Нана Блик - Наоми

– Макс, ты согласовал план поиска у спасателей? – слегка писклявый женский голосок опять отвлёк меня от фотографии.

– Да, он лежит у тебя на столе, – быстро ответил я, желая поскорее вернуться к изображению. – Листовки с описанием и приметами девочки готовы?

– Да, вот возьми, – худощавая брюнетка протянула мне своими дрожащими руками цветную поисковую брошюру, а когда она коснулась своими пальчиками моего мужского слегка подопущенного плеча, я неожиданно вспомнил её прекрасное имя. – Спасибо, Моника, хочу ещё раз прочитать текст, может, что-то из написанного наведёт меня на мысль о местонахождении девочки. Сама знаешь, что сейчас каждая секунда на счету, и мы не должны ничего упустить.

Я скатываюсь в кресло, занимая, кажется, всё отведённое для сидения место, чтобы, словно из панциря, тайком взглянуть на мою фарфоровую мисс.

«Фиби Райан. Родилась первого мая две тысячи шестого года, но на вид выглядит лет на двенадцать. Рост около одного метра семидесяти трёх сантиметров, тёмные волосы, оформленные стрижкой каре, и зелёные, малахитового цвета, глаза.

Высокая спортивного телосложения девочка была одета в тонкую серую шапку с сиреневым помпоном и эмблемой лыжного клуба на лбу, в котором занималась уже на протяжении пяти лет, чёрную куртку, сникерсы и крупной вязки сиреневый шарф с эмблемой того же клуба.

В среду двадцать четвёртого февраля после школы (приблизительно в половине второго) Фиби отправилась к подруге, чтобы вместе с ней подготовиться к контрольной работе по алгебре, о чём известила родителей по телефону. Ровно в четыре часа, выйдя от подруги и позвонив маме, Фиби направилась к себе домой, но к родителям она так и не вернулась. Около шести часов вечера, когда телефон Фиби выдавал странный до боли сигнал «Абонент временно недоступен», а все подруги единогласно сказали, что её больше не видели, мама забила тревогу».

Сейчас около девяти вечера, все поиски запланированы на завтра в надежде, что девочка просто загулялась и всё-таки явится скоро домой, но я лично был противник подобных суждений и считал, что нужно «ковать железо пока горячо». За эти восемь – десять часов с девочкой может произойти, что угодно. Хорошо, что сейчас ещё не зима, и ночная температура опускается не ниже пяти градусов по Цельсию с отметкой «плюс», что не позволит ребёнку моментально замёрзнуть.

Я неожиданно подумал о том, как беспомощный десятилетний ребёнок, попавший в беду, умоляет кого-то о помощи. Самые страшные мысли я заведомо гнал от себя, не желая им даже близко подойти к моей голове, а не то, что проникнуть в моё чересчур сердобольное сердце.

– Моника, а девочка была лыжницей? – внезапно возникший в моей голове вопрос подтолкнул меня к новой не заявленной нами вообще территории обыска.

– Да, но если быть точнее, она занималась в секции по биатлону и подавала серьёзные надежды тренерам. – Моника тяжело вздохнула, словно была не очень уверена, что результат наших поисков окажется таким, как мы и ожидаем. – Спортивная, целеустремлённая и выносливая, Макс, она не могла просто потеряться, здесь что-то другое.

– Моника, а что делают биатлонисты и лыжники, пока не выпадет снег? – меня даже слегка затрясло от нахлынувшего на меня возбуждения. Все органы работали на пределе, помогая мозгу продолжать генерировать идеи в нужном мне направлении.

– Занимаются в спортзале и просто бегают? – на лице Моники пробежала лёгкая искра понимания.

– А где они бегают? – я почти определил нужную мне зону поиска.

– Профессиональные – обычно в парке за городом. Он хоть слегка и запущен, но для бега вполне пригоден, тем более там, если память меня не подводит, последнее круговое парковое кольцо аллейных дорожек имеет километровую длину, что удобно для подсчёта пробега.

– Собирайся, едем туда, – я схватил куртку, фонарик, небольшой складной ножик и телефон.

– Нам же нужно согласовать зону поиска, – Моника хоть и была словесно немного против моего решения, но сама собиралась в дорогу.

– Слишком долго, нам надо ехать! – я похлопал её по плечу, подбадривая, и она растаяла как масло под солнцем.

Моника пылала ко мне всеми чувствами, какими только может пылать влюблённая девушка. Иногда мне кажется, что в волонтёрской бригаде она работала только из-за меня, что вся эта добровольная и не приносящая ни капельки денег возня была абсолютно ей не по вкусу или, точнее сказать, не по душе. Но, так или иначе, она была единственная из тех, кто целый день провёл вместе со мной, согласовывая кипы бумажек, и даже сейчас она мчалась на поиски маленькой Фиби просто лишь потому, что так хотел именно я. Но, как ни крути, времени действительно было мало, и дорога была каждая затраченная секунда. Тем более вряд ли Наоми позволила бы мне сидеть в офисе в ожидании наступления утра.

Согласованная карта поиска напоминала скорее проход по городу с полицейскими и расклейку поисковых брошюр, чем реальные действия по обнаружению пропавшего накануне ребёнка. Заброшенный и заросший парк не входил в список мест, которые мы должны были обойти завтра. Когда-то удачное место для ярмарок и карнавалов теперь пустовало, постепенно зарастая неприглядной обильной растительностью. Узкие аллейки, по периметру пронизывающие парк, походили на кольца удава, постепенно сужаясь к середине, где стояли как истуканы забытые временем аттракционы, кое-где покрываясь ржавчиной, мхом и вредоносной растительностью. Ларьки, где когда-то торговали сахарной ватой или стреляли по импровизированным ракетам детишки, теперь пустовали, извергая лишь металлический скрежет оторвавшихся кое-где листов потёртой временем и проказами непогоды измученной стали. Мёртвое место, которое буквально недавно дышало жизнью, источая её буквально на каждом шагу, теперь было потеряно, задохнувшись одиночеством и скрытностью леса. Смех и радостные повизгивания детей навсегда утеряны этим местом, лишь иногда ветер напоминает случайным прохожим о счастливых былых временах, донося из прошлого счастливые отголоски безмятежности. Что это? Суровая правда жизни или непростительные ошибки человечества: когда что-то дорогое и нужное забывается, заменяясь комфортным, но менее интересным и совсем бесполезным? Если бы люди могли, то, возможно, не допускали подобных казусов времени. Хотя как знать, иногда мне кажется, что они делают это специально, растрачивая годы, посвящённые тому или иному событию, дабы принизить его значимость в своей жизни, или просто показать, что ничто не вечно: ни я, ни парк, ни земля, ни планета, ни жизнь.

Подъехав к парку, мы поначалу хотели открыть главные железные ворота, чтобы проехать вглубь на машине, но не смогли сломать замок, зачерствевший под натиском времени. Пришлось идти пешком, Моника еле переступала ногами по заросшей увядшим от благ осени плетистым плющом бетонной дорожке, цепляясь каблуками за торчащие корни. Была уже почти ночь, сумерки накрыли плотным одеялом весь город, если бы не молодая ещё не до конца оформившаяся луна, то идти вообще было бы невозможно.