Матерь Тьмы - Фриц Ройтер Лейбер
29
ФРАНЦ УСЛЫШАЛ встревоженный голос Гуна:
– Кэл, с тобой все в порядке? Франц!
А потом и Сола:
– Черт возьми, что случилось с его комнатой?
Затем снова Гун:
– Боже мой, такое впечатление, будто всю его библиотеку пропустили через шредер!
Но Франц видел только их ботинки и ноги ниже колен. Очень странно. Появилась и третья пара ног – в коричневых джинсах и довольно маленьких поношенных коричневых ботинках; это, конечно же, Фернандо.
Дальше по коридору открылось несколько дверей, и оттуда высунулись головы. Тотчас подъехал лифт, откуда торопливо выскочили Доротея и Бонита с озабоченными лицами. Но Франц смотрел не на друзей, не на управительницу с дочкой и не на соседей. Он с изумлением уставился на десяток, если не больше, пыльных картонных коробок, три старых чемодана и небольшой сундук, аккуратно стоящие вдоль стены холла напротив чулана уборщиков.
Сол опустился рядом с ним на колени, со знанием дела пощупал пульс на запястье, приложил ладонь к груди, легким прикосновением оттянул веки, чтобы проверить зрачки (и все это молча), и лишь закончив осмотр, ободряюще кивнул Кэл.
Франц, превозмогая крайнюю усталость, вопросительно посмотрел на него. Сол непринужденно улыбнулся.
– Знаешь, Франц, – сказал он, – Кэл умчалась с этого концерта, как… Как летучая мышь, вырвавшаяся из ада. Вышла на поклон с другими солистами, дождалась, пока поклонится дирижер, тут же схватила свое пальто – представь себе, она принесла его на сцену во время второго антракта и положила на скамейку прямо рядом с собой (я не стал дожидаться завершения концерта и передал ей твое сообщение еще в первом антракте) – и умчалась бегом прямо через зал. Ты думал, что оскорбил слушателей, когда ушел с самого начала. Поверь, это ни в какое сравнение не шло с тем, как с ними обошлась она! В следующий раз мы увидели ее уже на улице, когда она остановила такси, выскочив перед ним на проезжую часть. Если бы мы промешкали хоть минуту, она уехала бы без нас. Но и те секунды, которые ушли у нас на то, чтобы добежать до машины, она посчитала пустой тратой драгоценного времени.
– Потом она снова удрала, когда мы выскочили из такси (я решил, что заплатит Сол, а он – что я), и водитель бросился за нами с ором. Мы оба вернулись, – продолжил, полуобернувшись, Гун. Он вошел в комнату и остановился перед огромным сугробом бумажных обрывков и раскиданного барахла, как будто не решаясь потревожить его. – Когда мы вошли в подъезд, она бежала вверх по лестнице. Оказывается, она на бегу вызвала лифт, он спустился почти сразу, и мы поехали на нем, но она все равно нас опередила. А скажи-ка, Франц, – спросил он, указывая пальцем, – кто нарисовал мелом большую звезду у тебя на стене над кроватью?
Не успел прозвучать этот вопрос, как Франц увидел, что маленькие коричневые обшарпанные ботинки решительно прошагали по бумажному снегу. Фернандо снова громко постучал по стене над кроватью и заявил, повернувшись ко всем собравшимся:
– Hechiceria ocultado en muralla!
– Колдовство спрятано в стене, – громко перевел Франц, скорее, чтобы, по-ребячьи наивно, показать друзьям, что он здоров, чем для того, чтобы объяснить им суть сказанного.
Фернандо поднял палец, как бы объявляя «Сейчас я все покажу», и вышел из комнаты, осторожно протиснувшись мимо остававшихся в дверях Кэл и Франца. Он быстро прошел по коридору мимо Доротеи и Бониты, остановился перед дверью чулана и обернулся. Гун, с любопытством следовавший за ним, тоже остановился.
Смуглый перуанец указал на закрытую дверь, потом на аккуратно сложенные коробки, сделал пару шагов на цыпочках, для убедительности согнув колени («Я достал их оттуда и сделал это очень тихо»), вынул из кармана брюк большую отвертку, засунул ее в отверстие для ручки, повернул и, потянув, открыл черную дверь, а затем, выразительно взмахнув отверткой, шагнул внутрь.
Гун сунулся туда следом за ним и, глядя внутрь, стал рассказывать Францу и Кэл:
– Он полностью освободил каморку. Боже мой, как же здесь пыльно! Знаете, там даже маленькое окошко есть. А сейчас он присел на корточки у той самой стены, по которой стучал с другой стороны. В нее, оказывается, встроен внизу маленький неглубокий шкафчик. С дверцей. Интересно, для чего? Для электрических пробок? Чистящих средств? Розеток? Ума не приложу. А теперь он подцепил дверцу отверткой и открыл. Будь я проклят!..
Он отступил в сторону, пропуская Фернандо. Тот с улыбкой триумфатора нес в вытянутых руках тонкую серую книжку довольно большого формата. Нагнувшись к Францу, Фернандо театральным жестом открыл находку и протянул ему. Взметнулось облако пыли.
Разворот, на котором случайно открылась книга, был сверху донизу покрыт непрерывными строчками аккуратно, но неровно нанесенных черных астрономических и астрологических знаков и других загадочных символов.
Франц неуверенно потянулся к тетради, но тут же резко отдернул руку, как будто боялся обжечь пальцы.
Он узнал почерк – тот же, каким было написано проклятие.
Это могло быть только то, что упоминалось в «Мегаполисомантии» и дневнике Смита (B) под названиями «Пятидесятикнижие» или «Великий шифр», – тетрадь-гроссбух, которую Смит однажды увидел, являвшаяся важным компонентом (A) проклятия, спрятанная здесь почти сорок лет назад старым Тибо де Кастри, для того чтобы сработать в точке опоры (0) по адресу (Франц взглянул на табличку на своей двери и вздрогнул) отель «Родос», номер 607.
30
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Гун, по настоятельной единодушной просьбе Франца, Кэл и Сола, сжег «Великий шифр», перед этим тщательно сфотографировав все страницы. Впоследствии он неоднократно загружал содержание в свои компьютеры, позволил нескольким семантикам и лингвистам изучать его разными методами, но никто не смог ни на шаг продвинуться во взломе шифра, если эта писанина являлась таковым. Недавно он сказал друзьям: «Похоже, Тибо де Кастри создал нечто вроде математического блуждающего огонька – многообещающий на вид, на деле же бессмысленный набор совершенно случайных чисел». Для заполнения тетради действительно использовалось ровно пятьдесят символов. Кэл напомнила, что пятьдесят – общее число граней всех пяти пифагорейских (или платоновых) тел. Но когда ее спросили, что же из этого может следовать, она лишь пожала плечами.
Поначалу Гун и Сол размышляли, не мог ли сам Франц изодрать все свои книги и бумаги во время какого-нибудь кратковременного психотического припадка, но позже пришли к выводу, что он не смог бы этого сделать, не за столь
