Валерий Ковалёв - Рукопись из Тибета

— И куда теперь, сынок? — поинтересовался сеньор Хуан, проводив меня до трапа. — Если конечно не секрет?

— Познакомлюсь с Калькуттой, а потом отправляюсь в Бутан, — улыбнулся я. — У меня там дела. Спасибо вам за все, что для меня сделали.

— Пустое, — махнул рукой капитан. — Люди должны помогать другу. Удачи.

Глава 2. Неожиданная встреча. Я становлюсь ламой

Первый, которого я встретил на причале, был Кайман. В белом европейском костюме и шляпе. Он величаво стоял, расставив ноги в начищенных туфлях, и дымил сигаретой.

— Явление Христа народу? — выпучил я глаза. — Ты откуда здесь взялся?

— Пути Господни неисповедимы, — рассмеялся вождь, после чего заключил меня в дружеские объятия.

А далее сообщил, что спустя пару недель после моего отъезда, в деревню наведались иммиграционные власти, начавшие интересоваться им и мною. Мол, незаконно въехали в страну, а значит, подлежим выдворению.

— Это не иначе с подачи американцев, — нахмурился я. — Ну и что дальше?

— Я им сказал, мол, ты уже свалил, а куда не знаю, после чего мне приказали убираться из Венесуэлы, заявив, что в противном случае посадят.

Ждать, пока они это сделают, я не стал, и когда власти убыли, дав мне на сборы двадцать четыре часа, провел ряд организационных мероприятий.

Для начала назначил Ораху вождем, а Кокои шаманом, сообщив им, что убываю в командировку, вслед за чем, прихватив наличность, отправился к сеньору Мигелю, у которого выяснил, что ты отплыл в Калькутту.

Ну а дальше дело техники. Сначала перелет на Дакар, а оттуда сюда. Здесь устроился на работу и вот, пришел тебя встретить. — Надеюсь, возражений не имеется?

— Обижаешь, — потрепал я друга по плечу. — Ты для меня столько сделал. А я добра не забываю.

— Ну что? Тогда поехали ко мне? — сдвинул он на затылок шляпу. — Отметим, так сказать, встречу.

— Нет вопросов, — сказал я. — Двинули.

Оставив позади порт, со скользящими в вышине стрелами кранов, жужжащими у судов погрузчиками и снующими там докерами, мы вышли на обширную стоянку у него, где Кайман подвел меня к небольшому «фольксвагену».

— Мой служебный автомобиль, — сказал, когда уселись в кабину, после чего завел двигатель, и мы выехали в город.

Калькутта шумела разноголосицей уличной толпы, гудела клаксонами машин и непередаваемо пахла.

Проехав в автомобильном потоке, перемежающем автобусами с рикшами в центр, мы свернули на одну из улиц и остановились у построенного в европейском стиле, рядом с древним буддийским храмом, трехэтажного дома. Судя по виду, он знал лучшие времена, но выглядел еще довольно прилично.

— Это гостиница, у меня здесь номер на двоих, — сказал Кайман, когда мы вышли из машины.

В затененном прохладном фойе, с допотопной мебелью, скрипящим под ногами паркетом и кожаным продавленным диваном, за стойкой администратора нас встретил смуглый пожилой индус в тюрбане и белой накидке. Вежливо поприветствовав гостей, он снял с конторки и вручил Кайману медный ключ с брелоком.

На третий этаж мы поднялись по вытертой ковровой дорожке, поскольку лифт в гостинице отсутствовал, прошли по длинному, с рядом дверей коридору и остановились у одной. С номером «54».

Силь ву пле[174], - сказал, вождь, — отпирая ее ключом. — Это мои пенаты.

«Пенаты» состояли из прихожей, довольно просторной комнаты, ванной с туалетом, а также выходящей на теневую сторону лоджией, увитой каким-то цветущим растением. Издававшим сладкий запах. Мебель, телевизор и холодильник были шестидесятых годов, но жилище выглядело чистым и уютным.

— Так, ты пока располагайся и если есть желание, прими душ, а я пока спущусь вниз. Закажу ужин в номер, — сказал Кайман.

Сунув вещмешок в шкаф, я прошел в ванную, где, раздевшись, с удовольствием ополоснулся под прохладным душем, а когда вернулся назад, Кайман, облаченный в шорты и футболку, доставал из холодильника запотевший сифон, оплетенный сеткой.

— Как насчет содовой со льдом? — поставив его на журнальный столик, направился к буфету.

— Не откажусь, — опустился я в кресло.

Чуть позже, сидя друг против друга и удобно вытянув ноги, мы попивали колкую, с потрескивающими кубиками льда, газировку. Я рассказал приятелю о плавании, а также охоте на акулу, а Кайман о своей работе.

Так случилось, что во время перелета из Дакара в Калькутту, его соседом в кресле оказался топ-менеджер одной местной компании, занимавшейся поставками чая в Европу. После знакомства, узнав, что попутчик знает английский с русским, он предложил вождю в ней место переводчика.

— Работа не пыльная, да и платят прилично, — сказал Кайман. — Так, что не бедствую. Жить можно.

Потом в дверь постучали, — он крикнул «войдите!» и на пороге возник официант с подносом, в белом дхоти[175].

Мехербани сахиб[176],- изобразил он легкий поклон. Вслед за чем накрыл стол и удалился.

К горячей курице с рисом, рыбе, сыру и зелени, хозяин добавил бутылку замороженной «Столичной» их холодильника.

— Откуда? — удивился я.

— Презент, — сковырнул колпачок с бутылки Кайман. — Помимо Европы, компания работает с Советским Союзом.

Затем мы выпили за встречу, и отдали дань ужину. Вкусному, но с изрядным количеством перца и других, неизвестных мне специй.

Между тем на город опускался вечер, жизнь в нем понемногу замирала, зной спадал, и мы вышли в лоджию, подышать свежим воздухом.

Там стояли два бамбуковых шезлонга, мы уселись в них и закурили.

— Послушай, Этьен, — сказал после недолгого молчания Кайман. — Как ты смотришь на то, если я отправлюсь с тобой в Китай? Индия не по мне. Здесь много суеты, шума и к тому же нездоровый климат.

— Буду только рад, — без колебаний ответил я. Кайман был настоящий друг, и ему можно было верить.

— Только в Китае мы отправимся в особый район, он зовется Тибет, — добавил, взглянув на вождя. — И там я продолжу дело Увааты, став ламой.

— Да. В Тибете нас сам черт не найдет, — рассмеялся Кайман. — Хорошо придумал. Кстати, хочу задать тебе вопрос (глубоко затянулся сигаретой).

— Давай — кивнул я.

— Ты русский?

— Почему так решил?

— Когда ты болел малярией, то бредил на русском языке и кое — что о себе рассказывал.

— Например?

— Что учился в школе КГБ, а потом служил в контрразведке. И еще. Разное.

Запираться дальше не было смысла, мне не хотелось обманывать Каймана, и я рассказал ему все. О своей прошлой жизни, смерти и чудесном воскрешении.