С. Браун - Живые зомби

После аварии моя семилетняя дочка Энни живет в Монтерее у сестры жены. Ей сказали, что я умер. Первые несколько недель я каждый день названивал свояченице в надежде, что Энни подойдет к телефону, и я услышу ее голосок. В конце концов, номер сменили.

Я писал Энни письма, но так и не смог отправить. Первое письмо мать с отцом изъяли и уничтожили, когда я попросил у них марку. Второе исчезло из-под матраца, пока я принимал ванну. Остальные перехватывались на разных этапах пути к Энни. До почтового штемпеля дело не дошло ни разу.

Через пару месяцев я сдался. Понял, что родители скорее всего правы, и так для дочки будет лучше. По Энни я скучаю и очень хочу с ней встретиться, но вряд ли это хорошая идея. Узнать, что твой отец зомби, — какая девочка способна такое воспринять? К тому же не хочется, чтобы она запомнила меня таким, какой я сейчас. Да и сомневаюсь я, что она решит пойти со мной на пикник.

Разве только чтобы поприкалываться.

На кухне мать обрызгивает меня с ног до головы освежителем воздуха «Глейд» — уходит целый флакон, и последние капли вытряхиваются мне на макушку. У родителей целый склад «Глейда». Мама предпочитает «нейтрализующий», потому что он действует непосредственно на источник запаха. А мне нравится «свежесть сирени», хотя у «тропического» тоже приятный фруктовый аромат.

Отец лежит на спине под мойкой, головы и плеч не видно. На полу вокруг него гаечные ключи, отвертки, баллон со смазкой и разные инструменты. На тумбе рядом с раковиной стоит новехонький утилизатор отходов.

— Гарри, — говорит мама, — Энди пришел помочь.

— Не нужна мне его долбаная помощь. — Он силится открутить болт.

— Что за глупости! Сколько ты уже лежишь под раковиной? Конечно, тебе нужна помощь!

Отец вполне мог бы заплатить водопроводчику, и утилизатор установили бы меньше чем за час. Но он лучше будет три часа злиться и обзывать распоследними словами неживых людей, чем расстанется со ста двадцатью долларами. Как-никак, эксперт!.. Де-факто.

— Лоис, — бурчит он, продолжая атаковать болт, — повторяю еще раз: мне… не… нужна… помощь.

В это время гайковерт выскальзывает, отец с размаху бьется обо что-то твердое, затем выбирается из-под раковины, зажав правую руку, и отпускает такие смачные ругательства, что я бы покраснел, будь во мне кровь. Он бросается прочь из кухни, не забыв обогнуть меня за версту и задержать дыхание. В глаза мне он не смотрит.

— Отец не в духе, — объясняет мама. Таймер отключается, и она идет к духовке. — Не обращай на него внимания.

Отец не в духе с того самого дня, как я вернулся домой.

Мама достает противень с коричными булочками и толстым слоем намазывает на них сахарную глазурь.

Мне много чего хотелось бы делать из прежней жизни: ходить в кино с Рейчел; смотреть, как Энни играет в футбол; сидеть на берегу у костра и не бояться, что у кого-нибудь возникнет желание толкнуть меня в огонь. А иногда я скучаю по еде.

Вот один из главных недостатков существования в теле зомби (конечно, не считая отсутствия гражданских прав, разлагающейся плоти и визжащих при твоем появлении детей) — еда почти не имеет вкуса. Все кажется неприправленным, водянистым. Пью вино — и то не могу оценить. И никогда не напиваюсь допьяна. Для этого нужна рабочая кровеносная система. Так что ем я в основном по привычке или от скуки, практически не получая удовольствия.

И вот теперь меня одолевает ностальгия. Словно тридцать лет назад, я сижу за столом и болтаю ногами. Передо мной дымящаяся чашка горячего шоколада, а я жду, пока мама намажет глазурью коричные булочки.

Мне хочется сказать матери, что люблю ее, но я не могу. Хочу обнять, но не обнимаю — еще чего доброго испугается. Или выльет на меня второй флакон «Глейда».

Иногда я чувствую себя виноватым перед родителями за то, что им пришлось пережить. Но ведь злого умысла у меня не было. Знаю, они много для меня сделали, многим пожертвовали. Меня вполне могли оставить в приюте для животных. К счастью, родители не перестают быть родителями, даже если их сын воскресает из мертвых.

— Кушай, сынок. — Мама передает мне тарелку с булочкой, только что обмазанной глазурью.

Я улыбаюсь и сажусь за стол.

— Ой, Энди, может, поешь у себя? К нам сейчас придут гости.

Глава 5

Два раза в месяц я посещаю психотерапевта по имени Тед. Он бывший коллега Хелен и наблюдает меня исключительно из уважения к ней. Что не мешает ему драть плату по двойному тарифу.

Я хожу к Теду уже шесть недель. Кое-кто из наших у него бывал пару-тройку раз, но регулярно он работает только со мной. Наоми, посетив единственный сеанс, сказала, что полегчало ей не больше, чем после шоу Опры[2]. Том сходил три раза, потом дважды отменял встречи из-за разборок в Чемпионской серии лиги между «Джайентс» и «Кабс». Карл и Джерри заявили, что в терапии не нуждаются. А Рита еще не готова разговаривать с кем-то, кто не входит в нашу группу.

По-моему, толку от Тедовой помощи с гулькин нос, зато теперь у меня есть повод пару вечеров в месяц, по средам, выбираться из своего логова. А именно в среду по телевизору и не хватает хороших программ.

— Как вы себя чувствуете, Эндрю?

Каждый сеанс обязательно начинается с этого вопроса. С неизменной дежурной улыбкой на лице Тед словно ждет, что его вот-вот сфотографируют, и нужно выглядеть довольным.

Теду далеко за пятьдесят, но больше тридцати ему не дашь. За последние пять лет он сделал подтяжку лица, шеи, убрал второй подбородок и брюшко. Пять дней в неделю он пыхтит в спортзале, одевается исключительно в «Гэп» и «Эдди Бауэр», а седину густой шевелюры — собственной, не пересаженной! — закрашивает темнокаштановым тоном. В левом ухе он носит золотую серьгу — подарок к полтиннику себе любимому.

Все это я узнал от него за предыдущие пять сеансов. Похоже, Тед меня совершенно не стесняется. А может, просто считает, что хоть кому-то из нас двоих надо поддерживать разговор.

С плакатной улыбкой на лице он ждет ответа на свой вопрос. На маркерной доске царапаю: «Изумительно». Доска лежит у меня на коленях. Тед расположился справа и чуть позади, чтобы читать ответы.

— Это сарказм, я правильно понимаю?

«Вы так думаете?» — царапаю я под первым ответом.

Закрепленный в углу автоматический освежитель воздуха шипит, и по комнате разносится аромат сирени. В первый мой визит освежителя не было.

— Тогда почему бы вам не признаться, как вы на самом деле себя чувствуете?

Я смотрю на Теда через плечо. Он натянуто, не разжимая губ, улыбается.