поедем в участок и все обсудим, — подытожил дядя Боб.

Папа послал ему предостерегающий взгляд, и я напряглась. Если эти двое ссорились, то так, что перья летели. Конечно, наблюдать за этим забавно, но, похоже, всем было не до смеха. Кроме меня. Смех — как желе. Для него всегда найдется место.

— Отлично, мне все равно хотелось в тепло, — заметила я, успев предотвратить третью мировую войну.

— Поехали со мной, — спустя мгновение предложил дядя Боб. А чего папа от него ждал? Он же знает законы. Нам все равно бы пришлось ехать в участок. Заодно все и решим.

Дядя Боб перевел взгляд на Гаррета:

— Ты тоже можешь поехать с нами.

Папа посмотрел на него с удивлением и благодарно улыбнулся, когда дядя Боб подмигнул ему. Провожая меня до дядиного джипа, он наклонился и прошептал:

— По дороге вам придется придумать, что говорить. Когда будешь давать показания, скажешь, что открыла дверь и увидела на пороге двух мужчин. Они дрались. Пистолет выстрелил, и второй преступник убежал по пожарной лестнице.

Папа похлопал меня по спине, ободряюще улыбнулся и закрыл дверь. Вид у него был хмурый и озабоченный, и меня внезапно охватило чувство вины за все, через что ему пришлось по моей милости пройти, пока я не выросла. Он многое вынес из-за меня. Придумывал отговорки, ухитрялся сажать преступников за решетку так, чтобы не впутывать меня напрямую. А теперь ему нужно было довериться дяде Бобу, который должен сделать то же самое.

— Как тебе это удалось? — успел спросить Гаррет, пока Диби не сел в машину. — Тот парень весил под сотню килограммов.

Мы вместе расположились на заднем сиденье.

— Я ничего не делала.

Он пристально посмотрел на меня, пытаясь догадаться:

— Значит, один из твоих покойников?

— Нет, — ответила я, наблюдая, как папа разговаривает с дядей Бобом. Похоже, все было тихо-мирно. — Это кто-то другой.

Я слышала, как Гаррет откинулся на сиденье и потер лицо руками.

— Значит, нас окружают не только призраки? А кто еще? Демоны? Полтергейст?

— Полтергейсты — это всего-навсего озлобленные призраки. Никакой загадки тут нет, — пояснила я. И солгала. Потому что если кто и был загадкой, так это Рейес.

Что бы ни делала, я не могла перестать думать о нем. Я размышляла о его татуировках, пытаясь отыскать их значение в хаосе мыслей. Мне мешало то, что в моей памяти хранится слишком много всякой бесполезной чепухи. Будь проклята моя дотошность.

В голове роились вопросы. Что, если он состоит из углеродов? Сколько ему лет — тридцать или тридцать миллиардов? Он из нашего мира или все-таки из потустороннего? Инопланетянин Рейес или нет, у меня вопроса не возникало. Разумеется, он землянин. В четвертом измерении, ином мире, свои законы. Там нет ни планет, ни стран, ни границ, ни межевых столбов. Четвертое измерение охватывает вселенную и все, что за ее пределами. Оно просто есть. Везде и сразу. Примерно как Бог.

— Значит, так, — произнес дядя Боб, пристегнув ремень. — По пути в участок мне надо кое-что обдумать. Разумеется, я не услышу ничего из того, что вы друг другу скажете. — Тут он снова подмигнул мне в зеркало заднего вида.

Когда мы прибыли в участок, оказалось, что на пороге моего офиса, когда я открыла дверь, чудесным образом стояло двое мужчин. У второго были грязные светлые волосы, борода, невзрачная одежда и никаких особых примет: опознать его было практически невозможно. Вот так-то. Если честно, меня немного удивило, что Гаррет согласился в этом участвовать.