Андрей Дашков - Homo Super (Рыбка-бананка ловится плохо)

Эду отчаянно хотелось унять прогрессирующую сухость во рту, но он сдержался. Бутылка «Хенесси» выглядела так маняще… Для успокоения нервов он стал рассматривать рисунок тушью на шелке, висевший над диваном. Это был едва обозначенный кистью пейзаж в стиле «сумие». От предметов и людей веяло невыразимой фальшью.

Элка подошла к столику и нацедила себе вина в бокал. Стала пить маленькими глотками. Эдик плюнул на последствия и расположился в кресле. Теперь его подташнивало от этого совсем не дешевого спектакля.

«Адвокат» взял Элеонору за руку и вложил ее кисть в свою пухлую ладонь. Ободряюще пожал и отпустил.

– Выйди, пожалуйста, девочка, – попросил он ласково.

– Хорошо, папа.

У Пыляева полезли на лоб его мутные глаза. Если бы он мог взглянуть на ситуацию со стороны, то наверняка уже давился бы от смеха. Оказалось, что быть героем анекдота не очень-то весело. И выпить хотелось нестерпимо.

– Слушай, может изложишь претензии письменно? – предложил Эдик. – Я адрес оставлю.

– Не хами, сынок, – сказал «адвокат» без всякого выражения, и Пыляев понял, что действительно лучше попридержать язык.

– У меня к тебе предложение, – начал бородатый. – Смотри на меня. Повторять не стану. Я хочу, чтобы ты понял: никаких вариантов, кроме предложенных, не будет. Вариант первый: ты женишься на этой девочке и проживешь как в сказке – долго и счастливо. Вариант второй: ты не женишься, но трахнуть ее тебе все равно придется. Когда протрезвеешь, конечно. Она должна забеременеть.

Тут уж Пыляев не выдержал и захихикал.

– Черт, не могу поверить! Тебе это зачем?

– Евгенический экстремум. Случается в среднем один раз в пятьсот лет. Сам понимаешь, такой шанс упустить нельзя.

Пыляев чуть было не совершил очередную ошибку, решив, что его разыгрывают довольно дурацким образом. Он кое-что читал о запрещенных экспериментах по выращиванию «гомо супера», но считал это либо газетной «уткой», либо полным кретинизмом. В худшем случае – забавой окончательно спятивших яйцеголовых.

– Ну все, – сказал он, вставая. – Мне пора. Извини за беспорядок. Привет Элеоноре.

– Кстати, – заметил «адвокат», даже не пошевелившись. – Если не женишься, тебя уберут – во избежание утечки информации. Есть еще запасной вариант, самый неприятный. Твою сперму используют для искусственного оплодотворения. Лично я против – ребенку нужен отец. Поэтому два последних варианта нежелательны. Для тебя результат будет тот же. В общем, ни кайфа, ни лайфа. Так что решай.

Эду стало ясно, что это не розыгрыш. Гораздо хуже. Он имел дело с очень больным человеком. И с не самой гуманной полумифической организацией.

– Бред какой-то! Слушай, может, ты меня с кем-то спутал?

– Брось, – отмахнулся «адвокат». – Наша контора не ошибается.

– Ты хочешь сказать, что я и она…

– Ну да – так называемая «экстремальная пара». И еще один совет, зятек: не пытайся проверить мои слова. Зачем тебе проблемы с пальцами?

…Пыляев все-таки решил проверить. Заодно выяснил, что означала фраза «проблемы с пальцами».

Из квартиры он вышел беспрепятственно и даже добрался до черного выхода из подъезда. Но не дальше. Глаз и лысый поступили с ним гуманно. Ему сломали оба мизинца, оставив другие пальцы нетронутыми. Так что он мог почти свободно стучать по клавиатуре и строчить свои детективы. Потом его привели обратно в комнату с камином, и он чувствовал себя очень неловко с пистолетным глушителем во рту.

«Адвокат» по-прежнему сидел на диване и потягивал минеральную водичку.

– Нет, ты все-таки идиот, – бросил он добродушно. – Если бы я не был абсолютно уверен в наших данных… Налейте ему воды, что ли, а то он смахивает на сухофрукт из Мавзолея…

Глаз наполнил стакан, поднес его Эдику и вполголоса извинился за пальцы.

– Отлично! – «Адвокат» действительно выглядел довольным. – Останешься здесь до утра. И проспись как следует – завтра свадьба.

С помощью «Перрье» Пыляев кое-как справился с подступающим к горлу сушняком. В то, что можно так вляпаться, все еще верилось с трудом. Думать он был не в состоянии. Хотелось упасть в кроватку и отплыть подальше. Весь этот маразм не имел права на существование при дневном свете.

Вдобавок пьяный угар постепенно вытеснялся страхом. Это был подленький, мелкий и неизбежный страх существа, которому отрезали отходные пути. Страх противоречил философии нигилизма и даже универсальной формуле «жизнь – дерьмо». Это служило отличным доказательством того, что жизнь не есть сумма счастья или сколь угодно тяжких бед, а представляет собой самодостаточную ценность. Но это не могло служить и утешением…

Под конец имела место и вовсе абсурдная сцена: Эдик полулежал на диване, бабулька массировала ему затылок, снимая боль, а лысый старательно накладывал на его мизинцы миниатюрные шины.

«Папаша» выплыл из полумрака и навис над Пыляевым. Он уже надел пальто до пят и курил «Труссарди».

– Ну, зятек, с Богом! – С этими словами апологет евгеники схватил кисть Пыляева и потряс ее, будто невзначай задев сломанный мизинец. Эдик чуть не заорал. – И как следует заботься о моей малышке, очень тебя прошу!

Часть вторая. Мышонок

6

Насчет «сказки» Элкин папаша, конечно, приукрасил, но в течение ближайших нескольких лет Эдик действительно ощущал подозрительную легкость бытия.

Впрочем, это ощущение появилось далеко не сразу. Наутро, проснувшись в квартире номер девять с помойкой во рту и блуждающим отбойным молотком в черепе, он долго пытался понять, отчего ему так хреново. Потом вспомнил – вчера он навеки потерял свободу, а Эдик считал себя животным свободолюбивым. По крайней мере теоретически… Малюсенькая и совершенно дурацкая надежда на то, что вчерашний наезд Евгенического Союза отменяется, конечно, родилась в момент пробуждения самого Пыляева, подрыгала рахитичными ножками и умерла, не приходя в сознание.

Он обвел взглядом комнату. Сквозь приоткрытые жалюзи нехотя сочился утренний свет. Пионерский костер в камине угас, как и романтический порыв в сердце. Давали знать о себе перебинтованные мизинцы. На столике лежала знакомая пачка сигарет, а рядом белел картонный прямоугольник. Визитная карточка.

Эд взял ее, поднес к глазам и прочел:

Номера телефонов, адрес конторы и «мыльной» почты. Строго и со вкусом. Теперь Пыляев хотя бы знал, как зовут любимого тестя (флаг ему в руки и танк навстречу!).

Эдик протянул руки к подносу и налил себе стакан воды. На «Хенесси» он смотреть не мог, не то что опохмеляться этой дрянью. Про «Шато-Марго» и говорить нечего…