Сергей Головачев - Страшный Суд. Апокалипсис наших дней

Чёрный пёс, до сих мирно лежавший на земле неподалёку, вдруг зарычал и, вскочив на ноги, злобно залаял на бубнящего мужчину в чёрном плаще.

Тут же со стороны стройки, где одиноко стоял бульдозер, а перед разрытой траншеей валялись две трубы, раздался ответный лай. Из-под строительного вагончика выскочил ещё один кудлатый чёрный пёс и, набирая скорость, понёсся навстречу непрошенному гостю.

Мужчина испуганно замер на месте, не зная, куда деваться, Обе собаки приблизились к нему почти вплотную и, разрываясь от лая, скалясь и брызгая слюной, заставили его отступить к шлагбауму.

– Боже, спаси и сохрани, спаси и сохрани, – забормотал он и принялся истово и размашисто осенять себя крёстным знамением.

Видя, что собаки продолжают наступать на него, чернобородый поспешно нырнул под полосатую штангу и, пятясь назад, продолжил ограждать себя от нечистой силы силой божественного слова:

– Отврати и удали от меня злое нечестие, действующее по наущению дьявола…

Как только поп оказался за шлагбаумом, собаки тут же почему-то прекратили лаять и, довольные собой, даже радостно завиляли хвостами.

– …и верни его верных псов обратно в преисподнюю, – добавил он.

После этих слов псы поджали хвосты и с виноватым видом вернулись на прежнее место, к строительному вагончику.

*Раньше здесь что-то строили, и было полно собак, но сейчас – всю технику вместе с вагончиком отсюда вывезли, трубы зарыли в землю, площадку утрамбовали, после чего исчезли и собаки. Видимо, действительно, убрались в преисподнюю.

Свернув на дорогу, поднимающуюся по склону вверх, поп начал своё восхождение на Лысую гору.

Метров через сто асфальтированная дорога сделала крутой поворот, настолько крутой, что идти теперь пришлось в противоположном направлении.

Глянув вниз, он вновь увидел тех самых ведьмочек. Они явно преследовали его. Он недоумённо поднял брови и двинулся дальше.

Заросший густым лесом склон, готовый сползти на дорогу, подпирала бетонная стенка, выкрашенная в жёлтый цвет. Синим цветом выделялась надпись на этой стене: «Киевская крепость приветствует вас на территории Лысогорского форта».

Далее на бетонной поверхности были нарисованы две странные картинки: вырывающийся из пролома в стене велосипедист в красном плаще с чёрным подбоем и вопящая от ужаса девушка.

Художник явно постарался и, видимо, не один день провёл здесь с палитрой, кисточкой и масляными красками. Особенно удался ему живописный портрет девушки, поскольку смотреть на её лицо, искажённое ужасом, без содрогания и трепета было невозможно.

Завершалась же вся эта фантасмагория не менее странным граффити, выполненным в стиле «блокбастер». Гигантские буквы в рост человека были раскрашены красной краской и окантованы чёрной.

Это был своего рода указатель, потому что слово «ШАБАШ» заканчивалось красной стрелкой, в которой стояла чёрная подпись райтера – «грф». Чуть далее, справа от дороги ему повстречался ещё один странный указатель. К засохшему стволу акации была прибита кем-то чёрная доска, на которой белой краской было намалёван «ПЕКЛО – ИРИЙ».

Заметив в указателе знакомое слово, человек, похожий на попа, остановился и с негодованием покачал головой.

– Пекло, значит? Ничего я вам устрою пекло, – привычно сказал он самому себе.

Осенив гору крёстным знамением, он всё же пошёл в указанном направлении. При этом лицо его озарилось вдруг самодовольной ухмылкой.4

4. Дань горе

Стольный град Киев вдоль и поперёк пронизан тектоническими разломами, рассказывал гид. Самый опасный из них пролегает вдоль Днепра по его высокому правому берегу и захватывает все остальные двенадцать лысых гор, начиная с Китаево и заканчивая Юрковицей.

Вот почему все эти возвышенности, такие живописные, откуда открываются прекрасные дали, которые, казалось бы, самой природой созданы для поселения, никогда ранее не заселялись.

Линия разлома представляет собой волну с резкими перепадами от минимума к максимуму. И зачастую провалы с отрицательной энергией соседствуют с благоприятными местами, где наблюдается положительная энергетика.

Геопатогенная зона проходит по краю Центрального ботанического сада и тянется далее по холмам, при этом языческая статуя Родины-матери соседствует с золотыми куполами Киево-Печерской лавры, а самое проклятое в Киеве здание Верховной рады находится на одной оси с перманентно-революционным Майданом Незалежности, лежащим во впадине бывшего Козьего болота.

Памятник святому Владимиру Крестителю на Владимирской горке расположен неподалёку от сказочно-красивого городка миллионеров Гончары-Кожемяки, в котором долгие годы никто из них не селится по причине того, что построен он в дьявольском провале у подножия лысой горы Хоревицы.

А вот дубовый чур Перуна, периодически уничтожаемый на Старокиевской горе рядом с развалинами Десятинной церкви, постоянно восстанавливается на своём исконном месте, как бы это не хотелось монахам из новопостроенного рядом Храма Десятинного мужского монастыря Рождества Пресвятой Богородицы.

Благие места давно уже облюбованы православными священниками, обители которых в большинстве своём построены на месте языческих капищ. При этом подмечено: как только в святых местах начинается повышенная активность, то вскоре такая же активность проявится и в провале, рассказывал гид.

Тем временем к шлагбауму с эмалированной табличкой «Не влезай – убьёт!» подошли две девушки в красных юбках. Увидев привязанный к дорожному полосатому отбойнику похоронный венок с красными искусственными цветами, Майя заканючила:

– А может, лучше пойдём другой дорогой? Что-то у меня такое чувство…

– Дались тебе эти чувства! Идём! – подтолкнула её Жива.

– Чего-то мне стрёмно идти вслед за попом, которому хочется нас сжечь.

– Не бойся! Ты ж видела, он сам нас испугался.

Неожиданно, откуда ни возьмись, из-за кручи, подрытой бульдозером, выскочили две чёрные лохматые собаки и с громким лаем бросились к ним. От их ужасного вида, от безысходности происходящего и от невозможности куда-либо спрятаться у Майи застыла кровь в жилах и пробежали мурашки по спине.

– Что делать? – испуганно прошептала она.

– Доставай скорей печенье! – посоветовала не потерявшая самообладание Жива.

Майя одним махом сбросила с плеч рюкзак, не мешкая, достала из него пачку, проворно разорвала целлофан и тотчас кинула печенье «К чаю» оскалившимся в полуметре от них собакам. Те тут же набросились на печеньки, скуля и повизгивая, словно ничего давно не ели. Сменив гнев на милость, они тотчас завиляли хвостами.