Марти Бурнов - Мёртвый город на Неве

Лена открыла глаза и закричала. Огонь охватил окно. Она чувствовала жар. Слышала треск сухого дерева, рев пламени, звон рассыпающегося стекла. И сквозь это продолжал пробиваться безумный смех со странными воплями, перекрывая все, даже ее собственный крик.

— Да что с тобой? — схватил ее за плечи Антон.

Она очнулась. Нет никакого огня. Нет смеха и воплей. Нет кареты. Только легкий туман за окном, сквозь который просвечивает Летний сад. Все спокойно. Лишь горчит едва уловимый запах гари.

— На улице что-то увидела? — Антон выглянул в окно, но не заметил ничего, кроме нескольких машин, проехавших по набережной.

— Не знаю… — она провела рукой по лбу. Кожа пылала, словно еще хранила память о пожаре. — Что-то померещилось…

— Мы тут такое обнаружили! — воскликнул Владимир Анатольевич.

— Ага! И правда, может быть клад! — перепачканная физиономия Антона сияла азартом.

Лена не решилась подойти к камину. Хотелось бежать как можно дальше от этого места. Проклятая тварь на камине уже не ухмылялась — она скалилась, безобразно вращая глазами.

— Открой окно, мне нехорошо, — Лена прислонилась к стене.

В форточку ворвался уличный шум и свежий воздух. Все казалось дурным сном. «Наверное, я задремала. Стоя… как лошадь», — она попробовала улыбнуться, но скулы свело, а из груди вырвался всхлип, напугавший ее саму.

— Тут дверь какая-то железная, за кирпичами, в камине. Сейчас мы с Владимиром Анатольевичем ее откроем и тебя проводим. Подожди немного. Успокойся. Все хорошо… — Антон, убедившись, что с Леной все в порядке, вернулся к камину.

Лена немного расслабилась, но сосредоточится никак не удавалось. Она чувствовала себя, как во сне, бессильной, плавающей в густом тумане.

— Да ты вот здесь подцепи, тогда пойдет… та-а-ак… осторожненько… придержи-ка кирпичик… эх, тут бы зубильцем шандарахнуть… — голоса мужчин и возня у камина слышались приглушенно, как будто уши были набиты ватой.

С шумом захлопнулась форточка, отрезая от внешнего мира. В комнате сразу стало душно и почему-то потемнело. «А может, голова закружилась?..» — Лена почувствовала, как душит ворот блузки, и расстегнула пуговицу.

Лязгнула железка, и раздался тихий скрип. Странный, похожий на протяжный стон. От него веяло абсолютной безысходностью. Ощущение того, что произошло что-то ужасное, что-то, чего уже не изменить, обрушилось на Лену сокрушительной лавиной, затуманивая сознание непроглядной тоской. Ком подступил к горлу. Вроде бы ничего страшного не происходило, но ужас парализовал ее, ледяными когтями впился ей в душу. Дикий и чужеродный ужас, какого она не испытывала еще никогда в жизни.

— Опа! — воскликнул Владимир Анатольевич.

— Не надо! — Лена услышала свой крик, словно со стороны, и не крик даже, а скорее — жалкий тоненький писк, что с трудом вырывался из нее. Онемевшие губы едва шевелились. На негнущихся ногах, словно во сне, она подошла к Антону, схватила его за руку. — Не надо! Уйдемте! Пожалуйста! Сейчас же!..

— Отдохни пока, — он подхватил ее за талию и усадил на подоконник. — Вдруг там куча золота? Или — бриллиант, размером с яйцо… будет тебе премия от Владимира Анатольевича. Подожди немного. Кажется, замок поддался, уже почти открыли, — распаленный азартом, он бросился назад, к камину.

Она хотела вцепиться в его руку, увести прочь, но была не в силах пошевелить и пальцем. Открывала рот, но не могла произнести ни слова. Лишь химера притягивала ее взгляд. Лена старалась смотреть не на нее, а на мужчин, но краем глаза видела, как шевелится хвост кошмарной твари.

Лена уже ненавидела и химеру, и камин, и саму квартиру. Уйти! Уйти отсюда скорее! Она ни за что не согласится придти сюда еще.

Внезапно мужчины смолкли. Перестали доноситься постукивания по железу. Раздалось шипенье. Тихое и короткое, оно вторглось в душу, устроилось там холодной змеей и притаилось. Лена замерла. Тоска заполнила ее целиком. Хотелось плакать, стонать и выть в полный голос. Кататься по полу и одновременно забиться в самый темный угол.

Страх и отвращение к химере придали ей сил, и она отвернулась к окну.

«Да что со мной сегодня?» — она уткнулась пылающим лбом в стекло. Его прохлада успокоила. «Что-то я плохо сплю в последнее время, вот и мерещится всякое…»

На улице капризничала осень, насылая внезапные сумерки. Открыть бы окно, да глотнуть свежего воздуха, но не хотелось шевелиться. Вокруг царило такое же сонное оцепенение, что внезапно овладело ей, лишь сизое в багровых разводах небо отражало тревогу. «Хоть бы лучик солнца!»

Лена уже не удивилась, заметив на опустевшей набережной карету, лишь вздрогнула, когда конь фыркнул, и перевела взгляд на реку. Над водой, едва заметно, как гнилушка в погребе, мерцал зеленоватый туман, отражая тихо перекатывающиеся волны. Какие-то тени мелькали в глубине, слишком темные, для стаек рыб. Окно по-прежнему закрыто, но потянуло гнилью, водорослями и тленом. Отблеск света из их окон — единственное светлое пятно на мокром тротуаре перед домом. Свет неровный, с багровыми всполохами. Нет сил туда смотреть. Нет сил отвернуться. Страшно закрыть глаза.

Она затылком чувствовала, как сзади извивается кольцами проклятая тварь, бьет хвостом, разрастается, норовя заполнить собой всю комнату. «Антон! Надо увести его! Надо бежать отсюда!» — но, остолбенев, Лена не могла заставить себя даже повернуться к камину.

Карета под окном чуть дрогнула, и ее дверца со скрипом распахнулась.

«Господи! Путь это будет турист!» — но чувства говорили, что это кто-то другой, страшный, кто-то не из этого мира.

— И что теперь? — раздался сзади разочарованный голос.

Лена облегченно вздохнула: «Все в порядке! Они открыли дверь. Там пусто. Сейчас мы все уйдем».

— Все кончено. Ее душа за этой дверью. Сейчас ей нет пути назад. Дом я продам. Никто о ней не вспомнит.

«О чем это они?» — холодок пробежал по спине, а голоса показались чужими, незнакомыми. Оборачиваться страшно. Наверное, опять наваждение…

— Побойтесь бога, Архип Петрович! Здесь она погибла. Здесь томится ее душа. Это место проклято! А если узнает Вольронт? Об этом вы подумали?

Прежде чем Лена успела обернуться, она увидела, как на улице человек в старинном камзоле вышел из кареты. В руках — цилиндр, на голове — кровавая рана. Лицо какое-то смятое. Он повернулся к ней… улыбнулся. Его глаза… Она закричала и отвернулась.

Человек в цилиндре уже сидел перед камином. И раны у него на голове не было. Напротив него — еще один незнакомец в старинном костюме.

Лена задыхалась от ужаса, шумно глотая воздух, но они не замечали ее. Антона и Владимира Анатольевича не было.