Александр Варго - Дикий пляж
Некоторое время все молчали. Вит сделал еще один глоток.
Я отважился нарушить тишину, становившуюся невыносимой:
– Будем дежурить? – Я подбросил в костер еще несколько веток.
Вит кивнул и взял один прут с куском мяса. Принюхался, скривил губы в ухмылке:
– Славненько! Никогда раньше не пробовал жареной собачатины. По крайней мере, пахнет неплохо. – Он, обжигаясь, осторожно надкусил мясо и принялся сосредоточенно жевать.
Я оглядел подрумянившийся ломоть мяса и почувствовал, как мой рот наполняется слюной, желудок капризно заурчал, требуя добавки к черепашьему бульону.
Ольга наотрез отказалась есть. А уговаривать я не стал – больно много чести. Мясо было жестким, горьковатым на вкус и несоленым. Тем не менее я с жадностью накинулся на него. Глотнув водки, я передал бутылку Игорю. Тот помедлил секунду, после чего с решительным видом сделал большой глоток. Поперхнувшись, он стал надсадно кашлять. Отставил бутылку и посмотрел на свой кусок мяса.
Два чувства одновременно боролись в нем – первое исходило от прежнего Игоря Гульфика, неуклюжего недотепы, все существо которого даже мысли не могло допустить о том, чтобы съесть кусок мертвой собаки, пусть даже это вопрос жизни и смерти. Второе принадлежало новому человеку, физиологические потребности которого постепенно брали верх над различными моральными устоями и принципами, не действующими в Красной Щели. Борьба длилась недолго, и вскоре Гуфи, торопливо давясь и всхлипывая, начал есть, проглатывая большие куски.
– Чертова сука, рана так и горит. – Вит бросил взгляд на забинтованную ногу. – Если Ральф был бешеным, я первый отправлюсь к праотцам. Игорь!
Гуфи вздрогнул, словно его огрели кнутом.
– Ответь мне все-таки, как получилось, что ты прошляпил Ди?
Гуфи поежился и, словно ища поддержки, посмотрел на меня.
– В каком смысле прошляпил?
– В том смысле, – терпеливо сказал Вит, откусывая шмат мяса, – что как-то интересно получается. Дэн из дома вышел – никто этого не видел, хотя мы дежурили. Клим исчез – аналогичная хрень. Теперь Ди. Как так получилось?
– А я здесь при чем? – стараясь сохранить достоинство, спросил Гуфи, и Вит посмотрел на него так же презрительно, как смотрят на грязный дырявый носок.
– Вит, она ушла. Как ты сам говоришь, это выбор человека, – подал голос я. – И хватит доставать Игоря. Он что, назло тебе врать будет? Если хреновое настроение, иди башкой об дерево побейся.
Вит кисло улыбнулся:
– Вот за что обожаю тебя, Стропов, так это за откровенность. Ты как чукча, что видишь, то и лепишь. Ладно, проехали. Теперь нас стало еще меньше, – с трудом прожевывая мясо, продолжал он. – Кто следующий?
Бутылка опять перешла к нему. Снова наступила тишина.
– Сколько примерно километров мы сегодня прошли? – через некоторое время спросил Гуфи. Он немного успокоился, снял очки и протирал их своим неизменным клетчатым носовым платком, который стал уже почти черным от грязи.
– Километров пятнадцать. Может, меньше. Главное – настроиться на ходьбу и ни о чем не думать. Идти и идти. – Я закинул в рот последний кусок мяса.
– Ты что, баран? «Идти и идти»! – передразнил меня Вит. – Мозги тебе зачем? Или во время аварии все растерял? – Вит насмешливо смотрел на меня.
Жаркая волна мгновенно разлилась внутри меня, подкатив к горлу.
– Еще одна такая фраза, Виталий, и я вобью тебе зубы в глотку, – медленно проговорил я.
Гуфи переводил боязливый взгляд часто пинаемого уличного кота с Вита на меня. Виталий с интересом уставился на меня, словно перед ним находился редкий вид какого-то жучка, лениво зевнул и произнес:
– Да-да, конечно, вобьешь. В конце концов, ты попытаешься.
– Будь спокоен, чукча очень попытается, – усмехнулся я, но Вит пропустил эту реплику мимо ушей. Он потянулся и стал подниматься:
– Я пошел спать. Когда будет моя очередь, разбудите.
Я чертыхнулся. Когда он скрылся в палатке, Гуфи шепотом спросил:
– Ну что, говорил я тебе? Он сумасшедший!
Я рассеянно махнул рукой.
– Что будем делать с оставшимся мясом? Если его не растащат ночью, оно испортится. Может, пожарим все куски? Там еще остались ребра, – предложил я, доставая из нагрудного кармана трубку. Оттуда же я извлек свернутый пакет с табаком. – Будь другом, притащи его сюда. – Я стал набивать трубку.
Гуфи затравленно посмотрел на меня, глаза его молили: «Не заставляй меня это делать, мне очень не хочется выблевывать снова мой ужин, прошу тебя!»
– Давай, давай, – поторопил я его, раскуривая трубку. Ожидаемых приступов кашля уже не было, и легкие привычно приняли на себя новую порцию никотина. Гуфи с неохотой поплелся в темноту.
В лесу послышался еле слышный вой. Опять шакалы! Я потянулся к ружью.
– Димон… – Передо мной возник запыхавшийся Гуфи. – Ты слышал?
Я кивнул, выпуская колечко дыма.
– Пока горит костер, эти твари не посмеют к нам приблизиться.
Пока я нанизывал куски мяса, Гуфи с благоговейным трепетом разглядывал оружие. Закончив, я разложил мясо на углях и взял его в руки. «ИЖ-27, ЕМ», – прочитал я на стволе.
Прольется ли еще чья-то кровь в результате нажатия на спусковой крючок этого ружья?
Убедившись, что оно заряжено, я положил его рядом. Вит не знал о том, что во время обследования хижины Клима я нашел несколько патронов и ничего не сказал ему об этом. Сейчас я сосчитал их. Четыре штуки – три с дробью и один с картечью.
– Как ты думаешь, он действительно что-то видел… в лесу? – прошептал Игорь. – В кого-то же он стрелял?..
– Я не знаю, Игорь, – все, что я смог сказать.
– Ты знаешь… Я хотел тебе сказать, что… В общем, если что – я на твоей стороне, – Игорь выжидающе смотрел на меня.
Я улыбнулся:
– Я премного тебе благодарен за поддержку, но мне очень хочется верить, что этого «если что» не произойдет.
Некоторое время мы молчали. Спать совсем не хотелось. Я курил, глядя в небо, Гуфи жарил мясо, периодически прикладываясь к бутылке. Завывания шакалов становились все тише и наконец прекратились вовсе.
– Дима, ты слышал об озере Архуарон?
– Нет.
– Оно расположено в Казахстане, в степях Талды-Курганской области, в самой глуши. Местные жители с опаской оглядываются, когда заходит речь об этом озере, – начал Гуфи. Он сделал маленький глоток из бутылки.
– Само оно очень маленькое, не больше футбольного поля, но очень глубокое. Так вот, в самую жару, когда почва прогревается до такой степени, что на ней впору жарить яичницу, озеро не пересыхает и температура в нем редко достигает 8–10 градусов тепла! В нем нет ни рыбы, ни лягушек, ни вообще каких-либо растений.
– Ну и что? – Я почти не слушал Игоря, разглядывая ночное небо. Оно завораживало своим величием. Звезды были похожи на рассыпавшуюся алмазную крошку.
– В нем утонуло очень много людей, – тихо продолжал Гуфи. – И трупы никогда не всплывали. Они просто стояли на дне и колыхались как свечи. Водолазы…
– Игорь, тебе мало страшилок на сегодня? – я перевел взгляд на собеседника.
– Да послушай ты. Водолазы, обследовавшие дно, через несколько минут начинали задыхаться, и никто не мог объяснить почему. – Игорь замолчал.
– И к чему ты это рассказал? – я с трудом подавил зевок.
– Не знаю, – Игорь не смотрел на меня. – Мне кажется, наша ситуация очень похожа на это озеро – все мертво, холодно, и никто ничего не знает. Вечность и покой.
ТАМ ВЕЧНОСТЬ И ПОКОЙ.
Я вздрогнул. Если мне не изменяет память, это были слова Дэна, когда мы нашли его в лесу.
– Что это значит? – спросил я.
Игорь поднял на меня недоумевающий взгляд.
– Чего?
– Ты сказал «вечность и покой».
– Разве?
– Да, – я начал злиться.
– Не помню, – рассеянно сказал Гуфи и снова глотнул водки. Только тут я заметил, что он уже порядочно нализался, опорожнив бутылку почти на две трети.
– Послушай, я напишу об этом книгу. – Гуфи оживленно вертел импровизированные шампуры на огне. – Ты только представь себе! А книгу назову…
– А ну-ка, – я наклонился к нему и забрал бутылку. – Тебе еще сегодня дежурить, помнишь?
– А разве мы не вместе? – Игорь с обиженным видом посмотрел на меня, словно ребенок в песочнице, который вдруг открыл для себя, что его лучший друг не хочет лепить с ним куличики.
– Нет уж. Каждому из нас нужно хоть немного вздремнуть. Завтра денек будет не из лучших.
Заунывный вой раздался совсем рядом.
Гуфи вздрогнул.
– Опять… – прошептал он, бесцельно вороша угли. Мясо было уже почти готово.
– Даже если все это благополучно закончится, я не смогу спать без снотворного. Я никогда не смогу этого забыть. Ты знаешь, Димон… – Речь Игоря становилась все более невнятной, язык заплетался, и мне стоило больших усилий понять, о чем он говорит. – Мне вчера приснился сон. Страшный.
Я испытующе посмотрел на Гуфи, он сгорбился, низко опустив голову.
– Мне снова снилась моя мать. Опять снилась… Будто она выбралась из своей могилы. Раскопала землю и вылезла наружу, вся почерневшая и в дырках. А теперь она прячется днем в грязных трущобах и подвалах, а ночами ковыляет, пытаясь добраться до меня – полуразложившаяся, в лохмотьях… – Пьяные слезы скатывались по лицу Игоря.
