Нана Блик - Наоми

Который месяц уже подряд в крови моей мамы преобладают подобные вещества и ароматы. Я, на удивление, ещё развиваюсь, хотя немного и отстаю по развитию, но в принципе ещё довольно здорова, только теперь я не представляю себе уже жизни без этих зловонных примесей.

Недавно моя однообразная жизнь в животе у этой мамы, если её вообще можно так ещё называть, приобрела совсем новый оттенок. День начался, как и прежде, с внушительной дозы алкоголя и сигарет, только к вечеру появились ужасные шумные звуки, которые с недавних пор я начала распознавать более или менее отчётливо. Впервые, услышав голос моей мамы, я не на шутку испугалась. Шумящие и хрипящие согласные и постоянный кашель кого угодно, наверно, выбьют из колеи. Но потом я привыкла и даже полюбила этот специфический голосок, ведь источником этого звука был не кто иной, как моя мама, которую я продолжаю любить, несмотря ни на что!

Сегодня её хриплый голосок был слишком напряжён и прерывист. Она нервничала, а её нестабильное состояние моментально передавалось и мне. Мама была не одна, она с кем-то оживлённо беседовала. Я пожала плечами, удивляясь тому, что она до сих пор ещё не говорила со мной, а я бы хотела знать, что она ко мне чувствует.

Довольно милая на первый взгляд беседа вскоре сменилась буйными выкриками. Кричали все: и женщины, и мужчины!

– Это твой ребёнок! Пускай я пью не меньше твоего, но при этом всегда помню о том, с кем и когда я переспала. Я на все сто процентов уверена в том, что это именно твой ребёнок! – из сумбура пьяных кричащих голосов я еле-еле разобрала мамин голос.

Я почему-то обрадовалась, осознавая, что мама в данный момент обращалась к отцу, который находится рядом. Может быть, теперь моя мама будет лучше питаться и меньше пить. Надеюсь, папа её образумит, и у нас будет настоящая, крепкая и любящая семья.

– Знаешь, если это и правда мой выродок, то я сейчас быстро исправлю своё положение, – произнёс папа, и я на мгновение подумала, что сейчас он разгонит толпу и уложить маму немедленно спать, но отчётливый удар по животу, остановил ход моих мыслей.

Я не успела увернуться, но пузырь, в котором я обитала, уменьшил силу удара. Во второй раз я была начеку и перемещалась по пузырю, как опытный боксёр на ринге. Я уже перестала считать многочисленные удары отца и просто молилась о том, чтобы он когда-нибудь прекратил это издевательство надо мной и моей мамочкой. Когда я в очередной раз уклонялась, я заметила, что мой пузырь начал отслаиваться от мамы и потекла кровь. Я почувствовала, что мама упала, сжимая живот. Она кричала, а я своими ручонками изнутри пыталась приклеить пузырь обратно на место. Какой же ужас я испытала! Ведь я ещё маленькая, мне рано рождаться. Хорошо, что служба спасения приехала, на удивление, быстро, и врачам удалось остановить отделение пузыря.

Несмотря на весь этот хаос, произошедший со мной, я была рада тому, что мама уже две недели как трезвая. Мы нормально питаемся и хорошо спим. Ещё чуть-чуть и я появлюсь на этот свет, чтобы сделать жизнь моей мамы более радостной и наполненной, наполненной счастьем, а самое главное, смыслом, и всё у нас с ней будет хорошо – я в этом уверена!

Я немного огорчилась, когда нас выписали. Думая всерьёз, что мы пролежим в больнице до родов, я была слишком обескуражена, когда вернулась с мамой домой. Ещё больше я была удивлена тому, что моя мама совсем не пила никого спиртного. Наверное, она образумилась и теперь всерьёз готовится к моему появлению. Ох, мамочка, я так за нас рада!

Наконец-то пришёл назначенный радостный час, и мой пузырь, в котором я жила так долго, лопнул, выпуская окружающую меня липкую слегка зеленоватую жидкость. Я почувствовала, как мама, схватившись за свой живот, куда-то побежала. Наверно, торопится в родильное отделение, чтобы увидеть свою милую доченьку. Мамочка, я тоже вся трепещу в ожидании нашей встречи с тобой, предвкушая момент, когда первый раз в своей жизни я испробую на себе твои прикосновения и объятия.

– Тише, мама, не спеши. Я подожду! – подумала я, сама сгорая от нетерпения увидеть её лицо и загадочный мир.

Мама остановилась. Наверное, она уже находится в палате роддома, только голосов никаких я больше не слышу. Может, это из-за прохудившегося моего пузыря. Ну да ладно, я иду к тебе мама. Ещё немного и мы будем с тобою вместе.

Я со своей неуёмной силой жизни начала выбираться наружу. Я слышала, как от боли кричит моя мама.

– Потерпи, моя мамочка! Я уже скоро. Скоро боли не будет, будет лишь безграничное счастье! – шептала я себе и ей в надежде, что она меня всё-таки слышит.

Наконец-то я увидела свет, яркий солнечный свет и голубое безоблачное небо. Но почему? Наверно, мама не смогла добежать до больницы, и ей пришлось рожать где-то в дороге. Хорошо, что я постаралась и выбралась из животика так быстро, насколько это было возможным.

Вскоре я упала своей мокрой чересчур ещё нежной спинкой на сухую, пыльную и измятую маминым телом траву. Она была мягкая, но холодная. Я закричала в ожидании того, что так мама скорее возьмёт меня в свои руки и прижмёт к сердцу, заключая в крепкие надёжные материнские объятия, подарив при этом первый поцелуй в лобик.

Неожиданно появившееся передо мной лицо матери вызвало во мне бурю эмоций: от первоначального страха до дикой радости. Мама же смотрела на меня без эмоций: ни улыбки, ни слёз – абсолютно ничего выражало и не нагружало её слишком запитое, но такое родное мне лицо. Я замолчала, не зная, как передать ей свою недетскую уверенность в завтрашнем дне, но мама опередила меня, произнося короткое, но такое ёмкое слово «прости», и, занеся руку над головой, ударила меня по голове, лежащим неподалёку небольшим неотёсанным камнем. Кровь брызнула из детского неокрепшего черепа, попадая ей на безобразное от пьянки лицо, которое было прекрасно по сравнению с её почерневшей мёртвой душой.

– Мама, мама, мамочка, что же ты наделала? Я ведь так любила тебя, ни секунды не сомневаясь в том, что мы бы смогли найти любой выход из ситуации, какой бы сложной она ни была, но ты предала меня, ты бросила моё бездыханное тело умирать под кустом. Как же ты смогла, как ты посмела сотворить со мной такое? – произнесла я, вот-вот покидая своё новое тело.

Я почему-то так любила эту горе-мать, но не любила свою идеальную Маму, которая всегда спасала и оберегала меня. Она ночами сидела у моей детской кроватки, отгоняя мои самые страшные кошмары, свойственные каждому этапу моей нарастающей силы. Теперь я уверена в том, что она без всяких на то сомнений была мне Мамой, моей настоящей Матерью, которую, к сожалению, я не ценила. И я на последнем издыхании, видя, как псевдо-мама идёт по просёлочной дороге, удаляясь от моего уже мёртвого тельца, заставляю её сердце остановиться, и она падает замертво, а я с улыбкой в душе покидаю этот чёртов мир первой уготованной мне двери.