Тайна Крикли-холла - Герберт Джеймс
Потом ее родители куда-то уехали, в доме подолгу жили другие семьи. Но никто никогда не замечал Агнес, хотя она изо всех сил старалась привлечь к себе внимание. Лили оказалась единственной, кто сумел увидеть ее и с кем Агнес удалось поговорить, и призрачная девочка искренне радовалась тому, что нашла наконец подругу.
Родители Лили часто слышали, как она в своей комнате разговаривает с невидимой подругой, и пытались расспрашивать дочь. И Лили по своей наивности сказала им правду. Однако отец и мать решили, что девочка в старомодной одежде существует только в голове дочери, просто результат живого воображения, и оставили все как есть, будучи уверенными, что вскоре Лили перерастет свою игру. В конце концов, множество детей имеют воображаемого друга, не так ли?
По меньшей мере в течение шести недель призрак викторианской девочки продолжал являться Лили, всегда в те часы, когда она оставалась одна и в своей комнате. Они играли и хихикали, наслаждаясь обществом друг друга, хотя Лили иной раз испытывала разочарование из-за того, что Агнес никогда не ловила мячик, или не прыгала через скакалку, или не брала игрушки. Но в остальном все шло просто замечательно.
И только когда Лили рассказала своей призрачной подружке о месте, называемом Небесами, в Агнес произошли какие-то едва заметные перемены. Папа Лили много раз говорил ей о том, что на Небесах живут ангелы и все добрые люди после смерти отправляются именно туда. И когда Агнес услышала все это, ее облик стал как будто бы таять: ее уже нельзя было рассмотреть так отчетливо, как прежде. Девочки все еще играли вместе, но однажды, вскоре после того, как Агнес узнала о Небесах, она заявила, что должна задать Лили два очень важных вопроса. И спросила:
— А разве я не могу тоже попасть на Небеса? Или я очень плохая?
Лили постаралась уверить Агнес, что она хорошая, иначе ведь Лили не полюбила бы ее. И — да, конечно, она, наверное, должна отправиться на Небеса, хотя Лили и будет ужасно по ней скучать.
После того викторианская девочка явилась к Лили еще лишь однажды, и Лили едва могла рассмотреть ее, такой прозрачной стала Агнес. Она сказала Лили, что теперь постоянно слышит, как ее кто-то зовет, и чувствует, как уходит отсюда. Она просила Лили не грустить, если она исчезнет, потому что Агнес всегда будет помнить о своей подруге. Она объяснила, что сейчас испытывает чувства, похожие на те, какие испытывала, когда ее отец сообщал, что вскоре они отправятся в очередное путешествие. Ее охватывала радость, ведь она знала, что они очутятся в новых, интересных местах, и в то же время немножко грустила, потому что ей не хотелось покидать любимый дом. Она была и счастлива, и печальна в одно и то же время. Но она больше не боится — с того самого момента, как Лили рассказала ей о Небесах.
Голос, звавший ее, стал очень сильным, сказала Агнес, хотя, как ни странно, он совсем не был громким, и она постоянно чувствовала чье-то присутствие, как будто кто-то ждал ее в этом же доме, но в другой комнате.
Сначала Лили принялась упрашивать Агнес не уходить, потому что они стали подругами и ей без Агнес будет одиноко. Но скоро поняла, что Агнес всем своим сердцем желает отправиться в некое место, которое, как она была уверена, и есть Небеса. И даже в столь юном возрасте Лили знала, что с ее стороны было бы слишком эгоистичным просить Агнес остаться, она ведь искренне желала добра своей подруге.
Призрак маленькой девочки из другой эпохи таял и таял, Лили почти уже не видела Агнес… а потом случилось нечто чудесное.
Крошечный сверкающий огонек, круглый, не больше вишенки размером, влетел в комнату сквозь закрытую дверь. И тут же смутный облик Агнес окончательно растаял, превратившись в другой сверкающий огонек. И сияющий шарик, в который превратилась Агнес, на несколько секунд повис перед Лили, а потом поплыл к другому огоньку, они соединились, слившись в единое целое, и засияли еще ярче. На мгновение их свет стал просто ослепительным, наполнив собой всю комнату и заставив Лили моргнуть. А когда глаза Лили открылись, волшебное сияние уже погасло. И как ни странно, хотя Лили и скучала по Агнес, она не грустила, а только радовалась за подругу.
Лили Пиил не забыла своей первой встречи со сверхъестественным. Конечно, с тех пор она повидала и другие призраки, но ничто и никогда не могло сравниться с тем прекрасным сиянием, которому она стала свидетельницей, и никогда больше она не испытала такого глубокого чувства покоя, как в тот день. Да, ей никогда не забыть Агнес.
С годами экстрасенсорные способности Лили проявились и развились, к большому удивлению и опасению родителей. Откуда у нее взялся такой дар, оставалось для них загадкой, потому что, насколько они знали, в их роду никто и никогда не обладал подобной силой.
Однажды вечером, когда Лили было уже двенадцать, она ворвалась в кухню, заливаясь слезами, перепугав мать и отца, которые как раз собрались немного перекусить перед сном. Сквозь рыдания она с трудом объяснила, что дядя Питер, который в тот момент находился за границей, должно быть, умер. И ничто не могло ее утешить, в особенности доводы здравого смысла, а потом, рано утром на следующий день, отцу позвонили из Южной Африки и сообщили, что его брат прошедшей ночью погиб в автомобильной аварии.
В тринадцать лет Лили проявила способность отыскивать потерянные или где-то забытые домашние вещи, а также определять точное местонахождение соседских собак и кошек, сбежавших из дома и заблудившихся. К пятнадцати она умела таинственным образом узнавать все о человеке, едва прикоснувшись к нему или взяв в руки принадлежавшую ему вещь. Когда ей исполнилось семнадцать и она поступила в колледж, то стала адептом телепатии, психометрии и ясновидения, и ее репутация как экстрасенса росла как на дрожжах. Вскоре она уже «читала» не только для друзей и родственников, но и для совершенно незнакомых людей, так или иначе прослышавших о ней.
Она не слишком часто вызывала умерших, но когда ей приходилось это делать, результаты иной раз получались поразительными. Поскольку людей, потерявших родственников, очень утешали такие встречи, Лили продолжала вызывать умерших, но ограничилась одним разом в неделю, потому как эти сеансы надолго лишали ее сил. Однако если страдающие родители умоляли ее вызвать недавно потерянного сына или дочь, Лили заставляла себя взяться за дело. Из-за Агнес она никогда не отказывалась помочь, когда речь шла о духе ребенка.
Но все это было давно, задолго до того случая. Это было до того, как Лили с ужасом обнаружила, какие силы могут пробудиться в то время, когда она вызывает умерших.
* * *Крикли-холл. Настоящая могила. Мавзолей. Неприветливый, даже враждебный дом. Возможно, в гостиной было слегка прохладно? Во всяком случае, Лили почему-то пробрало легкой дрожью. Капли дождя мерно колотили по оконным стеклам, словно невидимые пальцы.
Снова и снова Лили спрашивала себя: почему Эва Калег пришла к ней за помощью? Почему именно теперь, когда Лили так отчаянно пытается оградить себя от прошлого? Минуло уже восемнадцать месяцев с тех пор, как случилось это, и Лили до сих пор не пришла в себя, до сих пор не может выбросить все из головы. Почему та женщина не хотела понять, что Лили не желает больше пользоваться своей психической силой? Почему она была так настойчива? И зачем ей сообщать Лили о призраках детей, запертых в Крикли-холле? Потому что это именно так и есть — запертые души, которые не могут уйти. Все призраки, застрявшие в тех местах, которые были им хорошо знакомы при жизни, и есть просто-напросто души, потерявшие путь, или привязанные к земному по неведению или из-за каких-то слишком тяжелых переживаний, от которых они не могут избавиться даже после смерти.
Но Эву Калег на самом деле интересует только одно: ей хочется найти своего пропавшего сына, мальчика, исчезнувшего год назад. Почему она так уверена, что ее сын до сих пор жив, ведь нет никаких свидетельств, указывающих на это? Ни звонков, ни требования выкупа и, насколько могла понять Лили, вообще никаких знаков. Но женщина уверена: мальчик пытается связаться с ней телепатическим способом. Так ли это? Многие матери интуитивно ощущают все то, что касается их детей, в этом нет ничего особенного. Но если даже мальчик и жив, найдет ли его Лили?
