Основные Больные Вещи - Рональд Келли
Он начал замечать то, что раньше ускользало: как мало говорят родители, обмениваясь лишь общими фразами; как на руках матери появляются странные овальные синяки, похожие на отпечатки пальцев; как ее лицо напрягается, а взгляд опускается, когда звонит телефон отца, и он уходит говорить в другую комнату.
В конце концов, он не выдержал. Джей больше не мог тонуть в депрессии и сомнениях.
Был вечер Хэллоуина. Джей вышел из спальни в костюме графа Дракулы. Бледное лицо, черный плащ и струйки фальшивой крови из уголков рта делали его похожим на других детей, идущих за конфетами. Отец ушел на боулинг с командой. Мать, как всегда, смотрела телевизор, погруженная в экран и не замечая ничего вокруг. Джей всегда считал это странным, но теперь, кажется, понял.
Он взял фонарик из ящика и выскользнул в ночь. На этот раз он не пошел через лес. Джей крутил педали своего велосипеда по Сайкамор-лейн, на юго-запад, к шоссе 70. Через двадцать минут он затормозил в паре сотен метров от участка Пелинграда.
Спрятав велосипед в канаве, он перелез через изгородь на пастбище справа от дома. Полная луна освещала путь, но не давала укрытия. Джей крался, пригибаясь к высокой траве, следя за домом. Окно гостиной горело оранжевым светом, и доносились приглушенные звуки телевизора. Джей подумал, смотрит ли старик ту же передачу, что и его мать.
Вскоре он перелез через забор с другой стороны и, пройдя через лес, оказался у ямы. Пепел и обломки стекла блестели в лунном свете. Фонарик не понадобился - Джей оставил его на земле и шагнул в яму.
С первым шагом холод пробрал его до костей. Ледяная корка покрыла шнурки кроссовок и джинсы. Но Джей не думал отступать. Он шел к календарю в центре ямы.
К тому времени, как он добрался, дата сменилась пять раз, цифры таяли и возникали вновь. Наконец, они остановились на 1956. Джей нашел газету. Заголовок гласил: "ПРЕЗИДЕНТ ЭЙЗЕНХАУЭР ОДОБРИЛ ЗАКОН О МЕЖШТАТНЫХ ДОРОГАХ". То, что скрывалось под ней, почти не было укрыто. Джей замер, сердце колотилось, разум мутило. Но он шагнул вперед.
На этот раз в яме были не одна, а две фигуры. Два ребенка в костюмах на Хэллоуин: мальчик в черной футболке и обгоревшей маске Франкенштейна и девочка-балерина в почерневшем розовом тю-тю и сияющей тиаре. Обоим было лет пять.
Мальчик посмотрел на него. Испуганные глаза блестели в прорезях маски.
- Кто-то украл мои конфеты, - захныкал он. - Помоги их найти.
Девочка дрожала на холоде. Слезы сверкали в ее голубых глазах, отражая блеск тиары.
- Мне х-х-холодно, - всхлипнула она, схватив подол плаща Джея. - Хочу к маме!
- Нет, - прошептал Джей. Горло пересохло от страха. Он чувствовал, что сходит с ума. - Оставьте... оставьте меня.
Вдруг фигуры дрогнули и слились в одну. Хватка девочки стала сильнее, отчаяннее. Джей посмотрел вниз и увидел обнаженную женщину, наполовину погруженную в корку ямы. Ее волосы были золотыми, лицо - простым, но сильным, как у европейских женщин на старых снимках. Запястья стягивала знакомая ржавая проволока. Горло было перерезано, а плечи, грудь и живот усеивали глубокие раны.
Ее стеклянные глаза поймали его взгляд, а бледные руки вцепились в плащ.
На этот раз Джей не пытался вырваться. Он хотел понять, что творится в этой адской яме, и чувствовал, что из всех призраков только она скажет правду.
- Беги отсюда! - предупредила она с тем же немецким акцентом, что был у Виктора. - Беги и никогда не возвращайся, - черные, как сажа, слезы текли по ее скулам. - Прошу, юноша, сделай, как я говорю.
Джей посмотрел ей в лицо и понял, кто она.
- Люсинда, - тихо сказал он.
Ее лицо исказилось от боли.
- Да... но торопись. Зло близко. Оно слышит нас... чует биение твоего сердца... запах твоего страха. Разве ты не чувствуешь?
Джей ощутил, как корка под ногами шевельнулась, и услышал грубый звук, словно змеиная кожа трется о кору. Холод усилился, волнами поднимаясь из ямы.
- Какое зло? - спросил он.
Его дыхание клубилось морозным паром.
- Не знаю его начала, знаю лишь, что оно старше самой земли, - тихо, но настойчиво ответила она. - Сатана боится его, а Господь ненавидит само его существование. Оно ужасно, так ужасно... и вечно голодно.
- Но как оно здесь оказалось?
Ее глаза горели страхом.
- Старший Пелинград привез его из Старого Света. Его намерения были благими. Он знал, что, если Гитлер завладеет этим демоном... о, какой хаос мог бы тот посеять! - oна всхлипнула, черные слезы текли ручьями. - Это существо... оно набирает силу с каждой поглощенной жизнью. Сейчас оно слабо, но представь... Что, если бы крематории Освенцима и Треблинки не сожгли тела двенадцати миллионов евреев, цыган, калек и безумцев? Что, если бы их пожрало это чудовище? - oна содрогнулась. - Мощь и разрушение! Ничто бы не уцелело!
Джей хотел спросить еще, но яма вздыбилась, сбив его с ног. Корка пепла треснула с громким хрустом, и под ней открылась огненная бездна - голубое пламя, рожденное не жаром, а холодом и смертью. В нос ударила вонь серы, фекалий и гниения.
Джей попятился, а пальцы Люсинды разжались. Крича, она провалилась в расширяющуюся трещину. Джей смотрел в место хуже любого ада из воскресной школы. Слизистое серое чудовище, усеянное язвами и гнойниками, ворочалось внизу. В его массе плавали десятки жертв - мертвых, но каким-то ужасным образом живых. Собаки, кошки, кролики, белки, даже теленок. А еще - те, кого бросили в яму Пелинграды, сначала Эрик, а потом Виктор. Джей увидел младенца в подгузнике, двух детей в костюмах на Хэллоуин, принесенных в жертву демону под ямой. Были и другие - мужчины, женщины, все проклятые рукой Виктора и его верностью чудовищу, привезенному в сундуке через океан.
Джей смотрел на них, увязших в этом существе, словно в смоляной яме, стенающих в муках, зная, что спасения нет. Ужас накрыл его, и любопытство сменилось паникой. Он прыгнул из ямы...
Прямо в руки Виктора Пелинграда.
- Ты не послушал моего предупреждения! - сказал старик. - Тебе непременно нужно было узнать правду о яме, что создал мой отец, - oн взмахнул кухонным ножом, приставив острие к подбородку
