Энн Райс - Пандора

Я размышляла, отчаянно пытаясь найти средство освободиться.

«Ты для меня настоящий подарок, – сказал обгорелый. – Только тебя мне и не хватало, чтобы взяться за Мариуса! Его слабость к тебе и привязанность видны мне, как яркие шелка!»

«Понятно», – откликнулась я.

«Нет, ничего ты не поняла!» – Он за волосы рванул мою голову назад. Я закричала от ярости.

В шею мне вонзились острые зубы. Все тело насквозь пронзила раскаленная проволока.

Я замерла. Я впала в. экстаз и не могла двигаться. Я пыталась сопротивляться, но у меня начались видения. Я увидела его в расцвете сил – золотистый человек Востока в храме черепов. Он был одет в ярко-зеленые шелковые бриджи, на лбу – красивая повязка. Изящные губы и нос. Потом я увидела, как он без какой-либо на то причины воспламенился, услышала крики рабов. Он корчился и крутился в огне, однако при этом не умирал, но страшно мучился.

Я слабела, мысли путались. Из каждой части моего тела в его жалкую оболочку перетекала моя кровь. Я вспомнила отца и его последние, обращенные ко мне слова: «Живи, Лидия!» Я вывернула шею и резко крутанулась, сильно ударив его плечом, а потом толкнула его обеими руками, так что он поскользнулся и упал. Я поставила на него колено. Никак его не оторвешь!

Я потянулась было за кинжалом, но у меня слишком кружилась голова, и к тому же кинжала при мне не было. Оставалось только надеяться на горящие внизу, под лестницей, масляные лампы. Я повернулась, покачнулась, и чудовище снова обеими руками ухватило меня за длинные волосы, рванув назад.

«Ах ты демон!» – вскричала я. Борьба с ним вымотала меня до предела. Он постепенно сжимал меня все крепче и крепче. Я понимала, что еще немного – и он переломает мне руки.

«Итак, – сказал он, вырываясь из моих рук, но по-прежнему крепко прижимая меня к себе, – я достиг своей цели».

Внезапно лестницу залил яркий свет. Внизу, у ступенек, закрепили факел. И появился Мариус.

Он казался совершенно спокойным и смотрел мимо меня, в глаза моего похитителя.

«И что ты теперь собираешься делать, Акбар? – спросил Мариус. – Причини ей вред, напади еще хоть раз – и я убью тебя. Убей ее – и умрешь в мучениях. Отпусти ее, и тогда я позволю тебе убежать».

Он медленно поднимался по ступенькам.

«Ты меня недооцениваешь, – сказало обгоревшее существо, – ты, самодовольный римский скромник, думаешь, я не знаю, что ты держишь у себя царицу и царя, украденных тобой из Египта? Это известный факт. Слухи об этом разнеслись по всему миру – по северным лесам, по диким землям, по странам, о которых ты ничего не знаешь. Ты убил Старейшего, охранявшего царя и царицу, и украл их! Уже тысяча лет, как царь и царица не говорят и не двигаются. Ты увез нашу царицу из Египта. Возомнил себя римским императором? Думаешь, она из тех цариц, кого можно похищать, – как Клеопатру? Клеопатра была греческой шлюхой. А это наша Изида, наша Акаша! Ты – дурак и богохульник. Теперь допусти меня до Акаши. Посмеешь сопротивляться – и эта женщина, единственная из смертных, к кому ты питаешь истинную любовь, умрет».

Шаг за шагом Мариус приближался к нам.

«Акбар, а твои источники не сказали тебе, что именно египетский Старейший, их древний хранитель, собственной персоной выставил царскую чету на солнце? – Он поднялся еще на одну ступеньку. – Они не сказали тебе, что Старейший сам допустил, чтобы солнце нанесло им удар, чтобы начался пожар, уничтожавший нас сотнями, пощадивший лишь древнейших, чтобы они жили, как ты, в агонии?»

Мариус сделал стремительное движение. Клыки глубоко впились мне в шею. Я не могла вырваться. Я опять увидела это существо в былом великолепии, он танцевал в окружении накрашенных женщин, дразня меня своей красотой и унизанными драгоценностями ногами.

Я слышала, что Мариус совсем рядом, но слов разобрать не могла.

Мысленно я представила себе всю глупость ситуации. Я привела к Мариусу эту тварь – но не того ли хотела Мать? Акаша… Древнее имя, написанное на трупах, брошенных на ступени храма. Я знала ее имя. Я знала его из снов.

Я теряла сознание

«Мариус…» – из последних сил позвала я.

Клыки больше не впивались мне в шею; моя голова упала на грудь. Я пыталась бороться с охватывавшей меня невероятной слабостью. Я намеренно представила себе императора Августа, принимавшего нас на смертном ложе.

«Конца этой комедии я не увижу», – прошептала я.

«О нет, увидишь, – раздался рядом спокойный голос Мариуса. Я открыла глаза, а Мариус продолжал, обращаясь уже к моему мучителю: – Акбар, хватит рисковать – ты доказал твердость .своих намерений».

«Не тяни ко мне больше руки, Мариус, – сказала обгоревшая тварь. – Мои зубы ласкают ей шею. Но еще одна капля – и ее сердце замолчит навсегда.

В сгущающемся ночном мраке факел внизу запылал еще ярче. Больше я ничего не видела, факел…

«Акаша», – прошептала я.

Обгорелый сделал глубокий вдох, я почувствовала, как вздымается прижатая ко мне грудь.

«Прекрасная кровь, – сказал он и поцеловал меня в щеку иссохшими, сгоревшими губами. Веки мои опустились. Дышать становилось все труднее. Я не могла открыть глаза. Он продолжал говорить: – Пойми, мне не страшно забрать ее с собой на тот свет, Мариус Ведь если придется умирать от твоей руки, почему бы не взять ее себе в спутницы?»

Его слова доносились до меня издалека, как эхо.

«Возьми ее на руки, – сказал Мариус Он стоял совсем близко. – И неси ее нежно, как будто она – твой единственный, любимый ребенок, и спускайся за мной в святилище. Ты увидишься с Матерью. Преклони колени, и посмотришь, что она тебе позволит!»

Я опять почти потеряла сознание, но слышала смех твари. Он действительно поднял меня, обхватив под коленями; голова моя запрокинулась. Мы спускались по лестнице.

«Мариус, – сказала я, – он слаб. Ты сможешь его убить».

Я невольно уткнулась лицом в грудь обгорелого. Я чувствовала кожей его кости.

«Правда, он очень слаб», – в полубеспамятстве повторила я.

Акаша… Да, таково ее настоящее имя.

«Осторожно, друг мой, – сказал Мариус. – Она умрет – и я тебя уничтожу. Ты чуть не перехитрил сам себя. С каждым ее вымученным вздохом шансы твои уменьшаются. Пандора, прошу тебя, помолчи. Акбар – великий бог, пьющий кровь».

Я почувствовала пожатие холодной твердой руки. Я попыталась поднять голову. Я увидела стоящие в ряд лампы, потрясающие настенные росписи с золотой инкрустацией, затянутый золотой тканью потолок.

Открыты огромные каменные двери. За ними – молельня… Святилище, залитое неровным ритуальным светом; благоухают лилии.

Сжимавший меня кровопийца вскрикнул.

«Мать Изида! – благоговейно произнес он. – О, Акаша!»

Он выпустил меня, поставив на ноги, и меня моментально подхватил Мариус. Покрытое волдырями раненое существо помчалось к алтарю.