Павел Чибряков - Что-то… (сборник)

Коротко взглянув на двух пьяных недоумков, чья дурь обернулась в серьёзные проблемы для обоих, он поднял нож с тротуара, присел рядом с порывисто дышащим бородатым и старательно вытер кровь с лезвия о рукав его рубашки. Потом, не оглядываясь, он вернулся к остановке, не спеша вложил нож в ножны, положил его в рюкзак, который затем старательно, и так же не спеша, закрыл на ремешок и завязал.

Закинув рюкзак на плечи, так и не оглянувшись, он пошёл прочь. Нужно было поскорее уйти с этой улицы, так что он свернул на первом же перекрёстке. Потом он ещё несколько раз, бездумно, сворачивал на какие-то улочки, даже не «заметая следы», а просто стремясь уйти от места происшествия, которое испортило ему приятную ночную прогулку.

Он не размышлял о том, правильно ли он поступил, не «взвешивал» – чья из жизней двух этих мудаков более «ценна». Какая там к чёрту «ценность»?! Без разницы – кто бы кого убил. А если бы бородач, всё-таки, не придушил замудонца? Но сомнения его не терзали. Почти никогда. И уж точно не в этот раз.

Надо было найти место, где провести остаток ночи, а завтра с утра уйти из очередного города к очередному…

***

Я знаю, что я – шизик. А кем ещё может считаться человек, который думает о себе то во втором, то в третьем лице? И который однажды ушёл из дома, и бродит, невесть зачем, по городам. И спокойно относится к тому, что случается по адресу. И не мало, чего ещё ненормального спокойно воспринимающий. Расщепленец – самое точное определение.

Знаю, что без пяти покойник. Вот только – без пяти чего? Недель? Месяцев? Лет? Городов? Скоро, оказывается, – чертовски растяжимое понятие. По крайней мере, в моём случае. Или это не знание, а надежда? Не прочь умереть. Уже хочется. Довольно давно. И всё больше. А покончить с собой – кишка тонка. Вот и топаю… Шиза…

СПАСЁННЫЙ

Морг. Глубокая ночь. Плотный, коротко стриженый парень в белом халате – студент Медакадемии, подрабатывающий ночным сторожем – сидел за столом, читая детектив. Внезапно из помещения, где лежат трупы, донеслись звуки какой-то возни, бормотания и шлёпанье. Несмотря на крепкие нервы и точное знание того, что приведений не существует, парень всё-таки покрылся мурашками, смоченными холодной испариной. Как ни странно, но ему немного полегчало, когда в дверях появился тощий, испитого вида мужик, кое-как завёрнутый в простынь, и с биркой на щиколотке.

Подходя к столу, он просипел:

«Слышь, ты, медработник хренов, вы там жмуров наморозили немерено. – Не дождавшись ответа, он начал распаляться: Нет, ты понял?! Там все мёртвые!».

Придя в себя, и даже ощутив некую комичность ситуации, парень тихо спросил:

«А ты чего?».

«А я выжил! – гордо выпалил мужик. – Я выносливый!».

Парень неопределённо кивнул. Упёршись в стол руками, мужик попытался принять позу обличителя.

«Это что ещё за вытрезвитель такой, где чуть перепивших людей морозят на смерть? Это что, тайная политика государства по искоренению алкоголизма? Мол, заморозим всех алкашей втихую – и вся недолга».

Поморщившись от алкашного пафоса, парень решил охладить этот «праведный» пыл с запахом перегара. Откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, он сказал:

«Это не вытрезвитель, милейший. Это – морг, чтоб ты знал».

Мужик ошарашено вытаращился:

«Морг?».

«Он самый, – кивнул парень. – И инородное тело здесь – только твоё. А со всеми остальными – всё как положено».

Мужик растерянно огляделся по сторонам.

«А я как здесь оказался?».

Парень пожал плечами.

«Скорее всего, на носилках, вперёд ногами, – предположил он. – Вот уж воистину – мертвецки пьяный».

Мужик встрепенулся:

«А может, у меня клиническая смерть была. А вы не разобрались – и в морг меня. А я воскрес!».

«Аминь», – бормотнул парень.

Мужик зябко поёжился.

«Слушай, а медицинского спирта тут не найдётся? Для согреву. А то я в натуре дуба дам».

«А не будет ли с тебя? – протянул парень. – Ты точно когда-нибудь очнёшься с бодуна в заколоченном гробу. Вот будет номер – что ты помер».

«Типун тебе на язык», – огрызнулся мужик. Потом снова начал канючить: «Мне б только чуток. Озяб я у вас».

Парень покачал головой.

«Могу формалина накапать».

«А что это такое?».

«Жидкость для обработки покойников. Как, глотнёшь?».

Мужик призадумался, потом поинтересовался:

«А он на спирту?».

Парень закатил глаза. Затем, оглядев эту худую пародию на римского сенатора, он достал из-под стола небольшой термос.

«Вот чай горячий – тоже согревает. Небось, давненько не пил. Давай, вспомни детство».

Обречённо вздохнув, мужик принялся осторожно отхлёбывать обжигающий чай.

За дверью в «покойницкую», прислушиваясь к разговору двух человек, стоял хмурый Ангел. «Последний раз этого козла спасаю, – мрачно подумал он. – Загнобился уже. И дался Ему этот алкаш конченный!». Ангел попытался в сердцах сплюнуть, но ничего не вышло. «Нет, мудило из мудил, а вот промысел, видишь ли, в нём Господень. Это ж надо!» Поморщившись, он посмотрел на мёртвые тела. «То ещё местечко. Пора убираться отсюда. Я своё дело сделал. Не устраивать же ещё такси этому говнюку». И подняв светлые очи вверх, Ангел исчез.

ФАУНА

(В мире животных)

Приятно, всё-таки, не спеша прогуливаться в поздневечерних летних сумерках, находясь в состоянии лёгкого опьянения. В воздухе уже достаточно свежести, чтобы дышалось незаметно-свободно. Но молодому самцу мешало расслабленно шагать жгучее желание помочиться – выпитое за вечер настойчиво требовало выхода. Как назло в этом районе новостроек не было не то что деревьев, но даже хилых кустиков. В конце концов, стало совсем невтерпёж, и он поспешно направился к углу ближайшего дома.

Суетливо покопавшись в ширинке, досадуя на спутавшиеся ткани одежды, он, наконец, смог насладиться долгожданным процессом высвобождения. Кто-то из мудрецов был абсолютно прав, сказав, что оправление малой нужды – есть самое приятное и безопасное удовольствие в этой жизни. Но как всегда в этой самой жизни обязательно что-то должно помешать получению удовольствия. Процесс обмачивания настенной штукатурки был в самом разгаре, когда сзади раздался спаренный перестук явно женских каблучков. Как назло! Немного нервничая, он успел-таки «закончить дело», и даже застегнуть замок ширинки к тому моменту, когда его «передний экстерьер» попал в поле зрения двух молодых особ.