Юлия Аксенова - Морок

Виктор почти бежал. Когда он, приближаясь к калитке, не увидел Джей, то не удивился: наверное, продрогла на сыром ветру и ушла в дом. Но от взгляда, брошенного на окна дома, сердце дало сбой и провалилось в пустоту: ни одно из них не светилось! Дом имел совершенно нежилой вид, возвышаясь темной, бездыханной громадой. Палисадник встретил его мертвой тишиной.

Виктор хотел выкрикнуть имя жены, но горло не повиновалось ему. Казалось, если сейчас он разобьет тишину, разрушится хрупкое равновесие между всем, чего он боится, и всем, что он любит, и неизвестно, в какую сторону качнутся весы. Не выпуская из ладони прутья калитки, Виктор оглядел палисадник. Жена, если бы ей и пришла в голову такая фантазия, не могла бы спрятаться за низенькими кустиками или за тонким вишневым деревцем. Не было ее и на лавочке под окном, на которой она часто сидела, любуясь звездами, вдыхая ночной аромат цветов табака.

Он мучительно медлил, прежде чем войти. Перед его мысленным взором неслись — одна чудовищнее другой — картины из криминальных хроник, кадры, которые он нещадно требовал вырезать из блоков, подготовленных для его программы. Виктору в единый миг явилось множество кошмаров: от кровавых лохмотьев с кусками костей на зеленой лужайке до желтого шелкового шарфа, валяющегося…

Виктор яростно тряхнул головой, отгоняя видение. Он никогда раньше не думал подставлять в подобные картинки образы близких людей, не позволял себе бояться за них, считая это по меньшей мере неконструктивным. Но сейчас страх чуть не одолел его.

В кармане пронзительно запиликал телефон. Виктор увидел на экране ее номер, но не успокоился.

— Витя! — Голос жены подрагивал, в нем звучала растерянность. — Ты только не волнуйся. — Он стиснул рукой телефон. — Я сама не понимаю, как это вышло, но я немного заблудилась.

— Что?!

— Понимаешь… Я, когда ждала тебя у нашей калитки… Мне не хотелось стоять столбом, хотелось подвигаться. И зачем-то перешла дорогу. Я думала еще издалека заметить тебя. Ну, с перекрестка виднее. И отошла несколько шагов. А потом… Наверное, налетел легкий туман! Впрочем, ты ж знаешь меня!..

Он слышал, что жена улыбается, более того, едва сдерживает смех. Ничего хорошего ее веселье не предвещало, свидетельствуя о том, что ей очень не по себе.

— Короче, я не сориентировалась и пошла по тому переулочку, — это слово она произнесла по-русски, — не нашему, перпендикулярному. То есть я теперь думаю, что так получилось. Но когда дошла до следующего перекрестка, я была уверена, что это наш перекресток, и снова повернула куда-то. Потом еще сворачивала. И теперь просто не понимаю, где я.

— Ну, ты, мать, даешь!.. — пробормотал Виктор по-русски.

Джей нервно фыркнула.

Виктор не мог прийти в себя от изумления. Он не понимал, как могло случиться такое. В его душе досаду на нелепость происходящего перехлестывали нежность и сочувствие к жене: Джей всегда отличалась некоторой, как она любила повторять сама, «географической тупостью».

Он сказал со всей уверенностью и убедительностью, на какие был способен в этой ситуации:

— Родная моя, прежде всего успокойся. Ничего страшного не случилось. Ведь ты хорошо знаешь наш квартал. Посмотри внимательно, не торопясь, на дома. Внимательно, на каждый дом. Ты обязательно узнаешь какой-нибудь из них и сообразишь, что это за улица.

— Я уже смотрела! И сейчас смотрю! — В голосе жены плеснулась паника. — Я не узнаю ни одного. Ничегошеньки, — снова сбилась на русский язык, — не узнаю!

— Успокойся, родная, ничего страшного. Ты просто ни разу не была на этих улицах в ночное время. Поэтому не узнаешь знакомых тебе мест. — Он продолжал с улыбкой: — Мы с тобой, пожалуй, займемся восполнением этого пробела. Давненько мы не шлялись вечерами по темным переулкам!

Жена слишком звонко рассмеялась в ответ.

— Слушай, — вдруг спохватился он, — но ведь на каждом доме есть табличка.

— Виктор! — сказала она серьезно. — Я не могу их прочитать. Темно и очень мелкие, неразборчивые буквы.

— Везде? — поразился он.

— Они тут стандартные.

Виктор задумался: он не мог сообразить, что же еще ей посоветовать. Был один вариант, но уж очень муторный. Джей заговорила первой:

— Вить, я вот что сделаю. Я пойду вперед по улице. Либо найду где-нибудь хорошо освещенную табличку, либо выйду на перекресток, на котором уже была.

Виктор тихо вздохнул.

— Видно, так и придется сделать.

Ему совсем не нравилось, что она будет бродить по темной улице одна. Можно было еще попробовать позвонить в какой-нибудь дом, но неловко в столь позднее время, даже если окошки горят — перебудишь еще детей; Джей на это точно не решится.

— Только знаешь что, — сказала жена, — я мобилу не подзаряжала. Мне бы надо поэкономить. Я пока отключусь, а когда сориентируюсь, позвоню.

— Да, конечно, — ответил Виктор, покачав головой. Не хватало только остаться сейчас без связи! — Постой! — спохватился он. — В любом случае позвони мне через десять минут!

Жена обещала.

Что-то еще беспокоило Виктора, помимо того, что теперь ее телефон для него недоступен. Беспокоило сильно, и он мучительно искал, что же еще такого было в се словах. Сердце отчаянно колотилось, мысли прыгали. Наконец, он ухватил за хвост ту мысль, которую искал. Жена собралась экономить заряд блока питания. Но она всегда регулярно проверяла его и не доводила до нулевых отметок! Значит, она допускает, что мобильник будет нужен ей еще в течение долгого времени, то есть что она может вернуться не очень скоро. Почему? Виктор издал короткий стон. Да что же такое с его женой?!

Он прижался спиной к ограде своего палисадника, обеими руками вцепился в прутья решетки. Ему хотелось броситься по следам жены. По тому маршруту, который она сбивчиво описала: на перекресток, маячащий сейчас справа кпереди, потом по перпендикулярному переулку до следующего перекрестка. Ему представлялось, что, прибежав туда, он увидит жену, торопливо шагающую ему навстречу, радостно закричит ее имя, прижмет к себе. Он бы ни на шаг больше не отпустил ее! Но сознание твердо требовало: «Оставайся на месте. Не смей отходить от дома!» Дом — это ориентир. Если жена вернется первой и опять не обнаружит его у калитки, как бы вновь не вышло какой-нибудь глупости. Из двоих кто-то один должен оставаться на месте.

Виктор выскочил на улицу без куртки, в легкой рубашке с коротким рукавом, и теперь его бил озноб. Но он не решался даже на минуту зайти в дом, покинув свой наблюдательный пост. Он ждал, сцепив зубы, не отрывая глаз от рокового перекрестка, кажется, даже не моргая.