Валерий Ковалёв - Рукопись из Тибета

Тот осмотрел снасть, пробурчав, «неплохо», — после чего наживку насадили на крюк и смайнали за корму, в белую струю кильватера.

Вскоре поплавок всплыл в полукабельтове[171] от нее, снасть натянулась, и все обратились во внимание. Поскольку до обеда оставался ровно час, вскоре появились хищные нахлебники.

Сначала по левому борту возник один плавник, а затем еще два, стремительно помчавшиеся к наживке. Через минуту вода в том месте закипела (разбойницы рвали добычу), а потом снасть рвануло, и старпом махнул рукой, — включай лебедку!

Ван Ли, оскалясь, нажал большим пальцем кнопку, двигатель завыл, а барабан завращался выбирая вибрирующий трос. Не иначе попалась крупная акула.

Старпом приказал доставить пару пожарных багров и топоры, которые взяли в руки самые решительные.

Трос, между тем, вибрировал все сильней, боцман прибавил оборотов, а на поверхность волн время от времени высигивала попавшая на крюк добыча, бросаясь из стороны в сторону.

Вскоре мощная лебедка подтянула ее к корме, извиваясь, акула забилась в воздухе, а потом тяжело перевалила через фальшборт, обрушившись на палубу.

— Бей! — заорал старпом.

В ту же секунду два моряка вонзили акуле багры в бок, а он, прыгнув вперед, рубанул камбузным топором чудовище по голове с оскаленной пастью.

Из раны фонтаном брызнула кровь, страшные зубы клацнули рядом, но с другой стороны жилистый малаец дважды, с хряском, нанес удар своим, наполовину отделив голову от туловища.

Однако хищник сдаваться не собирался. В сатанинском порыве он взвился в воздух (крюк вырвало из пасти) и сшиб ударом хвоста двух засевавшихся моряков, те с воплями покатились по палубе.

Другие, в том числе я, в страхе отскочили назад, но то было последнее усилие. По телу громадной рыбины прошла дрожь, и она затихла.

— М-да, живучая тварь, — прикурил дрожащей рукой сигарету Бьерн. — Такая мне еще не попадалась.

Сгрудившись вокруг, мы тоже рассматривали то, что поймали. Это была классическая машина убийства. Не менее четырех метров в длину, со страшной зубастой пастью и весом в тонну.

— Поздравляю, — раздался сверху хрипловатый голос капитана. — Вам досталась большая белая акула. Или акула-людоед. Кому как больше нравится.

Орудуя топорами и доставленным с камбуза секачом, доброхоты вырубили из акульего тела плавники, а также срезали значительную часть мяса, столкнув оставшееся за борт, где сразу же закипела вода. Стая начала пожирать свою товарку.

Затем все привели в исходное, а палубу окатили водой из брезентового рукава, смыв все следы рыбалки.

На ужин кок — новозеландец приготовил суп из рыбьих плавников, а к ним нажарил гору сочных стейков.

Комплексами мореходы не страдали и отдали всему должное.

Мыс Доброй Надежды мы обогнули без проблем и вошли в Индийский океан при благоприятной погоде.

Но у Мадагаскара попали в шторм, длившийся несколько суток. Хождение по палубе было ограничено, и после вахт команда обреталась в каютах.

Ван Ли, с которым за время плавания я сошелся довольно близко, оказался весьма интересным человеком. В свое время он учился на историческом факультете Пекинского университета, который бросил, став во времена Культурной революции хунвейбином.

Как известно, отряды этих молодых людей, состоявшие в основном из студентов высших и средних учебных заведений, были созданы по инициативе Мао Цзе — Дуна для борьбы с инакомыслящими.

Однако в ходе революции они вышли из-под контроля и по приказу Великого кормчего[172] их объявили вне закона. В результате часть молодежных активистов была уничтожена армией и народной милицией, оставшихся выслали в дальние районы на перевоспитание, а некоторые, в том числе Ван Ли, бежали из страны.

Неудавшийся историк добрался до Кореи, где нанялся матросом на судно, следовавшее в Латинскую Америку, и связал свою жизнь с морем.

В эти дни вынужденного затворничества, боцман рассказал мне занимательнейшую историю, касающуюся китайского императора Цинь Шихуанди.

Названный правитель в 221-м году до нашей эры (когда предки европейцев еще сидели на деревьях) создал централизованное китайское государство, завершил строительство Великой стены, а еще имел, неземную армию, призванную охранять его в загробном мире.

Именовалась она «терракотовой»[173], насчитывала, по меньшей мере, восемь тысяч статуй воинов с лошадьми, захороненных рядом с императорским мавзолеем.

Со слов Ван Ли, это место было обнаружено весной 1974 года в городе Сиань провинции Шенси. При бурении местными крестьянами артезианской скважины.

Как показали последующие раскопки и изучение, воины и лошади Терракотовой армии были сделаны в различных районах страны, являясь настоящими произведениями искусства. Поскольку выполнялись в индивидуальном порядке, вручную и с использованием неоднородных методик.

Каждая отдельная статуя имела свои уникальные черты, и даже выражение лица. После придания необходимой формы, статуи выпекались и покрывались специальной органической глазурью, поверх которой наносилась краска. Воители отличались по рангу: военачальники, офицеры и солдаты, роду войск — пехотинцы, лучники и конники, а также вооружению.

Вес лошадиной скульптуры составлял около двухсот килограмм, статуи воинов были наполовину легче.

Строительство мавзолея, периметр внешней стены которого составлял шесть километров, длилось тридцать восемь лет и потребовало усилий семисот тысяч рабочих.

Хотя вместо живых воинов, вопреки привычной традиции вместе с императором были похоронены их копии из глины, что бывший хунвейбин расценивал как весьма прогрессивный шаг, при раскопках обнаружились останки и нескольких десятков тысяч рабочих вместе со своими семьями. Которые, в отличие от солдат, были вполне реальными.

В рассказе Ван Ли чувствовалась гордость за Китай с его первым императором, давшим миру великое историческое наследие.

А мне по-человечески было жаль безвестных крестьян, скульпторов и строителей. Очень уж несправедливо устроен этот мир. Тем, кого я видел.

Потом шторм кончился, задул попутный муссон и, завершив двухмесячное плавание, мы бросили якорь на рейде Калькутты.

Далее был таможенный контроль с недолгим карантином, переход в грузовой порт и выгрузка нефти. После чего я получил расчет, пожал руки Ван Ли с другими членами команды и, собрав вещи, тепло простился с капитаном.

— И куда теперь, сынок? — поинтересовался сеньор Хуан, проводив меня до трапа. — Если конечно не секрет?